Читать интересную книгу Новый мир. № 7, 2002 - Журнал «Новый мир»

Дикое место! Такое же святое

и очарованное…

С. Колридж.

Деятели охраны природы часто относятся к природе как к божеству. Для пионера американского заповедного дела Джона Мюира защита дикой природы являлась почти актом поклонения, уважение к дикой природе он понимал как религиозный опыт. Когда долину Хетч-Хетчи в Йосемитском национальном парке собирались залить водой, он объявил это место священным. Чтобы ободрить защитников заповедной долины, Мюир уверял, что им в этом деле помогает Бог, а сама Хетч-Хетчи имеет божественное начало.

Известный российский специалист в области охраны дикой природы, Ф. Р. Штильмарк как-то признался: «Утром я, как правило, предпочитаю пойти в ближний лес, а не стоять со свечой в храме, дыша чужим потом и ладаном. Вид старого дерева, живописной скалы или бурного моря восхищает меня более, чем икона»[16].

Американский философ и эколог Линда Грэбер пишет: «Когда истинный природоохранник впервые встречается со своим личным идеальным пейзажем, он, кажется, переживает момент трансцендентальности. Такая встреча волнует его так глубоко, что его восприятие пейзажа меняется навсегда, для него он становится святым. Идеальный пейзаж восхищает и привлекает его до такой степени, что он может оставить свою семью и переехать к этому святому месту. Если же это невозможно, то он будет его посещать при каждой удобной возможности. Он может не пожалеть усилий, защищая свой идеальный пейзаж от вреда, и при изучении его с целью более глубокого оценивания он будет пытаться передать его загадочность в искусстве или просто поведать о своем восторге семье и близким»[17].

Жизнь давно подтвердила правдивость этих слов. Так, известный российский и украинский природоохранник профессор И. И. Пузанов еще в детстве «заболел» Крымом, испытав там «момент трансцендентальности», а затем всю свою жизнь посвятил защите его дикой природы. Председатель Байкальской комиссии Всероссийского общества охраны природы О. К. Гусев в молодости, попав на Байкал, был поражен дикой красотой, а затем стал одним из его ярых защитников.

Однако не обязательно испытывать благоговение перед каким-то одним участком дикой природы. Я знаю немало людей, ощущающих сакральность пространства в любом месте, где еще сохранилась свободная, неоскверненная человеком природа. Мне, например, такие ощущения памятны с раннего детства. Линда Грэбер полагает, что этих одухотворенных людей, решившихся бороться за свободу дикой природы, можно назвать особым религиозным сообществом. Это есть «братство посвященных, объединенных общей верой и социально отличных от непосвященного большинства»[18]. По-видимому, мы имеем в отношении к дикой природе своего рода особую религию, во многом близкую к языческой или буддийской. Я бы назвал такую религию религией природоохраны.

Религия природоохраны, в отличие от многих других религий, проповедует альтруизм, не запятнанный никакими меркантильными надеждами. Одно из главных чаяний многих религий — спасение. Религия природоохраны основана на спасении дикой природы, что отличает ее от других религий, цель которых — спасение человека. В религии природоохраны очень много от пантеизма. Но, в отличие от последнего, религия природоохраны обращает свое внимание не на всю природу, а только на природу дикую, а также не предполагает присутствия в ней божества, а только почитает ее как священную. Почитание дикой природы как священного пространства является базовым моментом в этой религии. Использование же священной дикой природы как ресурса считается формой греха.

Как традиционные религии прославляют разнообразные моменты человеческого жизненного цикла — рождение, вступление в брак, — последователи религии природоохраны могут прославлять циклы в дикой природе. Например, гидрологический цикл. Если в других религиях бог дождя прославлялся за то, что дождь выпадал на нужное для землепашца место, последователи религии природоохраны могут поклоняться просто чудесному переходу воды через небо и землю — круговороту, от которого мы зависим и который нам надо уважать. Что же касается кислотных дождей, то они должны рассматриваться не как неудобство, а как богохульство.

