Читать интересную книгу Озорство - Эд Макбейн

— Давай! Давай!

— К финишу приближаются первый, девятый, третий...

— Разве закон запрещает играть в тотализатор? — широко улыбаясь, спросил Гамильтон. Он искал сочувствия у своих приятелей, которые и думать о нем забыли.

— Этого он не запрещает, — согласился с ним Мейер. — Но вот убивать маленьких старушек — это противозаконно.

* * *

Морт Эккерман был дородным мужчиной в коричневом костюме с огромной коричневой сигарой во рту. Он был похож скорее на банкира, чем на деятеля искусств. На двери его кабинета висела табличка «Виндоуз Энтертэйнмент, инк.», а все стены сверху донизу были увешаны афишами, которые показывали, насколько успешной была его работа с исполнителями.

Карелла с Брауном и не подозревали, что их так много.

Он сидел в кожаном вращающемся кресле, пускал кольца дыма и говорил:

— Это, конечно, безумная затея устраивать в апреле зрелище на открытом воздухе. Кому-нибудь может прийти в голову развести костер на эстраде. Наверное, именно это, по вашему мнению, должно произойти. Люди из Первого банка не представляют себе, что значит устраивать такое представление в апреле в нашем городе. И не скажешь ведь, что они явились сюда из Флориды и не знают, что у нас совсем другой климат. Эти люди знают наш город. Здесь, в нашем городе, они держат свой банк. Вспомните, какая погода была все эти недели. И если в выходные не пойдет дождь, это будет просто чудо. Но если то, что вы говорите, правда, если кто-то собирается поджечь...

— Мы этого не говорили, мистер Эккерман, — прервал его Браун. — Мы только спросили у вас, какие меры предосторожности вы разработали на случай пожара.

— Значит, вы ожидаете поджога. Я прав? Послушайте меня. Если произойдет пожар, а с неба будет лить дождь, нам не о чем беспокоиться. Дождь зальет пожар.

Обоим сыщикам приходилось видеть ревущее пламя пожаров, которые не могли потушить ни ливни, ни многочисленные команды пожарников. Они не верили в возможность пожара на лугу площадью четыре гектара, в самом центре огромного парка, но Глухой написал «Сожги это!», а когда Глухой предупреждал их, они знали, что он затевает нешуточное дело.

— Так какие же меры предосторожности вы разработали? — допытывался Карелла. — Кроме молитв о ниспослании дождя?

— Смешно, — фыркнул Эккерман. Он вынул изо рта сигару и ткнул ею в сторону Кареллы, показывая, что обращается к нему. — Слушайте. Каждый раз, когда мы проводим зрелища, в помещении или на открытом воздухе, пожарники проверяют все, что считают нужным. И всегда подписывают нам разрешение, — говорил он, размахивая в воздухе сигарой, словно волшебной палочкой. Шлейф дыма, высвеченного солнцем, тянулся за сигарой. — Они приходят только после установки аппаратуры. А какую угрозу пожара они могут найти на пустом парковом лугу? Так я говорю? — продолжал он, размахивая волшебной палочкой-сигарой. — Почему бы вам не прийти туда завтра и не проверить все самим? Вы убедитесь, что никакого всесожжения в центре города в выходные дни не состоится, и успокоитесь. Идет?

— Но почему завтра? — спросил Браун.

— Потому что ансамбли закончат монтаж аппаратуры только сегодня ночью, а завтра рано утром пожарники приедут и убедятся, что электрическая проводка, временные туалеты и артистические уборные никакой пожарной опасности не представляют. Они выдадут мне свидетельство, а я покажу его вам. Вот почему я приглашаю вас прийти завтра, — закончил Эккерман.

— В котором часу мы с вами встретимся? — спросил Карелла.

— Вам, ребята, и в самом деле это не дает покоя, а? — поинтересовался Эккерман.

Он не знал Глухого.

* * *

Джефф Кольберт, казалось, очень удивился, когда сыщики вошли в его кабинет.

— Вы пришли как нельзя кстати, — произнес он.

— Вот как? — хмыкнул Паркер.

Кольберт стоял перед огромным окном, из которого открывался потрясающий вид на деловую часть города.

— Я звонил в ваш участок минут двадцать назад, — сказал он. — И продиктовал свое сообщение детективу, назвавшемуся Джиниро.

— У нас были срочные дела в городе, — ответил Клинг.

— Мы не получили вашего сообщения, — добавил Паркер.

— А я хотел вам передать, что миссис Уилкинс зарегистрировала сегодня утром завещание Питера. Вы можете ознакомиться с ним, когда пожелаете.

