— Мы подумаем о возможности поставить елку. Наш дом в трауре. Не забывайте об этом!
— Хорошо, сударь! — пропищали младшенькие, прыграя вокруг стола, пытаясь исполнить кадриль.
Кловия светилась от счастья, и от анельского света ее сияния в комнате стало светлее.
ГЛАВА 21
И вот, меж уставленных книгами стен библиотеки, Кловия принялась за дело. Она усадила преуспевшую в рисовании Дельфинию раскрашивать почтовую бумагу акварелью, а Холли и младшеньких мастерить елочные шары из пряжи. Даже лорд Тедди не остался в стороне и изо всех сил кропел над безупречным завязыванием узлов. Давно уже в библиотеке не звучало такого беззаботного смеха и не царило столь желанного уюта — в кружках остывал горячий сидр, в воздухе витало предвкушение праздника, а Король, занятый написанием речи, удивленно поглядывал на дочерей.
Лишь Азалии было не до веселья. Ее одновременно и радовало и волновало то, что увлеченные рождественскими приготовлениями, девочки позабыли о танцах. Не переставая дрожать, Азалия то и дело кололась иголкой, которой нанизывала сушеные ягоды. В конце концов, в очередной раз поранив большой палец, она извинилась и убежала наверх.
Час стоял поздний. Холодея от страха, девушка шагнула через волшебный переход с единственной мыслью:
"Пожалуйста... Пожалуйста... пожалуйста... пусть с Матушкой будет все хорошо..."
Крепко обхватив плечи шалью, она помчалась через серебряный лес и остановилась только на мосту, сжимая в ладони единственную надежду на спасение — платок. Он ведь волшебный. И, возможно, не позволит Хранителю совершить поистине ужасный поступок. В поддержку своих мыслей Азалия вспоминала, как однажды его передернуло от вида платка.
На серебряном фоне маячил плоский силуэт — это Хранитель бродил по павильону.
— Ах! —воскликнул он и даже не остановился, чтобы поклониться. — Добрый вечер, принцесса. Значит, Ее Высочество все же соизволило удостоить меня сегодня своим присутствием. Потанцевать пришли?
Азалия стояла как вкопанная на мосту и молчала.
— А где остальные?
— Сегодня... день рождения Кловии, — пролепетала она.
— А вчера ночью?
Не зная, что ответить, Азалия отчаянно теребила серебряную ткань.
— Говори же, — настаивал Хранитель. — Простое любопытство. Раньше вы никогда не пропускали танцы.
— Король... прочитал девочкам сказку, и... они заснули.
— Как мило, — процедил Хранитель, облокачиваясь на дверной проем. Между его пальцев мелькала алая вышивальная нить. Азалия зачарованно смотрела на нее, и девушке показалось даже, что нить меняет цвет.— Особенно учитывая как вы всем скопом его ненавидите. И не дергайтесь так, сударыня. Думаете, по вам это не заметно? — усмехнулся Хранитель, нить под его длинными пальцами извивалась и все более походила на паутину. — Если вас это утешит, то я с неменьшим чувством презираю вашего папочку.
— Вы даже не знаете его.
— А должен? Достаточно того, что он генерал Вентуорт. Я живу ненавистью к нему. И эта ненависть придает мне сил, питает меня.
Азалия украдкой взглянула на раскинувшиеся за ней ивовые ветви и еще сильнее скрутила платок.
— Мистер Хранитель, пожалуйста. Насчет Матушки... вы... вы не могли бы... может быть... смогли бы разрезать...
— Не исключено, — оборвал ее Хранитель. — Иди домой и приведи завтра сестер. И больше не пропускайте визитов. Тогда посмотрим. Ты искала?
— Едва ли у меня есть выбор.
— Конечно, нет, глупышка.
Увидев, как в тусклом свете мелькнула свисающая с нитки игла, Азалия вжалась в резные перила моста.
— Теперь уходи. А завтра приводи сестер и продолжайте свои танцульки. Вы ведь больше не посмеете пропустить ни одной ночи, — голос Хранителя звучал пугающе спокойно.
Хранитель поднял руки, держа перед собой сплетенную паутиной нить, и на ней сквозь бледную мглу алела надпись:
З дня.
— Мастерски! — смеялась Матушка, от ее заливистого смеха легчало на душе. Волосы, по обыкновению, слегка растрепаны, неизменно добавляя ей очарования. — Ты гораздо лучше, чем я! Вверх, выше, выше. Очень хорошо! Дамские плащи — в библиотеку, мужские шляпы в...
— В вестибюль. Да, я помню, — Азалия тоже улыбнулась и поднялась, кринолин шелкового бального платья продолжал колыхаться.
— Замечательно. Мужчины будут сходить по тебе с ума. Танцуй со всеми одинокими кавалерами и выбери для себя самого лучшего.
Подле Матушки даже беседа о ее будущем муже не вызывала столь тошнотворного чувства, как обычно. Матушка, подобно патоке в пироге, подслащивала любые напасти.
— Я очень хочу, чтобы ты смогла прийти, — сказала Азалия.
— Твой отец придет.
Азалия уныло покачала головой.
Быть может потому, что в этот раз Азалия не следовала предписанному сценарию, а может, потому что ей не хватило духа взглянуть Матушке в глаза... но внезапно послышался душераздирающий треск, и покрытые цветочными обоями стены обернулись мрачным, увитым черными колючками павильоном, внутри которого бесновались танцующие пары в масках. По щекам Матушки катились слезы. Она попыталась улыбнуться, но не смогла из-за плотно сшитых губ, и гримаса боли исказила ее лицо.
Азалию сбило с ног волной напудренных париков и объемных кружевных платьев.
Она упала, желудок скрутило...
... и дернувшись, она проснулась. Едва дыша.
Огонь в камине уже потух, и в комнате было холодно. Дрожа, Азалия неуклюже соскочила с кровати и добавила углей. Пытаясь изгнать из памяти разряженных призраков, отпихивающих Матушку, она зажмурившись повторяла:
— Это всего лишь сон. Сон... сон...
Но она все еще могла различить запах детской мази и яичного кекса.
Накануне вечером Азалия, сдерживая рвотные позывы, бессознательно вернулась через переливающуюся завесу. Спустя пару минут явились девочки, восторженно переговариваясь о новых украшениях: расшитом остролисте и шишках с ароматом корицы. Помогая сестрам снять одежды, Азалия натянуто улыбалась, а потом, не раздеваясь, свернулась в кровати калачиком и уснула беспокойным сном.
Решив, что прогулка поможет избавиться от душераздирающего образа Матушки, девушка накинула шаль и ступила в морозное утро.
На рассвете окутанное студеной мглой кладбище мерцало голубоватым светом. Каждая веточка, каждая скамейка и железные ограждения покрывал толстый слой инея. Азалии показалось, что она гуляет по зимнему дворцу, и девушка потеплее укуталась.
Со статуи плачущего ангела над могилой Матушки свисала сосулька, а на голову изваяния упала снежная шапка. Матушка бы нашла это забавным. А Азалия и не думала веселиться. Концом шали она смахнула снег и сбила сосульку. Чувствуя себя покинутой, она уставилась на памятник и, прогнав остатки сна, впала в отчаяние.