от сигареты падал на ковёр, теряясь в длинном ворсе.
Кира равнодушно провожала глазами падающий пепел, несколько раз порывалась сказать об этом Дмитрию Викторовичу, но махнула рукой — в конце концов, он у себя в кабинете и волен делать всё, что угодно — опустилась в кресло и устало прикрыла глаза.
Секретарша вкатила сервированный на двоих столик, разлила кофе по тонким фарфоровым чашкам и неслышно удалилась.
Взяв чашечку, Кира сделала маленький глоток — огненный кофе горечью ожёг нёбо — нет, не зря она никогда не пьет кофе: от него у неё одни проблемы — то давление подскакивает, то нёбо обжигается. Кира поморщилась, вернула чашку на блюдце.
— Что-то удалось выяснить? — спросила она застывшего у письменного стола Юшкина. — Этот человек родственник Павла? Это он затеял опасную игру за наследство?
— Виталий сын моей давней знакомой, — усаживаясь в кресло и беря со столика ребристую чашку с кофе, вяло проинформировал Дмитрий Викторович. — Он говорит, что к нападению на вас не имеет никакого отношения — просто приехал на похороны Павла, а у сарая оказался случайно. Охранник на какое-то время потерял вас из виду и самого нападения не видел, только бежавшего следом за вами человека. Его-то и остановили… Но Виталия ничто не связывает с вашим похищением и борьбой за наследство Павла!
— Я тут подумала и вспомнила, где его видела, — Кира посмотрела на чашечку с кофе. — Этот молодой человек пытался угостить меня кофе. На кладбище я его не узнала, и не мудрено: в бутике он был голубоглазым красавцем, а сейчас у него карие глаза, волосы забраны в хвост и лицо всё разбито… Ваши ребята постарались на славу. Я хорошо помню разговор похитителей о том, что Мамочка пытался со мной познакомиться — за последнее время случайно со мной встретились только два человека: Валентин Александрович Зайцев и Мамочка. Если этот молодой человек не сын Бориса Николаевича Шубина, то уж Мамочка точно: красавец и чудовище в одном лице! Вы уверены, что у сына вашей знакомой нет криминального прошлого?
— Когда-то давно я защищал в суде отца Виталия — года через два муж Марианны умер в колонии во время какой-то драки, и она осталась одна с маленьким мальчиком на руках. Я не мог оставить их в нищете — устроил её на хорошую работу, помог с обменом комнаты, даже ездил провожать её сына в школу, что никогда не делал для собственного сына! Виталий всегда доставлял матери много хлопот, требуя повышенного внимания и денег. В общем, он рос трудным ребёнком — даже в подростковом возрасте пошёл на ограбление сигаретной палатки, пришлось вмешаться и помочь ему избежать наказания, но я поставил Марианне условие, чтобы больше они меня не беспокоили. С тех пор я ничего не знаю об их жизни.
Вздыхая, Кира смотрела на непроницаемое лицо Дмитрия Викторовича и понимала, что ситуация ему неприятна.
— Странно… Из разговора похитителей в машине выходило, что у Мамочки есть отец и брат, — Кира на секунду задумалась, припоминая разговор. — «Мамочка ради денег ни отца, ни брата кровного не пожалел» — вот, как было сказано, а ещё… «Окачурится его папашка раньше времени и Мамочка единственным законным наследником останется». Имелась в виду квартира Павла, что она ему по закону достанется! Если ваш Виталий всё же не Мамочка, тогда он точно один из детей Бориса Николаевича Шубина! Ведь только его дети могли бы стать законными наследниками Павла Шубина. Замкнутый круг получается.
— Да-а, гадание на кофейной гуще, — Дмитрий Викторович поднялся с кресла и повернулся к двери. — Пойду, поговорю с Иваном Степановичем, и пока он будет выяснять всё о Виталии Холине, я позвоню Марианне. Получив нужные сведения, мы уже будем решать, кто есть кто.
Вернулся в кабинет Дмитрий Викторович ужасно расстроенный. Лицо его было бледно и помято.
— Вы оказались правы, Кира, — начал он с порога. — У Виталия богатое криминальное прошлое — в том мире его и, правда, зовут «Мамочка», но это не главное… Главное, он уверен, что я его настоящий отец! В чём он только меня не обвинил!.. Я, видите ли, сломал ему жизнь! Ему и его матери! А вы говорите — надо помогать ближним! Вот что выходит из такой помощи! — В два глотка Юшкин выпил остывший кофе, поморщился и резко поставил чашку на столик. Белая фарфоровая чашка обиженно звякнула от такого неуважительного обращения. — Пришлось рассказать ему, что его настоящий отец, промышляя грабежом и разбоем, докатился до тюрьмы, где и умер. Видимо, Марианна так и не решилась сказать сыну правду о настоящем отце, побоялась нанести душевную травму маленькому мальчику — преуспевающий юрист куда предпочтительнее отца-сидельца.
— Так вы не отец? — уточнила Кира.
— Нет, не отец! Меня очень волнует странное обвинение Виталия: «Одному сыну всё, а другому ничего!» — сказал он.
— Он имел в виду Павла?
— Именно! Но откуда он узнал, что Павел мой сын? Я никому и никогда…
Дмитрий Викторович застонал.
— Вот вы и вспомнили, кому говорили, что Паша ваш сын.
Кивнув головой, пожилой мужчина в волнении заходил по кабинету.
— Марианне! Мы в очередной раз поругались с Лизой. Я был на взводе и поехал к ней… Теперь всё сходится: считая себя моим сыном, Виталий претендовал на имущество Павла. Так вы сказали: «ни отца, ни брата кровного не пожалел»? — он остановился и задумался. — Хотя прошло столько времени со смерти Паши, но я всё же попрошу Ивана Сергеевича внимательно разобраться в его автомобильной аварии.
— Вы думаете, Виталий причастен к смерти Павла… Он мог подстроить аварию?
— Смог же он… почти задушить вас, — невесело ухмыльнулся Дмитрий Викторович, равнодушно глядя на рассыпанный на ковре пепел. — Виталий признался, что, узнав о смерти Павла, тут же проконсультировался у юриста насчёт наследства Шубиных, и ему доходчиво объяснили, что по закону, не имея на руках решения суда о признании моего отцовства относительно его и Павла, он ничего не получит, если, конечно, не докажет через суд своё родство с Павлом. Всё остальное, связанное с вашим похищением и нападением в квартире, Виталий отрицает. Но если выяснится, что Виталий причастен к смерти моего сына, то он пожалеет, что родился на свет!
Это было сказано таким тоном, что мурашки побежали у Киры по спине. Не хотела бы она иметь такого врага! Плечи её невольно передёрнулись, и она судорожным движением сжала на груди поехавший с плеч прозрачный шарф.
— Вам холодно?
— Холодно, — честно призналась Кира, с удивлением глядя на снятый и протянутый ей Дмитрием Викторовичем