— Мы уже знаем его содержание, — сообщил Клинг. — Вчера мы разговаривали с миссис Уилкинс.

— А мне об этом ничего не известно, — проговорил Кольберт.

— Голову даю на отсечение, что известно, — возразил Паркер.

Кольберт пристально посмотрел на него.

— Мистер Кольберт, помните ли вы, где были с двенадцати до половины первого дня двадцать пятого марта, — спросил Клинг.

— Сразу не припомню, — ответил Кольберт. — А почему вас это интересует?

— Может быть, в вашей записной книжке сохранились сведения, где вы были в указанное время? — подсказал Паркер.

— Да, я обязательно просмотрю за...

— Потому что нам стало известно, — продолжал Паркер, — что в указанное время вы были в магазине хозяйственных товаров фирмы «Сав-Мор» на углу улиц Речной и Болотной.

— И купили там двадцать две банки с красками, — закончил Клинг.

— Кто вам это сказал? — с улыбкой спросил Кольберт.

— Девушка, которая может опознать вас, — ответил Клинг.

— Не желаете ли встретиться с ней? — поинтересовался Паркер.

* * *

Он помнил те времена, когда начальник службы детективов проводил сборы каждый день с понедельника по четверг в своем управлении, находившемся в центре города. Но в отличие от теперешних сборов их целью было не опознание предполагаемых преступников. Для отбывания этой повинности все городские участки посылали по два детектива в каждый из указанных дней.

Они сидели на складных деревянных стульях в гимнастическом зале, а на сцену выводили правонарушителей, арестованных накануне за совершение тяжких преступлений, и начальник службы детективов допрашивал их.

Начальник стоял перед микрофоном на возвышении в конце зала и рассказывал, в чем состояло преступление человека, выставленного на эстраде для всеобщего обозрения, описывал обстоятельства ареста, а потом преступника или преступницу держали там пять, десять минут — столько, сколько начальник считал нужным в зависимости от тяжести содеянного. Благодаря этому детективы имели возможность знакомиться с преступным миром нашего прекрасного города.

Смысл затеи заключался в том, что люди, совершившие однажды серьезное правонарушение, часто становятся рецидивистами, и когда они снова начинают конфликтовать с законом, полицейские знают, с кем имеют дело. В те времена поддержание общественного порядка было персональной обязанностью полицейских. Некоторые дальновидные детективы присутствовали на сборах через каждые две недели. В эти дни они не выходили на работу в свои участки и с удовольствием разглядывали человеческие отбросы, выставленные на сцене в главном управлении.

В наши дни эти формальные сборы больше не проводятся.

Детективов собирают только в случаях, подобных сегодняшнему, когда главным действующим лицом была Мириам Хартман, негритянская девушка, работавшая за кассовым аппаратом номер шесть в магазине фирмы «Сав-Мор». Предполагалось, что именно с ней рассчитался Джеффри Кольберт в дождливую мартовскую среду за двадцать две банки с красками.

В 87-м участке комната для сборов, или демонстрационный зал, как иногда величали это помещение, и в половину не была так же технически оснащена, как в некоторых недавно открытых участках. В цокольном этаже здания выбрали помещение, переоборудовали его, построили там большой помост, оградили его полупрозрачным щитом, поставили двенадцать стульев. Люди, находившиеся в зале, отлично видели сквозь щит сидевших на помосте предполагаемых преступников, а те их не видели. Комната не была оборудована кондиционером, и "летом там иногда было очень душно. Но сейчас, в начале апреля, Мириам Хартман не ощущала никаких неудобств. Она сидела перед огороженным щитом и ярко освещенным помостом и ждала начала действа. Если ей здесь не слишком удобно, черт с ней, подумал Паркер.

Для сегодняшнего опознания детективы выпустили на помост троих усатых мужчин. Двоих из них, хулиганов, они взяли из камер предварительного заключения. Третьим был патрульный полицейский, которого попросили переодеться в штатскую одежду. Еще трое мужчин были без усов. Один из них — канцелярист, а остальные двое — патрульные полицейские. Все в штатской одежде. Вместе с Кольбертом их было семеро, четверо усатых и трое без усов. Причем двое усатых были примерно такого же роста, как и Кольберт.

Один метр восемьдесят сантиметров. Все семеро белые. Все было устроено так, что никакой беспринципный крючкотвор не смог бы объявить процесс опознания Кольберта недействительным. В этой компании он был не единственным белым, не единственным высоким и не единственным усатым.