Вспомнили о Клавдии и привели его на суд. Его обвиняли в непочтительности, а также в командовании без надлежащей заботы и должного внимания. Суд прервался из-за грозы, что было плохим предзнаменованием, однако Клавдия привлекли к ответственности во второй раз и признали виновным. Он едва избежал смертной казни и отделался только крупным штрафом. Клавдий недолго переживал свой позор и видимо покончил с собой. Сразу после его смерти одна из его сестер, которая также унаследовала все семейные черты, возвращалась домой с игр в своем паланкине, с трудом пробираясь по улице через огромную толпу. «Если бы мой брат воскрес, - воскликнула она, - то он снова бы погубил флот и этим поубавил в Риме народу!»
Теперь Рим остался без флота и уже не имел возможностей для постройки нового. Карфаген также не предпринимал никаких действий, предпочитая не будить лихо. В городе ощущалась нехватка денег, что привело к ухудшению качества чеканки монет. Дело дошло до того, что карфагеняне попросили в долг у своего североафриканского соседа, египетского царя Птолемея II. Царь оказался слишком расчетлив и не стал вмешиваться в ссору между двумя государствами, так как хотел сохранить хорошие отношения с обоими. Он сухо объяснил, что «следует помогать друзьям против врагов, но не против друзей». Тем временем сенат решил свои финансовые проблемы, поскольку Еиерон чеканил много серебряной и бронзовой монеты и помогал финансировать военные приготовления своего союзника.
На Сицилии не происходило никаких существенных событий, которые могли бы как-то изменить безвыходное положение на острове. Римляне по-прежнему были очень сильны, поскольку неприятель имел на острове только отдельные форпосты. Лилибей и Дрепана оставались в осаде. В 247 году после совершения набега на Южную Италию деятельный молодой карфагенский командующий, Гамилькар Барка, прибыл на Сицилию. Будучи реалистом, он, конечно же, не предполагал, что ему удастся выиграть войну. Он надеялся, по крайней мере, измотать врага. Гамилькар старался избегать полномасштабных сражений, избрав тактику партизанской борьбы. Он устроил постоянный лагерь на горе близ Панорма, а затем еще один - в городе Эрике, расположенном на высокой горе. Однако храм, посвященный финикийской богине изобилия и любви Астарте, находящийся на горной вершине выше Эрикса, оставался в руках римлян. Из этих лагерей Гамилькар устраивал кратковременные вылазки на римлян. Он добился некоторых успехов, однако его действия имели скорее демонстративное, чем стратегическое значение.
Прошли годы изматывающего противостояния. Обе стороны уже отчаялись от безвыходного положения, сложившегося в результате ожесточенных сицилийских кампаний. Полибий пишет: «Обе стороны, наконец, „пожертвовали победный венок богам“… потому что сделались нечувствительными к страданиям и неодолимыми. Прежде чем одним удалось одолеть врага… конец войне положен был иным способом».
Действия Гамилькара можно считать успешными только в том, что они очередной раз убедили римлян, что они не смогут выиграть войну на суше.
Таким образом, сенат готовился совершить последнее жизненно важное усилие. Он собирался создать еще один флот и в третий раз попытать счастья на море. Сенат получил ссуду, которую надо было возместить в случае победы, а также потребовал от богатых и зажиточных граждан сделать «добровольные» патриотические вклады. Отдельные люди и группы обещали на свои деньги построить квинквирему. За короткий срок построили и оснастили двести военных кораблей. Они представляли собой более продвинутые и более легкие суда, созданные по образцу одной карфагенской галеры, захваченной в Лилибее. На этих кораблях не было «воронов», поскольку римляне верили, что на этот раз команды уже обладали необходимым опытом, чтобы превзойти неприятеля своим собственным боевым искусством.
Появление нового римского флота в сицилийских водах летом 242 года стало сюрпризом для врага. Карфагенские суда остались на родине, поскольку команды нужны были там для продолжения войны в Африке. К марту следующего года им удалось собрать команды почти на 170 кораблей, набранные в основном из горожан. План карфагенян состоял в том, чтобы пополнить запасы войск Гамилькара, взять на борт самых лучших моряков из числа наемников и вернуться в открытое море для встречи с римлянами. Из-за нехватки грузовых судов перевозкой занимались военные корабли.
