Дэвис закипал. С ним разговаривают как с больным. Какого черта. Пальцы сжали круглый предмет, обнаруженный на тумбочке. Он здоров.
– Танцоры нашего шоу не продаются, – раздражение в каждом слове.
Ребекка, Вивиан, Эмили и Батлер снова переглянулись и уставились на Дэвиса.
Он смотрел на них. Что не так? С минуту сверлили друг друга глазами.
– Повтори, что ты сейчас сказал, – первой вышла из ступора Эмили.
– Не продаются, – раздраженно. Они что над ним издеваются. – Что не понятного? – медленно по слогам. – Не-про-да-ются. Так понятней, – злился, напрягал скулы.
– Нет до этого, – настаивала Эмили.
Приподнялся на локтях. Помощница явно потешается над ним. Какого хрена? Есть проблема и её надо решать, а она привязалась к его словам. Подался вперед. Оторвал голову от подушки.
– В нашем шоу. Танцоры не продаются, – никакой реакции, гости во все глаза смотрят на больного. – Да что не понятного, – рыкнул на всю палату. – Никакой торговли в нашем шоу, – обессиленно уронил голову. У кого тут сотрясение?
Палата заполнилась смехом.
Удивленно переводил взгляд с одного посетителя на другого. Насторожился. Поведение друзей беспокоило.
– Дэвис, сотрясение явно пошло тебе на пользу, – хохотнул Батлер. Получил в ответ скептический взгляд. Махнул головой. Подтверждая свои слова.
– Как самочувствие? – сдерживала, смешок Эмили. Скосила глаза на Вивиан. Солистка шоу переглянулась с Ребеккой.
Лицо Дэвиса пылало. Злость клокотала внутри. Игра в гляделки порядком ему надоела.
– Или вы, сию минуту, мне не объясните причину вашего безудержного веселья или … я попрошу вас покинуть палату, – не хотел быть резким, но друзья не оставили выбора.
– Макс, ты впервые сказал «наше шоу», – вступилась за друзей Ребекка. Она уже давно поднялась с кровати и стояла рядом с Эмили, Вивиан и Батлером.
В глазах Дэвиса недоверие.
В глазах директора клуба, солистки шоу, помощницы и менеджера утверждение.
Память быстро нашла, воспоминая в нездоровой голове.
Как же часто, с превосходством, Дэвис повторял два слова «мое шоу». Никогда не причислял к успеху тех, кто работал с ним. Его команду. Да, они были командой. И подтверждением являлось их присутствие здесь. Пришло время признаться.
– Согласен, – никаких надменных интонаций, только нотки искренности, – я вел себя дерьмово, – стыдливо дернул уголком губ. Как же сложно второй день подряд смотреть правде в глаза. Надеялся это того стоит. Расчетливый эгоист вскинул опущенную голову. Заткнись. И вслух как обещание. – Предстоит много работы над собой. И над всем произошедшим из-за меня.
– Ты уверен? В своей вине? – прищурил светлые глаза Брюс.
Макс удивленно вскинул брови. Он уже ничего не понимал. Друзья явно хотели вывести его из себя. У них получалось. Секунда и он взорвется. Разразится страшно грубыми словами. И видит бог! Больше никаких извинений.
Наверное. Возможно. Твою мать!
– Что происходит? – прикрикнул, сверкая глазами. Ничего другого, не осталось. Подниматься категорически запрещено. – Перестаньте переглядываться, делать заговорщицкие лица. Говорите уже. Я готов ко всему, – нетерпеливо заерзал в кровати.
– Нам запрещено говорить о твоей заднице, – первой сжалилась Эмили, предварительно примерив на губы извинения. Не помогло.
Макс запусти в неё апельсином, обнаруженным на тумбочке. Он обещал. Спасибо Ребекке, что не что-то более тяжелое.
Помощница ловким движением поймала фрукт. Но продолжать не стала.
– Вы долго будите молчать? – взвыл Дэвис.
Если он не лишился рассудка после встречи с амбалами мистера Бэнка, то сейчас с легкостью сойдет с ума по вине друзей.
– Думаю, мы достаточно тебя помучили, – вышел вперед Бетлер.
Макс закатил глаза. Ну, наконец-то. Хоть что-то.
– Как хозяин клуба, где блистала, – многозначительная пауза.
Смешок со стороны девушек.
Апельсин переброшен в руки Брюса. Покручивал его пальцами в большой ладони. Прищурил глаза. Ждал.
