Читать интересную книгу Прах и тень - Линдси Фэй

Что еще указывает на справедливость моих рассуждений? Во-первых, надпись на Гулстон-стрит. Я тогда удивился: откуда в кармане убийцы взялся мел? А ведь его используют во время патрулирования полицейские, чтобы сделать более яркими белые полосы на рукавах, дабы избежать гнева вышестоящего начальства.

— Конечно! — воскликнула Мэри Энн. — Он держал мел в кармане брюк.

— Теперь относительно униформы. Что, если одежда, которую Страйд привыкла видеть на своем будущем убийце, была вовсе не военной? Не исключено, что до этого он всегда был в полицейской форме с ее традиционным высоким шлемом. В гражданской одежде он, конечно, выглядел совсем по-другому, и тогда ее странное, казалось бы, замечание становится вполне осмысленным. Я присутствовал на похоронах Элизабет Страйд. Ее убийство было столь чудовищным и вызвало такой резонанс, что я решил: возможно, преступник захочет взглянуть на произведенный им эффект. Однако я встретил там лишь тех, кого ожидал увидеть. Единственный констебль сообщил, что инспектор Лестрейд поручил ему обеспечить порядок. Очевидно, так оно и было.

Лицо Лестрейда вытянулось от изумления.

— Я не отдавал такого приказа.

— Именно об этом мне сообщили в департаменте полиции.

Инспектор закрыл глаза:

— Мы ждем окончания вашего рассказа.

— Я провел немало часов, ломая голову, откуда репортер узнал, что приключилось со мной в ночь двойного убийства. Как не имеющий отношение к делу нож оказался возле трупа Эддоуз? Откуда стало известно, что я присутствовал на похоронах Страйд? И наконец, кто сообщил, что я покинул Бейкер-стрит, дабы провести расследование в Ист-Энде? В Скотланд-Ярде знали обо всем этом.

— Что ж, преступнику было известно многое.

— Несомненно. Злоумышленник использовал Тавистока как средство распространения клеветы. Добавьте к этому, что я часто писал короткие сообщения для Лестрейда и десятка других инспекторов Скотланд-Ярда, — загадка о том, как был подделан мой почерк, решится мгновенно. Ясно, что злодею не составило труда выкрасть одну из моих записок. Но заключительный, решающий довод, которого мне не хватало, прозвучал в весьма мудрой реплике нашего друга Уотсона. Это замечание вызвало вспышку едва тлеющих язычков пламени моих дедуктивных умозаключений.

— Не припомню, что я сказал такое особенное.

— Вы просто обратили внимание на то, что я должен был отметить сразу, если бы действительно был столь идеально отлаженным логическим механизмом, каким вы рисуете меня в своих рассказах. Вы сказали, что удивительно, как это Потрошитель всегда выходит сухим из воды в районе, буквально кишащем полицейскими. Очевидная причина его успеха: он знает, когда и по каким улицам проходят патрули. И после того, как я задал себе вопрос, что все-таки случилось в ночь этого невероятного двойного убийства, еще один вроде бы случайный факт обрел свое место.

Холмс заговорил быстрее. Чувствовалось, что он испытывает воодушевление.

— Потрошитель убивал Элизабет Страйд, не опасаясь, что его застигнут, зная, что маршрут констебля Лэмба проходит достаточно далеко от Датфилдз-Ярда. Мы вспугнули преступника, и он побежал в сторону Сити, а когда я настиг его, попытался меня убить. Затем самым непостижимым образом, страшно рискуя, он перерезал горло еще одной женщине, поскольку мы помешали злодею расчленить труп — ведь именно это было дьявольским импульсом всех его мыслей и поступков. Конечно, он не обладал даром предвидения в такой степени, чтобы знать в каждый момент времени, на любой улице, встретит он другого полицейского или нет. Однако члены комитета бдительности упомянули мимоходом, что напротив того места, где была убита Эддоуз, на другой стороне площади, — дом, в котором проживает офицер лондонской полиции. Именно там обитает Беннетт, и, конечно же, ему известны все ходы и выходы вокруг.

Лестрейд покачал головой с мрачным спокойствием человека, знающего самое худшее.

— Вы привели его в такую ярость, что Эддоуз, подвернувшаяся под руку, наверное, показалась ему даром с небес.

— Что же нам делать?! — воскликнула Мэри Энн в полном отчаянии. — Вы правы, мистер Холмс. Все сходится, каждая мельчайшая деталь. Но какой смысл говорить об этом, если в любую минуту он способен…

— Больше всего на свете, мисс Монк, я хочу, чтобы преступник оказался в наших руках, — заверил ее детектив. — Однако констебль Эдвард Беннетт уволился со службы, ссылаясь на вызванное перенапряжением нездоровье, и бесследно исчез пятого ноября, в понедельник.

