Гюнтер о таких неписаных правилах ордена знает. А браткам Цветущего Лотоса женитьба разрешена, хотя и строго в пределах их сообщества. Однако взятую со стороны жену позволяется ввести в братство, никаких препятствий Великие Отцы чинить не станут.
Тогда получается, что цветы — предупреждение. Братство собирается охмурить Найлиаса при помощи бабы, сестрицы во Цветущем Лотосе.
«Да ну, вздор! Кому я там, кроме Гюнтера, нужен… Цветы — всего лишь стандартное праздничное пожелание счастья в личной жизни. Ведь теперь я могу её начать…»
Гюнтер желал бывшему учителю семейного счастья. Мальчишка хорошо знает, что это такое. Родители у него дружно жили, и сестрёнку он любил.
«А я всё детство по дальним родственникам проболтался, — подумал Найлиас. — Отец только и делал, что напивался до свинячьего визга да по тюрьмам сидел за злостную хулиганку. Мать выгоняла меня на улицу, чтобы не мешал ей с хахалями блудить. Настоящего дома у меня никогда не было. Потому я и не понял, что потеря семьи равна для Гюнта крушению мира. Не посочувствовал, не поддержал. Не хотел замечать его боли, не помог залечить душевные раны. Вот мальчик и уцепился за первое подвернувшееся подобие семьи».
Обидел Найлиас Гюнтера, и жестоко. Таких обид не прощают, и правильно делают.
Найлиас поправил цветы, погладил нежные лепестки.
— Мальчик мой светлый, — прошептал он. — Я виноват перед тобой, но за что ты отверг орден? Он-то ничего плохого тебе не сделал. Пусть я никчёмный учитель, но тебе бы другого нашли, хорошего.
Найлиас резко дёрнул хвостом, отвернулся. Не нужен Гюнтеру никакой другой учитель, разве не ясно? Найлиасу он давно все обиды простил и позабыл. Но Гюнтер хочет, чтобы учитель пришёл к нему, а сам возвращаться не станет ни за что. Ведь он с самого начала, ещё до разжалования, пытался увести Найлиаса из ордена.
И сейчас норовит к браткам перетянуть.
Почему Гюнтер так уверен, что в ордене учителю будет плохо? Что такого скверного углядел он в пути Белого Света? Так молил Найлиаса бросить орден, как будто речь шла о жизни и смерти…
— За что, Гюнт? Почему ты ненавидишь орден? Чем тебе у братков лучше? Они все как на подбор тупые, словно бараны, и алчные, будто гиены!
«Нет, с Гюнтером ничего плохого не случится. Николай сможет его защитить. Только кто защитит самого Николая? Во многом он дитя великовозрастное, ничуть не лучше Гюнтера. Что за чёрт?! — поразился собственным мыслям Найлиас. — Я что, чувствую себя ответственным и за этого братка? Так и есть, Тьма меня раздави. Бред какой-то… Зачем мне Николай?»
И тут же припомнилось, что до падения ордена у рыцарей было два ученика — старший и младший.
«С Николаем мы поладили бы… Второй ученик появлялся у рыцаря, когда первый проходил половину обучения. Как Гюнтер. Хотя Николай на роль старшего пригоден гораздо лучше, да и Гюнт согласен быть для него младшим. А, чёрт! — Найлиас досадливо хлестнул хвостом по стене. — Чушь это всё и пустословье. Такое невозможно было и во времена орденского расцвета. Тогда в адепты брали только тринадцатилетних подростков. Николаю при любом раскладе не ступить на путь Белого Света».
Но браток и не стремится в орден, наоборот, старается держаться от него как можно дальше. Найлиасу опять сжали сердце обида и боль. Почему Гюнтер и Николай отвергают светозарных? Что такого плохого видится им в ордене?
* * *
В спальне императора теньмов всегда двое: телохранитель и слуга. Для каждого отведена особая ниша, чтобы теньмы оставались невидимы вошедшим — нередко секретарши и секретари, смущённые их присутствием, становились неуклюжими, теряли половину мастерства.
…Сегодня Клемент дежурит в паре с теньмом номер пять, берканом тридцати двух лет. Клемент — слуга, теньм-пять — телохранитель. Вахта длится три часа, потом пересменка, а спустя три часа опять на пост, только теперь уже пятый будет слугой, а Клемент — телохранителем.
Клемент смотрел на императора, на свой Светоч. Теньм досконально изучил привычки и вкусы повелителя, угадывал многие приказы ещё до того, как они были произнесены — по едва уловимым жестам и выражению лица. Император сидел в кресле у туалетного столика, листал порножурнал. Движением пальцев потребовал чай. Клемент набрал на коммуникационном браслете код младшего референта, затем код приказа. Спустя две минуты взял у придверного теньма поднос. Подошёл к императору и, преклонив колени, подал чай так, чтобы чашка оказалась у самой руки, и её можно было взять, не глядя. Вернулся в нишу. Император отпил несколько глотков, поставил чашку на стол, встал, сбросил халат, оставшись в теннисной майке и спортивных брюках. Клемент подхватил халат прежде, чем тот упал на кресло, поклонился, повесил халат в шкаф. Вернулся в нишу. Император допил чай, отодвинул чашку. Клемент забрал её со столика, опять поклонился. Пятясь, отошёл к двери, и, не оборачиваясь, сунул поднос придверному теньму. Вернулся в нишу.
Обычная вахта, таких за годы служения было тысячи. Когда Клемента, после трёхлетней испытательной службы во Внешнем круге Серой стражи, перевели во Внутренний, он посчитал это величайшей удачей в своей жизни, и думал так все эти годы. Почему же последние дни так пусто и муторно на душе? Откуда взялось ощущение напрасности и никчёмья?
Пришло время пересменки. Вторая двойка теньмов чельно поклонилась императору, бесшумно заняла места пятого и четырнадцатого в нишах. Клемент с напарником поклонились Светочу и, пятясь, выскользнули из спальни. Поклонились двери. Вахта окончена.
Теперь можно сходить в туалет, размять занемевшие мышцы, что-нибудь перекусить.
В дежурке семеро теньмов смотрели стерео, пятеро дремали, сидя в креслах.
Клемент несколько секунд постоял на пороге, резко развернулся и пошёл обратно к императорской спальне, но уже не по специальному коридору для прислуги, а прямо через гостиную.
— У меня срочная информация для государя, — сказал он придверным теньмам. Те покривили губы в презрительной и злой усмешке. С подобным заявлением мог прийти директор стабилки или председатель Преградительной коллегии, но из уст такого же теньма, как и они, фраза о срочной информации звучала оскорбительной нелепицей.
Клемент ответил им уверенным до каменной тяжести взглядом и произнёс с холодной бесстрастностью:
— Это завершающая часть информации, которую я добывал для государя, будучи его предвозвестником.
— Что же ты тогда раньше не доложился, пока подле Светоча был? — спросил левый придверник.
— Докладывать можно во время дежурства, но не на вахте, — ответил Клемент.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});