Макс опустошённо выдохнул. Махнул рукой. Говорите что хотите.
– Так вот, – деловито продолжил Брюс, – как директор клуба, где блистала одна из частей твоего тела, – пухлые губы подернула улыбка. – И как человек чуть больше вашего понимающий в рекламе, тот, кто запусти всю эту грязную историю в газету, не подозревая об этом, сыграл нам на руку. В том, что этого не делал Бэнк, я уверен. Он слишком хорошо знаком с искусным механизмом пиара. Это дело рук несведущего человека. Ну да бог с ним, с этим дилетантом...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дэвис поднял руку, перерывая речь Брюса. Он хотел сразу все объяснить друзьям.
– Я должен вам сказать, чьих рук это дело.
– Пожалуйста, не перебивай, – строгий взгляд на руководителя шоу.
Макс недовольно хмыкнул в губы. Спорить с парнем не стал. Уж больно тот имел серьезный вид.
– Так вот. У этой газетёнке тираж рассчитан на жителей этого города, которым по большому счёту плевать, кто, кому, за сколько и что продает, пока это не касается их кармана, а вот чья пятая точка мелькала в окне – интересует многих.
– Брюс, хватит о моей заднице, – раздражение со стороны больного, – ближе к делу, – нетерпение в голосе. Неон недовольно искрился.
Эмили больше не могла терзать нервы Макса. Выпалила, перекрикивая директора клуба.
– Билеты на шоу раскуплены на много месяцев вперёд, пришлось даже пустить в ход ВИП-ложу.
В палате повисла тишина. Ребекка во все глаза таращилась на молодого человека, лежащего на больничной койке, и кажется переставшего дышать.
– Ты понимаешь, что это значит? – тихо. В изумлении прикрыла рот рукой.
– Не совсем, – ответ в тон менеджеру. – Как такое могло случиться? – вопрос в пространство палаты.
– Это реклама, Макс, – на правах того кто более сведущ, Батлер забрал вопрос себе, – несколько месяцев шоу будет работать при переполненном зале. И ты...
– Реклама? – недоверчиво смотрел на друга.
– Статья в газете – скандал, пиар, черный пиар, анти реклама, являются более действенным средством, чем чистая реклама, заказная реклама, – доходчиво разъяснил директор клуба, – обвинения в твой адрес и твоя сексуальная задница, – не смог подавить смешок, – сыграли в противоположную сторону от ожидаемого эффекта. Тот, кто поделился информацией напечатанной в статье, надеялся, что общественность ополчится против тебя, а получилось наоборот. Подогрела интерес к тебе и шоу. Нонсенс, – деловито закончил блондин.
– Твоя задница оказалась лучше, чем я на рекламной продукции, – Вивиан с наигранной обидой.
Молодые люди переглянулись. Раскатистый мужской хохот и звонкий девичий смех заполнили палату.
Батлер, оправляясь от смеха, опустился на диван. Ребекка пристроилась на подоконнике. Ви и Эмили хохотали стоя друг напротив друга, удерживаясь руками о спинку кровати.
Макс стер с лица выступившие из глаз слезы. Напряжение исчезло. Внутри легко, свободно, словно смех очистил душу, сердце, голову. Закрепить полученный эффект. Немедленно. Пока друзья здесь.
– Вы должны знать, – серьезность в голосе руководителя шоу привлекла внимание гостей. – В том, что происходило в коллективе виноват я. Крис творил свои темные делишки. А я не видел дальше собственного носа.
– Ты доверял ему, – слова защиты от Брюса.
– Не оправдание, – безжалостной ноткой к самому себе. – Я избавился от Ирины, зная об её проблемах. Меня не интересовало, что станет с ней...
– Ты не нянька, взрослому человеку, – поддержка в тоне Ребекки.
– Я мог бы прийти к ней в больницу, после того как нашел девушку на крыльце своего дома с передозировкой, – три пары глаз изумленно смотрели на Дэвиса. Тяжело вздохнул. – Я никому не сказал и сам забыл на следующий день. Меня не интересовало ничего и никто кроме карьеры, кроме шоу. Одержимость достичь наивысших высот. Подняться на недосягаемую высоту, – ещё один тяжелый вздох, – теперь лечу вниз, не добравшись до желаемой вершины...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Друзья изумленно смотрели на Макса. Неожиданное признание парализовало. Казалось, никто не дышал.