Королеве трудно было сознаться себе, что пугало ее не разглашение графиней цели своего приезда, а то, что она может показаться Владиславу IV слишком привлекательной. Эта ее соплеменница способна искусить своими прелестями кого угодно. Даже сейчас, когда король был основательно болен, Мария Гонзага все еще опасалась появления настоящей, серьезной соперницы.
54
Как только Вуйцеховский повернул своих коней в сторону Варшавы, Лаврин сразу же подъехал к Хмельницкому.
— Мы можем поговорить с вами откровенно, господин полковник?
— Только для того и взял тебя с собой, чтобы все наши разговоры были откровенными.
— Вы знаете, кто этот человек?
— Какой-то тайный советник. Я так и не понял: то ли самого короля, то ли коронного канцлера Оссолинского. Или сразу обоих. Человек, несомненно, мудрый и хитрый. Да только все время пытается перехитрить самого себя.
— Интересовался, как будете вести себя на переговорах с королем?
— Волнуется, как бы польский трон не достался Бурбонам или кому-то из рода Конде. Считает, что меня это должно волновать так же, как и его. Кстати, тебе что-нибудь известно об этом советнике?
— Все дни, проведенные в Варшаве, только к нему и подступался. И кое-что установить все-таки удалось. Конечно, будь у меня больше золотых, я бы покопал чуть глубже.
— К сожалению, у меня их тоже не много. Как думаешь, почему он оказался возле постоялого двора? И какие советы королю может дать после беседы со мной?
— Все дело в том, что его «советничество» — одно название. На самом деле Вуйцеховский — главный шпион королевства. Под его рукой находится вся польская агентура от Египта до Московии, от Испании до Персии.
— Вот, значит, откуда у него столько наглости.
— В прошлом — следователь королевского суда по особым поручениям. Палач из палачей. Он многого не скрывает. Этот «простачок» способен жилы вытянуть из любого мудреца.
— Похоже, что ты прав. Почему советник так заинтересовал тебя? Увлек умением плодить агентов?
— Если мы думаем когда-нибудь всерьез сразиться с Польшей, уже сейчас следует позаботиться, чтобы агентов у нас было не меньше, чем у Вуйцеховского. Еще задолго до того, как первые казачьи полки выступят против Речи Посполитой, наши осведомители уже должны появиться везде: в польском правительстве, при дворе короля, при командовании польской армии. Это они станут распускать выгодные нам слухи по всем крепостям, всем гарнизонам. Благодаря им будем знать обо всем, что замышляют в ставках коронного и польного гетманов, о чем говорят в салонах наиболее влиятельных шляхетских родов. Да и польских агентов вылавливать кому-то же надо.
— Ты говоришь так, будто Вуйцеховский уже сумел создать целый рыцарский орден агентов, и теперь поляки знают все то, о чем бы хотелось знать нам.
— Провоцируете, требуете доказательств? — раскусил прием Хмельницкого Урбач. — Разве вы не ощутили этого во время беседы с Коронным Карликом? Так его величают в варшавских дворцах.
— А что, в нем действительно просматривается нечто от «коронного карлика». Чем больше осведомителей, тем больше врагов, — задумчиво произнес Хмельницкий.
Он вдруг вспомнил намеки советника относительно претензий на польский престол со стороны принца де Конде и королевича Яна-Казимира. На связь с принцем королевы Польши. И сразу же пожалел, что воспринял появление Коронного Карлика слишком несерьезно. Будь он активнее, сумей поддержать разговор… Сейчас наверняка знал бы о нем намного больше, чем умудрился.
— Что ж ты раньше не рассказал мне о своих рысканиях вокруг Карлика? Если бы я знал то, что только что услышал от тебя, вел бы себя совершенно по-иному.
— Мне и в голову не пришло, что он решится встретиться с вами. Обычно он избегает таких встреч. Я же тем временем присматривался к людям, которые вертятся вокруг нас, пытаясь выяснить, кто еще, кроме поручика Ольховского, подослан Коронным Карликом.
— Поручик Ольховский? — посмотрел Хмельницкий в спину польскому офицеру, галопировавшему шагов за сто впереди них. — Ну что ж, допускаю. А Кржижевский?
— Кржижевский — нет. Этот предан королеве. За что неминуемо поплатится если не головой, то уж карьерой — точно.
— Причиной вашего вызова к королю он интересовался? — вырвал его из ностальгического созерцания окрестностей голос Лаврина. — Я имею в виду, вашим толкованием этих причин.
— Нет. Совершенно. И это меня удивило. Все время оглядывался на Париж. Что его так взволновало?
— Подступался к вам как к возможному польскому осведомителю. — Урбач сказал это как бы шутя, но при этом незаметно проследил за реакцией генерального писаря.
— Слушай, сотник… — поиграл желваками Хмельницкий. — Единственное, чего мне сейчас не хватает, так это славы польского осведомителя. Всякая иная у меня уже есть.
— Этой не будет. Хотя говорил я вдумчиво. Хитрит Коронный Карлик; блефует и всячески хитрит. Встреча с королем интересует его куда больше, нежели переговоры с принцем де Конде.
— Не хотел выдавать свой интерес, — согласился полковник. О слухах было забыто.
— Это ему ни к чему. Король болен, причем серьезно.
— Если этого не пытаются скрывать уже ни лекарь, ни сама королева… Да и королевич Ян-Казимир, брат Владислава IV, тоже успел проведать о его болезни, не зря же иезуиты спешно подсылают к Яну целую орду монахов. Как, впрочем, и монахинь, — скабрезно улыбнулся Урбач. — Если уж орден иезуитов ставит на королевича Казимира, над этим стоит задуматься. Вам, полковник, тоже не мешает подумать, как бы деликатнее подступиться к нему.
— Все сходится на том, что воевать-то нам придется уже не с Владиславом, а с Яном-Казимиром.
— Интересно, от кого ты узнал обо всем этом?
— Умею слушать. Умудряюсь видеть. Учусь осмысливать увиденное и услышанное.
— Гуран видел тебя на площади переодетым в нищего. Врет, наверное?
— Мог бы увидеть и на балу у Потоцких, в мундире польского ротмистра. Только не додумался заглянуть туда.
55
У ажурного каменного моста они спустились к речушке и напоили коней. За изгибом реки открывалось село с неизменным костелом на вершине шлемоподобного холма. Думать о войне, глядя на этот мирный сельский уголок, представлялось Хмельницкому кощунственным. Еще более дикой казалась мысль о том, что когда-нибудь он может прийти с войсками под стены этого костела, на сельские пепелища.
— Видишь ли, сотник, чтобы создать орден агентов, наподобие того, как у Вуйцеховского, нужно сначала создать свою державу. Да с богатой казной.