Она вела себя крайне странно и удивительно сдержанно. Не начинала в первые же пять секунд разговора болтать о сексе и парнях, а в среду на английском, после той ссоры с Сэмом, она смеялась над всем, что бы он ни сказал, что выглядело довольно нелепо. Я старательно игнорировала бросаемые на меня Сэмом вопросительные взгляды. Похоже, чудное поведение Стейси крылось в ее новоприобретенном знании о том, что Сэм давно уже сохнет по ней.
Хотя она этого, разумеется, вслух не признала.
Достав учебник биологии, Стейси захлопнула дверцу шкафчика.
— Ты все еще плохо выглядишь. Сходила бы к доктору, Лейла.
Я закатила глаза.
— Не меняй тему. Ты со вчерашнего обеда сама на себя не похожа. Ведешь себя очень странно.
Стейси повернулась, прислонилась к шкафчику и взглянула на меня, приподняв брови.
— Ты каждый день ведешь себя странно. Исчезаешь, когда обещала встретиться с нами. Зависаешь с самым сексуальным парнем планеты и твердишь: «Между нами ничего нет». Очнись. Это ты у нас чудачка, подруга.
Я поморщилась. Все это было правдой.
— Ну как знаешь.
Оттолкнувшись от шкафчика, Стейси взяла меня под руку.
— Просто я не хочу, чтобы Сэм продолжал думать, что я одна… из тех девчонок.
— Но ты и есть одна из них, — возразила я. Меня отвлекал нескончаемый поток мерцающих душ, но я постаралась сосредоточиться на Стейси. — И Сэму ты нравишься такой, какая есть.
— Ясно же, что это не так.
Я толкнула ее бедром.
— Ты кретинка.
Она открыла рот, но так ничего и не сказала: нам преградил дорогу кто-то высокий. Даже не взглянув на него, я знала, что это Рот. Сладковатый и мускусный аромат — ни от кого другого так не пахло.
— Приветик, — пришла в себя Стейси. — А мы уж решили, что ты пропал или что-то случилось.
Я подняла голову и, встретившись с Ротом взглядом, замерла. Он внимательно меня оглядел. Я выглядела непривлекательно в свободных джинсах и поношенной толстовке. Уголки полных губ Рота слегка изогнулись вниз.
— Вы так по мне соскучились? — поддразнил он, все еще не сводя с меня глаз.
— Где ты был? — Слова вырвались прежде, чем я смогла остановиться. Боже, я идиотка.
Рот пожал плечами:
— Нужно было кое о чем позаботиться. Кстати… — он повернулся к Стейси, — не будешь возражать, если я у тебя ее украду?
— Я вот все твержу маме, что у меня есть дела помимо школы, но мне ни разу не позволили ее прогулять. — Стейси, поджав губы, высвободила свою руку. — Хотелось бы мне иметь таких родителей, как у тебя, — чтобы можно было ходить в школу по желанию. Я так понимаю, на биологию вы не пойдете?
— Не-а, — подмигнул ей Рот и, понизив голос, добавил: — Буду прогуливать дальше.
— О-о-о, — протянула Стейси. — И вздумал развратить мою чистую и невинную подружку?
Я вздохнула.
В золотистых глазах Рота вспыхнул огонь.
— Разврат — мое второе имя.
— Что ж, ты можешь украсть и развратить мою подругу, но только если она сама того желает.
Ну хватит. С меня достаточно.
— Эй. Я, между прочим, здесь стою, не забыли? Может, моим мнением поинтересуетесь?
Рот выгнул бровь, глядя на меня.
— Ты желаешь быть украденной и развращенной?
У меня было ощущение, что он развращает меня уже одним своим присутствием.
— Почему бы и нет?
— Здорово! — воскликнула Стейси и, попятившись, отчаянно зажестикулировала за спиной Рота, изображая кое-что рукой и ртом. Рот пришел бы восторг, увидев это. Я же сделала вид, что ничего не вижу. — Но обещай, что вернешь ее, ладно?
— Не могу такого обещать. — Рот встал рядом со мной и обнял меня за плечи. — Может, я ее украду навсегда.
Я не смогла сдержать прошедшей по телу дрожи. То, как рука Рота напряглась на моих плечах, ясно дало понять, что от него это не укрылось.
— Ну, развлекайтесь. — Стейси коротко махнула нам на прощание и побежала на биологию.
Рот убрал руку с моего плеча и сжал мою ладонь.
— Ты ужасно выглядишь.
Мои щеки горели, все тело заливал жар по совершенно неприличной причине.
— Спасибо. Мне все это повторяют.
Рот мягко дернул свободной рукой за мой растрепанный хвостик.
— Ты хоть принимала душ этим утром?
— Да. Господи! Где ты был?
— Почему тебе нездоровится? — вместо ответа спросил он. — Выглядишь так, словно не спала с тех самых пор, как мы в последний раз виделись. Так сильно скучала по мне?
— Ну и самомнение! Дело не в тебе. Я такая после…
— После чего? — он наклонился ко мне, ожидая ответа.
Я отвела взгляд и тихо сказала:
— Мне становится плохо после того, как я попробую душу. Я чувствую себя больной день или два. Сейчас мне гораздо хуже из-за того, что я выпила всю душу целиком.
Рот выпустил мою руку.
— Почему?
— Это как похмелье или ломка.
Рот молча и задумчиво смотрел на меня.
— Что?
Он моргнул.
— Ничего. Я и правда не собираюсь идти на биологию.
— Я так и поняла. — Глубоко вздохнув, я спросила: — Куда ты пойдешь?
Рот сверкнул такой усмешкой, что я подумала: сейчас скажет что-нибудь пошлое, но он меня удивил.
— Идем со мной, и узнаешь. Все, что я делал последние несколько дней, связано с тобой.
— Мило.
Рот взял меня за руку. Его кожа приятно согревала мою, и я не стала вырываться. Зачем? Мы прошли с ним к ближайшей лестнице, затем спустились вниз в старую часть школы с пустовавшими кабинетами и древним, пахнущим плесенью спортзалом. Слава богу, бойлерные находились в другой части школы. Здесь внизу, в укромных закутках зависали наркоманы.
Меня ничуть не удивило, что Рот знает, как незаметно выйти из школы.
Он остановился у основания лестницы. С двойных дверей спортзала свисала порванная оранжевая заградительная лента. Одно из окон из-за толстого слоя грязи походило на тонированное. Стены выглядели не лучше. Везде отслаивалась краска, обнажая бетонные стены.
Рот взял обе моих руки в свои.
— Я скучал по тебе.
Мое сердце кувыркнулось в груди. Глупое.
Прошедшие три дня я практически провела в постели, так что у меня было время подумать о том, что поведал мне демон.
— Рот, мы должны поговорить о том, что ты мне рассказал.
— Мы уже говорим. — Опустив голову, он нежно потерся своей щекой о мою.
— Это нельзя назвать разговором. — Хоть я этим и наслаждаюсь. — У меня скопились вопросы.
— Так задавай их. Я могу делать несколько дел одновременно. — Рот притянул меня к себе, обвив рукой за талию. Уткнувшись носом в углубление между моим плечом и шеей, сделал глубокий вдох. — А ты не можешь?