— Что… как вы смеете… что вы…
— Мне очень жаль, профессор Блэк, — сказала Гермиона, — но это необходимая предосторожность.
— Немедленно уберите это безобразное добавление! Уберите, говорю! Вы портите великое произведение искусства! Где я? Что происходит?
— Где вы, не суть важно, — ответил Гарри, и Финеас Найджелус немедля замер, прекратив попытки содрать с себя писанную маслом повязку.
— Уж не голос ли это неуловимого мистера Поттера?
— Вполне возможно, — ответил Гарри, понимая, что такой ответ пробудит в Финеасе Найджелусе любопытство. — У нас есть к вам пара вопросов о мече Гриффиндора.
— А, — отозвался Финеас Найджелус, вертя головой и стараясь хоть краем глаза увидеть Гарри, — ну да. Глупая девчонка повела себя чрезвычайно неразумно.
— Не смейте так говорить о моей сестре! — грубо рявкнул Рон.
Финеас Найджелус надменно приподнял брови.
— Кто здесь с вами? — спросил он, поворачивая голову из стороны в сторону. — Мне не нравится этот тон! Девчонка и ее друзья вели себя до крайности безрассудно. Попытаться обокрасть директора школы!
— Это не было кражей, — сказал Гарри. — Меч не принадлежит Снеггу.
— Он принадлежит школе, которую возглавляет профессор Снегг, — заявил Финеас Найджелус. — А какими правами на него обладает девчонка Уизли? Она заслужила полученное ею наказание, равно как и идиот Долгопупс с придурковатой Лавгуд.
— Невилл не идиот, а Полумна не придурковатая! — воскликнула Гермиона.
— Где я? — спросил Финеас Найджелус и опять попытался содрать повязку. — Куда вы меня затащили? Зачем унесли из дома моих предков?
— Не важно! Какому наказанию Снегг подверг Джинни, Невилла и Полумну? — требовательно спросил Гарри.
— Профессор Снегг отправил их на исправительные работы в Запретный лес, к этому олуху Хагриду.
— Хагрид не олух! — снова и уже визгливо вскрикнула Гермиона.
— Снегг мог счесть это наказанием, — негромко сказал Гарри, — но Джинни, Невилл и Полумна, скорее всего, от души смеются над ним вместе с Хагридом. Запретный лес, подумаешь… они видали места и похуже Запретного леса.
Он испытывал облегчение, поскольку успел уже напридумывать всяких ужасов, самым меньшим из которых было заклятие Круциатус.
— Что мы действительно хотели бы узнать, профессор Блэк, — начала Гермиона, — так это… мм-м… извлекался ли меч из ящика прежде. Может быть, его уносили, чтобы почистить или еще куда-то?
Финеас Найджелус помолчал, снова попытался освободить глаза, а потом хихикнул.
— Отродье маглов, — сказал он. — Оружие гоблинской работы не требует чистки, недотепа вы этакая. Серебро гоблинов отталкивает любую земную грязь, принимая в себя лишь то, что его закаляет.
— Не надо называть Гермиону недотепой, — сказал Гарри.
— Я устал от возражений, — сообщил Финеас Найджелус. — Может быть, мне уже пора вернуться в директорский кабинет?
Он на ощупь двинулся по портрету, пытаясь отыскать край рамы, чтобы покинуть холст и возвратиться в Хогвартс. И тут Гарри ощутил внезапный прилив вдохновения.
— Дамблдор! Вы не могли бы привести сюда Дамблдора?
— Прошу прощения? — удивился Финеас Найджелус.
— Там же висит портрет профессора Дамблдора. Вы не могли бы привести профессора сюда, в ваш портрет?
Финеас Найджелус повернулся на голос Гарри:
— Похоже, невежество присуще не только отпрыскам маглов, Поттер. Те, кто изображен на портретах Хогвартса, могут беседовать друг с другом, однако они не способны перемещаться за пределами замка. То есть способны, но лишь для того, чтобы навестить другой свой портрет, висящий где-то еще. Дамблдор не может прийти сюда вместе со мной, а после всего, что я от вас натерпелся, я и сам сюда возвращаться не стану, будьте уверены!
Гарри, немного павший духом, наблюдал за Финеасом, возобновившим попытки покинуть раму.
— Профессор Блэк, — произнесла Гермиона, — а не могли бы вы сказать нам, пожалуйста, когда меч в последний раз вынимали из ящика? Я имею в виду, до того, как его забрала Джинни.
Финеас нетерпеливо всхрапнул.
— Сколько я помню, в последний раз меч Гриффиндора покидал при мне ящик, когда профессор Дамблдор вскрывал с его помощью некий перстень.
Гермиона стремительно повернулась к Гарри. Но говорить что-либо в присутствии Финеаса Найджелуса, сумевшего наконец нащупать выход, они не решились.