— Неужели? — огорченно воскликнул я. — В тот самый день, когда Тависток обнаружил, что его кабинет подвергся вторжению…

— Хорошая работа, Уотсон. Я пришел к такому же выводу. Даже не так важно, ограничился ли Тависток жалобой на свои неприятности или потребовал от друга, констебля Беннетта, разыскать тех, кто его унизил, — результат один и тот же: убийца был предупрежден. Он, конечно же, не хотел, чтобы его связи с «Лондон Кроникл» получили огласку.

— Но мистер Холмс, — подала голос Мэри Энн, — что бы случилось, если бы Беннетт не сбежал?

Мой друг пересек комнату и выглянул в окно.

— По всей вероятности, полная катастрофа. Я был бы поставлен перед необходимостью немедленно схватить его, а для этого пришлось бы спустить всех собак на почтенных служащих Скотланд-Ярда. Вообразите сами: среди них все это время находился убийца, лишивший жизни пятерых женщин за какие-то два месяца и не вызвавший ни у кого ни малейших подозрений. Хуже того: у меня нет ни одного веского доказательства вины этого человека. Один шанс против десяти тысяч, что его признали бы виновным. Против меня не меньше свидетельств, чем против Беннетта, что красноречиво говорит о ценности косвенных улик. Нас постигли бы страшные бедствия: бунты против полиции, уличные беспорядки… Уже сейчас сэр Чарльз Уоррен заявил о своей отставке, и мистер Мэттьюз, возможно, очень скоро примет ее. Дело Потрошителя просто уничтожило сэра Чарльза. И виной тому Беннетт. — Холмс повернулся к Лестрейду: — Я не позволю ему развалить Скотланд-Ярд.

Несколько мгновений все молчали.

— Что же нам делать? — бесхитростно спросил инспектор.

Детектив неожиданно рассмеялся.

— Я почти убедил себя, что вы не поверите ни одному моему слову.

— Всегда знал, что вы идете непроторенным путем, но иногда натыкаетесь на истину, — проворчал Лестрейд.

— Верно сказано, — улыбнулся Холмс. — Что касается ближайших планов, то он только один, и в этом наше преимущество на данный момент. На бумаге, о которой я упоминал, обнаружены оттиски цифр. Вот оригинал с пометками графитовым карандашом.

Холмс передал документ Лестрейду, и мы принялись рассматривать его.

245—11:30 1054—14 765—12:15

— Что, черт возьми, это может означать?

— Такие цифры столь же полезны, как карта, мой дорогой инспектор. В левой колонке — личные номера полицейских, а в правой — время, когда они заканчивают обход.

— Замечательно! — воскликнул Лестрейд. — Надеюсь, вы уже узнали, кто они? Ведь в одном уайтчепелском подразделении около пяти сотен констеблей, не считая тех, кто успел получить новое назначение.

— Конечно, мой дорогой Лестрейд. Их фамилии — Сампл, Левер и Уайлдинг, маршруты патрулирования включают небольшие участки, поровну в Спиталфилдзе и Уайтчепеле. Выяснив, кто эти полицейские, я отправил телеграмму инспектору Эбберлайну, который был настолько любезен, что прислал мне карту.

— Вы объяснили, зачем она нужна?

Холмс решительно покачал головой.

— Если не считать моего брата и высших должностных лиц, с которыми он консультируется, лишь нашей пятерке известно имя этого безумца. Уайтхолл крайне заинтересован в том, чтобы избежать грандиозного скандала. Они знают о моей осмотрительности при расследовании подобных дел. Я хочу убедить всех вас, что если исключить пару недель после двойного убийства, когда он утратил самообладание, то можно заметить: Потрошитель совершает свои злодеяния с определенной периодичностью. Я, конечно, не обещаю вам, что следующее нападение состоится завтра, в день назначенного лордом-мэром шоу. К тому же преступник боится разоблачения и находится в бегах. И все же, думаю, он решится на очередное убийство. Беннетт уже продемонстрировал свое презрение к Скотланд-Ярду и ненависть ко мне, которая не исчезнет только из-за того, что он сбросил свою прежнюю маску. Мы с вами, Лестрейд, — последняя линия обороны. Если будем заодно, Беннетт никогда не узнает, что на него идет охота.

— Когда те парни из полиции выйдут на работу? — спросила Мэри Энн.

— У всех троих ночная смена, с десяти вечера до шести утра. Я послал телеграмму Джорджу Ласку, как только Эбберлайн сообщил о патрулируемых ими участках. Ласк привлек половину своего комитета бдительности для помощи Скотланд-Ярду сегодня и завтра вечером. Естественно, негласно, инспектор.