К несчастью для карфагенян, командующий консул Гай Лутаций Катул узнал об их приближении и подстерег их у острова Эгуза близ Лилибея. Он предупредил команды своих судов, что сражение, скорее всего, произойдет на следующий день. Однако с рассветом погода ухудшилась. Подул сильный ветер, против которого римлянам было очень трудно идти. Однако они не могли ждать, так как карфагенский флот мог соединиться с сухопутными войсками Гамилькара, поэтому римляне приняли решение нападать. Они выстроили свой флот перед врагом в одну линию.
Карфагеняне убрали паруса и, подбадривая друг друга, двинулись на врага. Их уверенность не имела никаких оснований: сильно загруженные суда очень плохо маневрировали, новые команды гребцов не имели необходимых навыков, а воины были неопытными новобранцами. В результате карфагеняне почти сразу же обратились в бегство. Римляне потопили пятьдесят кораблей и захватили семьдесят. Оставшиеся подняли паруса и бежали по ветру, который сменился на восточный, облегчив им спасение. Римский консул с победой возвратился к своей армии в Лилибей и принял необходимые меры относительно захваченных им людей и судов. Это оказалось нелегкой задачей, поскольку у него оказалось около десяти тысяч пленных.
Карфаген исчерпал все свои возможности. Он больше не господствовал на море, не мог снабжать свои войска в Сицилии и не имел никаких ресурсов в Африке, с которыми можно было продолжать войну. Гамилькар обладал всей полнотой власти и мог поступать так, как он считал необходимым. Подсознательно он, конечно же, был готов продолжить борьбу, однако, будучи крайне благоразумным военачальником, он понимал, что это было невозможно. Он начал переговоры о мире.
Предварительное условие Катула состояло в том, что он не согласится на перемирие, пока армия Гамилькара не сложит оружие и не покинет Сицилию. Гамилькар ответил: «Отечество мое согласно подчиниться, но сам я скорее умру, чем возвращусь домой с таким позором». Римляне уважительно отнеслись к его мнению и, в конце концов, согласились на более мягкие условия. Два враждующих государства должны были стать друзьями и союзниками. Карфагеняне должны были очистить Сицилию, не вести войну с Гиероном, возвратить всех пленных без выкупа и в течение двадцати лет выплачивать ежегодную компенсацию.
Римская власть стремилась к более жестким условиям, поэтому она не одобрила проект мирного соглашения. На Сицилию отправились десять уполномоченных для пересмотра условий договора. Они увеличили компенсацию и уменьшили период ее выплаты до десяти лет. Возможно, в виде послабления Гамилькару в договор включили новый пункт, согласно которому союзникам обеих сторон гарантировали безопасность от нападений.
Внезапно война закончилась. Она продлилась двадцать три года и унесла сотни тысяч жизней (большинство из них римляне и их союзники). Как написал во II веке Полибий, она была «продолжительнее, упорнее и важнее всех войн, какие известны нам в истории». Однако эта борьба велась не на смерть. Как в боксерском поединке решение принимается не в результате нокаута, а по количеству присвоенных очков.
Соперничество велось главным образом из-за того, кто должен управлять Сицилией. Теперь этот вопрос снят, поскольку остров стал первой провинцией Рима. Первоначально слово «провинция» (provincia) обозначало сферу деятельности некоего выборного должностного лица (например, во время военной кампании по отражению какого-то врага), но с этого времени это слово принимает привычное нам значение и обозначает территорию за пределами Италии, находящуюся под непосредственным управлением Рима. Это стало новым явлением, поскольку в Италии Римская республика обычно навязывала свою волю путем заключения соглашения или в результате присоединения. Римляне предпочитали оставлять на присоединенной территории местную власть. Однако Сицилия оказалась слишком большой и находилась довольно далеко, поэтому римляне в целях безопасности не решились оставить там прежнюю систему управления. Туда стали назначать губернатора, по-видимому, из бывших преторов.
Потеря Сицилии для Карфагена стала серьезной неудачей, но этот удар не был смертельным. На самом деле Карфаген, по-видимому, уже планировал расширить свои владения за счет других территорий. Некоторое время он воевал сразу на двух фронтах, боролся с местными племенами ради захвата земель в Африке и отражал нападения римлян.