— Ну что же, спокойной вам ночи, — не без желчности произнес он и начал выбираться из портрета. Когда на виду остались лишь поля его шляпы, Гарри вдруг крикнул:
— Постойте! А Снеггу вы об этом говорили?
Финеас Найджелус просунул украшенное повязкой лицо обратно в картину:
— Профессору Снеггу хватает важных предметов для размышлений и без многочисленных причуд Альбуса Дамблдора. Всего хорошего, Поттер!
И он исчез окончательно, оставив после себя лишь грязноватый холст.
— Гарри! — вскрикнула Гермиона.
— Я понял! — крикнул в ответ Гарри и, не сдержавшись, пронзил кулаком воздух. Они получили гораздо больше того, на что он смел рассчитывать. Он начал мерить палатку шагами, чувствуя, что может сейчас пробежать целую милю, даже ощущение голода и то покинуло его. Гермиона запихала портрет Финеаса Найджелуса обратно в сумочку и, застегнув ее, отодвинула в сторону и подняла к Гарри сияющее лицо.
— Меч способен уничтожать крестражи! Оружие гоблинской работы принимает в себя лишь то, что его закаляет. Гарри, этот меч пропитан ядом василиска!
— И Дамблдор не отдал мне меч, потому что еще нуждался в нем, собирался уничтожить им медальон…
— …и, наверное, понял, что, если он завещает меч тебе, они его не отдадут…
— …и сделал копию…
— …и поместил подделку в стеклянный ящик…
— …а настоящий спрятал… Где?
Они уставились друг на друга. Гарри чувствовал, что ответ незримо висит где-то прямо над ними, совсем близко. Почему Дамблдор не сказал ему? Или все же сказал, а Гарри просто не понял?
— Думай! — прошептала Гермиона. — Думай. Где он мог оставить меч?
— Только не в Хогвартсе, — ответил Гарри, возобновляя ходьбу.
— Где-нибудь в Хогсмиде? — предположила Гермиона.
— В Визжащей хижине? — сказал Гарри. — Туда теперь никто не заглядывает.
— Да, но Снегг умеет входить в нее, Дамблдор не стал бы так рисковать.
— Дамблдор доверял Снеггу, — напомнил ей Гарри.
— Не настолько, чтобы сказать ему о подмене меча, — ответила Гермиона.
— Да, ты права, — согласился Гарри и даже обрадовался при мысли о том, что доверие Дамблдора к Снеггу все же было хоть и немного, но ограниченным. — Ладно, допустим, он спрятал меч вдали от Хогсмида, — но где? А что думаешь ты, Рон? Рон?
Гарри оглянулся. На один озадачивший его миг ему показалось, что Рон покинул палатку, но тут он увидел каменное лицо Рона, лежавшего на нижней койке.
— О, и обо мне наконец вспомнили, — сказал Рон.
— Что?
Рон, не отрывая взгляда от донышка верхней койки, всхрапнул:
— Продолжайте, продолжайте. Не позволяйте мне портить ваш праздник.
Гарри недоуменно взглянул на Гермиону, рассчитывая на ее помощь, но она, озадаченная, по-видимому, не меньше его, лишь покачала головой.
— В чем проблема-то? — спросил Гарри.
— Проблема? Никакой проблемы нет, — ответил Рон, по-прежнему отказывавшийся смотреть на Гарри. — Во всяком случае, если верить тебе.
По брезенту над их головами ударило несколько капель. Начинался дождь.
— Ладно, значит, проблема имеется у тебя, — сказал Гарри. — Ну так давай, высказывайся.
Рон сбросил с койки длинные ноги и сел. Лицо его было теперь озлобленным, он почти не походил на себя.
— Хорошо. Выскажусь. Только не жди, что я буду скакать по палатке, радуясь еще какой-то обнаруженной вами дряни. Лучше добавь ее к списку вещей, о которых ты ничего не знаешь.
— Не знаю? — переспросил Гарри. — Я не знаю?
Плюх, плюх, плюх — дождь становился все гуще, барабанил по покрытому листьями берегу, по реке, что-то тараторившей в темноте. Страх погасил ликование Гарри. Рон говорил в точности то, что, как подозревал Гарри, должен был думать.
— Как-то не похоже, что я переживаю здесь лучшие дни моей жизни, — продолжал Рон. — Сам понимаешь, рука искалечена, жрать нечего и задница каждую ночь отмерзает. Я надеялся, видишь ли, что, пробегав столько недель с высунутым языком, мы хоть чего-то достигнем.
— Рон, — произнесла Гермиона, но так тихо, что он сделал вид, будто не услышал ее сквозь лупивший по брезенту дождь.
— Мне казалось, ты знаешь, на что идешь, — сказал Гарри.
— Да, мне тоже.
— Так что же именно не отвечает твоим ожиданиям? — спросил Гарри. Теперь на помощь ему приходил гнев. — Ты полагал, что мы будем останавливаться в пятизвездных отелях? Находить каждый день по крестражу? Думал, что на Рождество уже вернешься к мамочке?