Читать интересную книгу Адъютант императрицы - Грегор Самаров

Между тем государыня подходила все ближе; еще момент — и она должна была очутиться перед Аделиной; молчание или неудачное слово могло бы погубить все счастье ее жизни; все ее надежды возлагались на государыню, и, несмотря на недоверие возлюбленного, она все же была убеждена, что достаточно одного взгляда государыни, чтобы невозможное стало возможным.

Наконец Екатерина Алексеевна подошла к Аделине. Потемкин как бы случайно приблизился в этот же момент и стал совсем близко позади своей повелительницы.

— Благодарю вас, мадемуазель Аделина, — сказала государыня, ласково кивнув головой, — вы исполнили свою роль превосходно и доставили мне большое удовольствие.

Тщетно Аделина искала слов, ее ум как бы помрачился. Она видела, что Потемкин делал ей знаки ободриться, но она ничего больше не могла сказать, как:

— Ваше императорское величество, ради Бога!..

Она сложила руки на груди, слезы хлынули из глаз, и ее лицо болезненно передернулось.

— Что с вами, мадемуазель, что это значит? — спросила государыня, видимо пораженная.

Она, казалось, вспоминала что‑то, между тем как сдержанные рыдания вырывались из груди Аделины.

Потемкин быстро нашелся.

— Это чувство благодарности и воспоминания о милостях императрицы так сильно взволновали молодую девушку, — заметил он. — Вы, ваше императорское величество, изволили милостиво обещать ей принять участие в ее сердечном деле, оно касалось офицера, который ее любит и который…

— Ах, я вспоминаю! — живо воскликнула государыня. — Дело касалось подпоручика Смоленского полка Василия Мировича, у предка которого конфисковали имущество за государственную измену. Спасибо вам, Григорий Александрович, что вы напомнили мне об этом; я всегда чрезвычайно радуюсь, когда могу кого‑нибудь осчастливить… А как много еще в моем государстве несчастных, которым не в состоянии помочь никакое утешение!.. Ну, мадемуазель, — сказала она, ласково положив руку на плечо Аделины, — успокойтесь, расскажите, как обстоит ваше дело и скоро ли я буду иметь удовольствие поздравить вас со вступлением в брак.

— О, ваше императорское величество, — рыдая, сказала Аделина, — вы могущественны и добры, как само Небо, но… — прибавила она в нерешительности.

— Но что? — спросила Екатерина Алексеевна, прислушиваясь. — Разве может быть какое‑нибудь «но», когда государыня желает осчастливить два любящих сердца?

— Нет, ваше императорское величество, — сказала Аделина, поднимая на государыню глаза, полные слез, — этого нет, этого не может быть, но надежда колеблется, дух падает, когда день проходит за днем, а все еще ничего не сделано, чтобы выполнить волю всемилостивейшей императрицы.

— Ничего не сделано? — строгим тоном спросила Екатерина Алексеевна. — Что значит, как это возможно? Князь Григорий Григорьевич! — громко позвала она, повернувшись к зрительному залу.

Орлов стоял, окруженный группой царедворцев; услышав зов императрицы, он поспешил к ней.

— Я поручила вам, — сказала она, — расследовать дело подпоручика Василия Мировича и разузнать, возможно ли строгую справедливость заменить в этом случае моею милостью, как я того желаю; как же обстоит дело? Мадемуазель Аделина говорит мне сейчас, что еще ничего не слыхала об этом; а между тем я желала бы вернуть радость и счастье той, которая так много содействует тому, чтобы развлечь меня после государственных забот и трудов.

— Я занимаюсь расследованием дела, — возразил Орлов, — но, чтобы доставить вам, ваше императорское величество, точные и вполне удовлетворительные сведения, необходимо просмотреть старинные документы, которые нелегко разыскать в архивах.

Он посмотрел на молодую девушку мрачным, грозным взглядом, но Аделина была так чудно хороша в своем волнении и с проблеском оживающей надежды в заплаканных глазах, что мрачный взор князя снова просветлел и на мгновение с восхищением остановился на ней.

— Быть может, с моей стороны было нелюбезно, — прибавил он, — что я так долго оставлял мадемуазель Леметр в неизвестности относительно своих расследований, которые, как я надеюсь, приведут к желательным для нее результатам.

Потемкин посмотрел на князя чрезвычайно внимательно, как бы желая проникнуть в глубину его мыслей.

Государыня кивнула, вполне удовлетворенная, и ласково улыбнулась.