Чем станет дикая природа, зависит от нас. Обращайтесь с ней с заботой и любовью — и она станет местом любви и заботы. Обращайтесь с ней как со святыней — и она станет священным местом. Как не согласиться с утверждением, что именно десакрализация природы во многом стала причиной современного экологического кризиса? Кстати, недаром в 1980 году тридцать два выдающихся ученых современности поставили свои подписи под документом, призывающим «усилия по охране природы наполнить видением священного»[19].

Если дикую природу представлять как святилище, то наша роль — это роль защитника, пастыря, священника, который заботится об этом святилище. Возникновение религии природоохраны — результат длительной духовной и религиозной эволюции.

Все религиозные сообщества имеют свои культурные очаги, места, где они организовались и которые помогли сформировать их мировоззрение. Для российских защитников дикой природы одним из таких культурных очагов является зоомузей МГУ и Московское общество испытателей природы, где со времени Г. А. Кожевникова сформировалось не одно поколение природоохранников.

Как правило, приверженцы религии природоохраны прекрасно гуманитарно образованны, живут в крупных городах, любят бывать на лоне природы и преданны своим природоохранным организациям. Условно их можно разделить на три основные категории.

В первую, имеющую небольшую численность, входят наиболее ярые сторонники религии природоохраны, считающие дикую природу священной. Они не могут жить без дикой природы, поэтому работают в заповедниках, национальных парках, лично и непосредственно защищают дикую природу. Эта деятельность является для них смыслом жизни, они верят, что делают божеское дело.

Во вторую, более обширную, категорию входят также активные сторонники религии природоохраны, но живущие в городах (чаще всего в крупных культурных и научных центрах) и работающие (профессионально или на общественных началах) в природоохранных организациях. Дикую природу и они интуитивно почитают как сакральное пространство, хотя чаще об этом не задумываются.

В третью входят лица, которые не состоят членами общественных экологических организаций, не работают профессионально в природоохранных органах. Они практически не принимают участия в природоохранных акциях, но, бывая на дикой природе, относятся к ней с почтением и благоговением.

Еще в 1930 году американский природоохранник Роберт Маршалл писал: «Существует лишь одна надежда остановить тираническую амбицию цивилизации покорять каждую пядь на всей земле. Эта надежда состоит в организации духовных людей для свободы дикой природы»[20].

Поскольку, как считают некоторые, идеологической причиной гибели дикой природы стало христианство и некоторые другие религии, то и спасением для дикой природы, возможно, должна стать тоже религия — религия природоохраны.

Как дальше будет развиваться эта религия? Станет ли она «народной религией» или появится харизматическая личность, которая впоследствии будет считаться ее основателем? Необходимо ли внедрять ее через специальный религиозный институт или приобщение к ней будет происходить спонтанно? Пока ясно одно: религия природоохраны (признаем мы ее или нет) становится серьезным источником природоохранных мотиваций.

Права дикой природы

— Я, — подтвердил польщенный кот и добавил: — Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.

М. Булгаков, «Мастер и Маргарита».

Не так давно с Камчатки от руководителя общественной экологической организации «Камчатская лига независимых экспертов» Ольги Чернягиной мне пришло письмо: «Недавно на заседании Госкамчатэкологии было предложено изменить статус части территории Кроноцкого заповедника, так как „все граждане страны имеют право видеть уникальные уголки и заповедник не имеет права скрывать их от людей“. Нам сейчас нечего противопоставить подобным доводам».

Антропоцентристской философии руководителей Госкамчатэкологии и Кроноцкого заповедника я противопоставил экоэтические взгляды, основанные на теории естественных прав Дж. Локка. Как я позже узнал, мой ответ вызвал бурную дискуссию среди камчатских экологов.

Я писал:

«Дикая природа, виды фауны и флоры так же, как и люди, обладают естественными (моральными) правами. Правом на свободу, на жизнь (существование), на защиту от гибели. Такие права дикой природе наиболее полно могут быть предоставлены только в заповеднике. За счет ущемления в свою очередь прав людей. Именно в этом заключается этический императив нашего морального взаимоотношения с дикой природой.