— Больно уж «колючая» наша новая знакомая, — заметил Николай, когда мы уселись в коляску. От разговоров поднимались облачка пара, но холода я не чувствовал. В небе светили звезды. — Я знаком с подобным дамским типажом. Они так себя ставят, что их мужья ходят по одной половине.
— А мне Екатерина Олеговна понравилась, — признался я. — А по одной половице ходят лишь те, кто и сам в себе не уверен.
— Значит, будешь посещать Крицких?
— Да, буду посещать. Начну планомерную осаду по всем правилам военной фортификации. А там посмотрим.
— Что ж, желаю удачи, — заметил Звегинцев. Сомнение в его голосе намекало, что он скептически относится к успеху моего плана.
Электромагнитный капсюль* — предтеча современного микрофона.
Глава 22
Несмотря на желание цесаревича, близко сойтись с великим князем Николаем Константиновичем мне не удалось. Я был представлен ему, и только. Романов учился в другом классе, виделись мы не часто. Если князь и поддерживал с кем-либо отношения, то это были два-три офицера из его ближайшего окружения. Я был готов поспорить, что он обо мне почти сразу забыл, а лезть ему на глаза и набиваться в друзья не собирался. Хотя, может и стоило, учитывая мою способность.
Зато наметились некоторые подвижки с полевой кухней. У меня появился опыт, да и в Академии нашлись толковые военные инженеры, которым я показал свой проект. К тому же и Баранов нашел время и ознакомился с чертежами. В общем, теперь стоило вернуться в полк, подготовить новые образцы и вновь пройти испытания.
Имелось и еще одно крайне перспективное направление. А именно, ракетные станки. С моей точки зрения они отлично показали себя в Бухарском походе, хотя многие офицеры, такие как Тельнов, Оффенберг и Ухтомский думали иначе. Да и Кауфмана с Головачевом они не особо впечатлили. Но я-то знал, что за ракетами будущее! Правда, в данном направлении сделать ничего не удалось. Ракеты — не полевые кухни, тут требуются углубленные специфические знания, которых я был лишен. По уму требовалось найти толкового инженера, но такой пока не подвернулся. Тем более времени катастрофически не хватало. Так что ракеты подождут, хотя цесаревич вроде как обещал помочь и подходящего инженера поискать.
Два раза в Зимнем дворце проводился бал для высшей родовой знати, собирающий по полторы тысячи человек. Гофмаршальская часть высылала Академии пригласительные билеты, на двадцать и пятнадцать персон соответственно. Их распределяли среди лучших учеников. Я в их число не входил, так что торжественные мероприятия прошли без меня.
Во время учебы особой политической деятельности и вольнодумства среди офицеров не наблюдалось. Все служили Отечеству и царю. А командир Академии, генерал-лейтенант Леонтьев выразил нашу позицию весьма четко и удачно.
— Вы можете поддерживать какие угодно политические взгляды. Но прежде чем так поступить, снимите мундир. Будьте порядочными людьми. Нельзя одновременно служить царю и его врагам.
Испытания доработанной винтовки полковника Бердана прошли хорошо. Одним из требований стал калибр в 4,2 линии, который бы полностью соответствовал будущему пистолету. Американец требование выполнил. После чего Военное Министерство сделало заказ на 500 тысяч единиц, приступив к перевооружению армии. В пехотные полки начали поступать винтовки, а в кавалерийские части — карабины.
В тоже время, по рекомендации американца, прошли испытания револьвера Смит и Вессон образца 1869 г, так же калибром 4,2 линии. Именно им решили вооружать офицеров. Но так как процесс обещал несколько затянуться (одновременная замена винтовок и пистолетов по всей армии стала достаточно дорогостоящим процессом), то офицерам рекомендовалось покупать его на собственные деньги. По возможности, конечно.
Для настоящего времени револьвер считался весьма удачным, надежным и мощным, обладая барабаном на 6 патронов. Армия заказала его в количестве 200 тысяч.