— Вы слышите, мадемуазель, мое обещание не забыто, положитесь на князя и, когда дело будет окончено, надейтесь и будьте уверены, что моей милости хватит, чтобы восполнить то, что отнял строгий закон.

При этом она протянула Аделине руку для поцелуя.

Девушка опустилась на колени и пролепетала невнятные слова благодарности; а государыня в сопровождении Потемкина проследовала к другим артистам, наблюдавшим эту сцену отчасти с участием, отчасти с завистью.

Орлов задержался на несколько минут перед Аделиной, сказал ей несколько любезностей и смотрел при этом на нее разгоревшимися глазами.

Государыня сошла со сцены, Орлов последовал за нею; перед тем как занавес опустился, он еще раз оглянулся на сцену и прошептал про себя:

— Я раньше никогда не замечал, как она хороша! Она, ей–Богу, слишком хороша для этого дурака Фирулькина!

XX

На следующее утро к дому госпожи Леметр подъехала карета: на первый взгляд она была похожа на выезд богатого горожанина, но необычайная красота лошадей и уверенность, с какою правил ими просто одетый кучер, не совсем подходили к мещанскому выезду и тем возбудили особенное любопытство соседей.

Из кареты вышел высокий мужчина, закутанный в черный шелковый плащ с высоко поднятым воротником и шляпой, нахлобученной на лоб так, что при всем старанье любопытные взоры не могли бы разглядеть его лицо. Он быстро исчез в подъезде, а карета осталась ждать его.

Любопытные скоро успокоились: у иностранки–актрисы часто бывали посетители, а только что вошедший мог быть чиновником придворного театра, приехавшим для переговоров о каком‑нибудь спектакле.

Появление простой кареты, запряженной прекраснейшими лошадьми, и закутанный человек, вышедший из нее, не укрылись от взора французского ученого, по обыкновению читавшего сидя у окна. Он тотчас захлопнул книгу и исчез из окна.

Карета привлекла также живейшее внимание студентов и собравшихся у них друзей; но они, наоборот, не прятались, а подошли все к открытому окну и стали рассматривать лошадей. Полюбовавшись прекрасным выездом, студенты, не отходя от окна, стали смеяться и шутить между собою так, что их веселые голоса раздавались по улице и кое–где в окнах появлялась хорошенькая головка, выглядывавшая из‑за занавески. Между тем мужчина в плаще поднялся в верхний этаж и позвонил в квартиру мадам Леметр.

Последняя, уже заметившая из окна подъехавшую карету, с любопытством поспешила открыть двери, стараясь разглядеть лицо закутанного посетителя. Но он быстро прошел мимо нее и из темной передней прошел в комнату, где Аделина была занята составлением костюма для роли, в которой ей предстояло выступать. При появлении таинственной фигуры в сопровождении матери она испуганно вскочила.

Посетитель сбросил плащ и шляпу.

Увидев его лицо, Аделина испугалась еще более; она побледнела, затем покраснела, почтительно раскланялась и сказала дрожащим голосом:

— Вы здесь, ваша светлость? Какая честь! Боже мой, что случилось? — прибавила она, со страхом взглядывая на него.

Мадам Леметр, увидев, что это — князь Орлов, выскочила вперед, сделала глубокий реверанс чуть ли не до земли и целым потоком высыпала выражения радости по поводу высокой чести, выпавшей на долю их дома.

Орлов не обращал внимания на старуху, он стоял и любовался девушкой, которая в своем легком утреннем костюме с ненапудренными, полураспущенными волосами казалась изящнее и привлекательнее, чем обыкновенно. Вся дрожа, она потупилась под его обжигающим взором.

— Почему вы так испугались, мадемуазель Аделина? — заговорил он. — К вам пришел друг, который хочет исправить то, что упустил. Государыня права; я заслуживаю упрека за то, что так долго оставлял в неизвестности и беспокойстве ее любимицу; бесспорно, преступление допустить, чтобы эти чудные глаза затуманились слезами, хотя даже слезы не в состоянии скрыть их чудный блеск. Я явился сюда, чтобы загладить свою вину и сказать вам, что усердно занимаюсь вашим делом и постараюсь ускорить исполнение милостивых намерений императрицы, если то окажется возможным!

— О, тогда все будет хорошо! — воскликнула Аделина, взглянув на князя с выражением благодарности. — Как могу я отблагодарить вашу светлость за столько милостей!

В порыве благодарности Аделина схватила руку князя и хотела поднести к своим губам, но Орлов быстро предупредил ее, поднял ее дрожащую руку и целовал так долго и горячо, что Аделина, вспыхнув, отступила.