тяжелых боев они взяли Мгу и перерезали последнюю железную дорогу, еще связывавшую Ленинград со всей страной. Сосредоточив огромное количество танков и самолетов юго-западнее и юго-восточнее Ленинграда, немцы теперь рассчитывали взять город штурмом. Несмотря на отчаянное сопротивление советских войск, немецкие войска прорвались к южному берегу Ладожского озера. Они захватили значительный отрезок левого берега Невы, включая Шлиссельбург, однако форсировать реку не смогли. Теперь Ленинград был изолирован от всей страны, если не считать весьма ненадежных коммуникаций через Ладожское озеро. Не менее отчаянным было положение южнее и юго-западнее города; немцы прорвались к Финскому заливу всего в нескольких километрах к юго-западу от Ленинграда и упорно старались пробиться на участках Колпино и Пулково, всего в 20 км к югу от Ленинграда. Однако Красная Армия удерживала широкий плацдарм у Ораниенбаума, напротив Кронштадта и к западу от того места, где немцы достигли залива. На севере финны 4 сентября заняли бывшую пограничную станцию Белоостров, в 30 км к северу от Ленинграда, но на следующий же день были выбиты оттуда.
Уже 20 августа на заседании партийного актива Ленинграда Ворошилов и Жданов признали, что положение чрезвычайно серьезное. Жданов заявил, что все население города, и в особенности молодежь, должно пройти элементарную военную подготовку и научиться стрельбе, метанию гранат и ведению уличных боев.
На следующий день было опубликовано знаменитое обращение Военного совета фронта, горкома партии и Ленинградского Совета депутатов трудящихся к населению Ленинграда:
«Встанем, как один, на защиту своего города, своих очагов, своих семей, своей чести и свободы. Выполним наш священный долг советских патриотов и будем неукротимы в борьбе с лютым и ненавистным врагом, будем бдительны и беспощадны в борьбе с трусами, паникерами и дезертирами, установим строжайший революционный порядок в нашем городе. Вооруженные железной дисциплиной, большевистской организованностью… встретим врага и дадим ему… отпор»[91].
В эти дни не было никакой уверенности, что немцы не ворвутся в Ленинград. Об этом писал позднее Павлов:
«Если все же неприятелю и удалось бы ворваться в город, то и на этот случай был детально разработан план уничтожения войск противника. Заводы, мосты, общественные здания были заминированы и… груды камня и железа обрушились бы на головы вражеских солдат, завалы преградили бы путь их танкам. Гражданское население, не говоря уже о солдатах и матросах, было подготовлено к уличным боям. Идея борьбы за каждый дом не была актом самопожертвования, а ставила целью уничтожение вражеской армии. И как подтвердил позднее опыт Сталинграда, упорное сопротивление большого города может привести к поражению сильнейшей группировки противника»[92].
Артиллерийский обстрел Ленинграда начался 4 сентября, а 8, 9 и 10 сентября город подвергся особенно ожесточенным воздушным налетам. Бомбежка 8 сентября вызвала 178 пожаров, в том числе на крупных Бадаевских продовольственных складах, о разрушении которых поползли преувеличенные слухи, особенно когда начался страшный голод. 9 сентября противовоздушная оборона была организована уже лучше, и все зажигательные бомбы, за небольшим исключением, были быстро погашены. Огнем зенитной артиллерии было сбито пять немецких самолетов, но тихоходные советские истребители И-15 были почти бессильны против «мессершмиттов». Именно это заставило некоторых героических советских летчиков таранить немецкие самолеты.
Во время этих первых крупных налетов немцы сбросили также на город множество бомб замедленного действия. Не умея разряжать их, многие добровольцы, которые брались за это (в Ленинграде находились добровольцы на что угодно), погибали.
Много написано об ожесточенных боях, происходивших в те дни в Пулкове, Колпине и Урицке (Урицк расположен всего в 3–5 км от Кировского завода, к юго-западу от Ленинграда). Драматическая история, которую рассказали мне в 1943 г. несколько человек в Ленинграде, гласит, что приблизительно 10 сентября Ворошилов, считая, что все потеряно, отправился на передовую в надежде быть убитым немцами. Но 11 сентября Сталин командировал в Ленинград Г. К. Жукова, и оборона города была в короткий срок полностью реорганизована. На пресс-конференции в июне 1945 г. в Берлине, где я присутствовал, Жуков, правда не вдаваясь в подробности, с гордостью упомянул об этом факте. Несомненно, именно за время недолгого командования Жукова (он пробыл в Ленинграде до середины октября) фронт вокруг Ленинграда стабилизировался.
Не сумев захватить Ленинград штурмом, немецкое верховное командование подумало (и у него были на это основания), что вскоре голод заставит город капитулировать. Но Гитлер – что для него характерно – приказал капитуляцию не принимать и «сровнять… с землей» Ленинград, ибо в противном случае он создал бы угрозу эпидемий, а кроме того, был бы заминирован и таким образом представил бы двойную опасность для солдат, которые вступят в него. В Нюрнберге Йодль следующим образом объяснил причины издания этого приказа (а заодно и провала немецких планов захвата Ленинграда):
«Верховный главнокомандующий группой армий «Север» под Ленинградом фельдмаршал фон Лееб… указал, что он будет абсолютно не в состоянии обеспечить питание и снабжение миллионов ленинградцев, если они попадут в его руки, поскольку положение со снабжением его собственной группы армий стало в то время катастрофическим. Это была первая причина. Однако незадолго до того русские армии оставили Киев, и едва только мы заняли город, как в нем начались один за другим взрывы чудовищной силы. Большая часть внутреннего города сгорела, 50 тыс. человек остались без крова, немецкие солдаты… понесли значительные потери, поскольку подрывались большие массы взрывчатых веществ… Приказ преследовал только одну цель – оградить немецкие войска от таких катастроф, ибо в Харькове и Киеве взлетали на воздух целые штабы»[93].
Директива гитлеровского командования от 7 октября 1941 г., подписанная Йодлем, повторяла приказ фюрера не принимать «капитуляции ни Ленинграда, а позднее – Москвы». Беженцев из Ленинграда, говорилось в приказе, следует отгонять огнем, если только они приблизятся к немецким позициям, но всякое бегство «отдельных лиц» на восток, через небольшие бреши в блокаде, должно поощряться, поскольку оно может лишь усугубить хаос в Восточной России. В приказе говорилось также, что бомбардировками с воздуха и артиллерийским обстрелом нужно сровнять Ленинград с землей.
Дата этого документа знаменательна: к началу октября немцы отказались от надежды взять Ленинград штурмом. Ленинград и его подступы продолжали оставаться в руках русских, что заставляло немцев держать здесь армию численностью (как считало советское командование) 300 тыс. человек. Поскольку не было уверенности, что немцы не попытаются предпринять новое решительное наступление на Ленинград, вплоть до декабря продолжались приготовления для обороны каждого дома и для уничтожения немецких парашютистов. Ленинград опоясывало кольцо мощных батарей береговой, морской и армейской артиллерии, неоценимую помощь оказывал городу Балтийский флот. Даже орудие с крейсера «Аврора», из которого в 1917 г. был дан сигнал к штурму Зимнего дворца, было теперь установлено на Пулковских высотах к югу от Ленинграда. Хотя Ленинграду и угрожала серьезная опасность, Москва оказалась в октябре в еще более опасном положении и, несмотря на блокаду, из Ленинграда были переброшены по воздуху в Москву 1000 артиллерийских орудий и значительное количество боеприпасов и другого вооружения![94]
К середине