Баранов развернулся хорошо. А когда узнал, кто именно стоит за мной, то дня три ходил, как мешком прибитый, ничего не понимая и отвечая невпопад. Уж не знаю, что он себе надумал, но ко мне стал относиться исключительно тепло и уважительно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Успокоившись и уложив в голове внезапно открывшиеся перспективы, Владимир Оттомарович начал фонтанировать идеями и энергией, и уже в апреле выкупил подходящее помещение на окраине Петербурга. Так появилась единственная в России, уникальная экспериментальная мастерская по изготовлению телефонов.
В штат Баранов пригласил двух младших инженеров, плотника, металлиста (так называли тех, кто работал с металлом) и сторожа. Все, кроме сторожа и плотника являлись его давними проверенными знакомыми. Младших инженеров, так и вовсе, он выписал из Казани.
Вначале инженер установил связь между мастерской и квартирой в одном из домов на расстоянии версты. Получилось плохо, мешал шум и какой-то треск, а голоса едва слышались. Второй опыт, прошедший через две недели, во время которых Баранов дорабатывал конструкцию, оказался лучше, но все равно, вызывал вопросы. Третья попытка состоялась через месяц, телефоны разнесли верст на десять. Связь снова оказалась слабой. Владимир Оттомарович тяжело вздохнул и принялся доводить до ума свое детище.
Первые аппараты выглядели… своеобразно. Большие, громоздкие, весом в полпуда*, оборудованные электросигнальным прибором, капсюлем Блэка и элементом Лекланжа, они представляли собой деревянную коробку, которую вещали на стену. В один рожок говорили, а другой подносили к уху. Баранов пока не смог совместить их в единую общую трубку, но зато окрасил в разные цвета, чтобы абоненты не путались. Диск и кнопки отсутствовали. Чтобы начать разговор, приходилось крутить специальную ручку индуктора, накапливая необходимый заряд. На другом конце провода трубку брала так называемая телефонная барышня, которая соединяла с необходимым номером.
Он постоянно торопился, желая показать общественности «сырой» телефон. Дескать, это должно помочь и привлечь внимание общественности. Мне с трудом удалось его образумить. Главным аргументов послужило то, что «Державе» желательно с первого раза заявить о себе внушительным успехом, показав «солидность» компании и продемонстрировать всему Петербургу полностью готовый продукт.
Отношения с Катей Крицкой развивались неспешно. При первой нашей встречи я не заставил ее сердце трепетать от любви. И теперь приходилось что-то придумывать. А так как она оказалась девушкой цельной, серьезной и обеспеченной, то всякие подарки и комплименты успеха мне бы не принесли. Следовало придумать что-то по-настоящему интересное.
— Скажите, Екатерина Олеговна, в чем вы видите смысл своей жизни? — как-то раз поинтересовался я. Мне редко когда удавалось остаться с ней наедине, подобный жест считался весьма интимным, но я всячески искал различные удобные возможности. Да и общение наше пока происходило исключительно на «вы».
В их доме я стал частым гостем. Родители Кати слепотой не страдали и прекрасно понимали мои мотивы. В целом, ко мне отнеслись достаточно спокойно, сделав намек, что я хоть и происхожу из хорошей семьи, но все же мне следует повысить свой статус. Получить, к примеру, подполковника, или два-три ордена.
В тот вечер мне удалось несколько минут побыть с Катей тет-а-тет.
— А вы в чем видите смысл жизни? Ответьте первым, Михаил Сергеевич, тогда и я скажу.
— Как по мне, смысл жизни для офицера заключается в трех вещах — служба своей Родине, честь и целенаправленные усилия в деле развития России и ее народонаселения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Поясните, пожалуйста, идею развития России, — в тот раз девушка впервые посмотрела на меня иначе, немного по-другому. И в ее голосе послышался пробуждающийся интерес. Первые два пункта моей жизненной программы звучали достаточно стандартно для большинства офицеров Российской Империи. Но вот третья часть выглядела необычной.
— Бог творит души, которые рождаются на Земле, чтобы прожить телесную жизнь. Прожить ее можно по-разному, потакая своим капризам и удовольствиям, зарабатывая миллионы или безвольно плывя по течению и сетуя на судьбу. Но есть и иной путь — реализовывать свои мечты и устремления, помогать людям, пытаться изменить что-то к лучшему.