Читать интересную книгу "Отбитая. Том 2 - Кира Романовская"

узнал я, а не Филин. Ты, видимо, вообще тупая, если не понимаешь с кем связалась.

— Я ничего… ей… не делала… — прохрипела Камилла, пытаясь сделать вдох.

— Но что-то сделать хотела! Напоить её и подложить под кого-то? Что ты задумала, змея? Говори!

Ледяные ладошки обхватили его руку, в которой билась, как птичка в клетке, несчастная Камилла. Он повернул голову, встретив умоляющий взгляд Катерины.

— Вадим, пожалуйста, не надо! Что ты делаешь?!

— То, что должен был сделать уже давно.

— Отпусти её, пожалуйста! Извини, мы сейчас уйдем!

— Она уйдет, а ты останешься. Иначе — продолжим на той же ноте, Катя подпоёшь? Может, Матильду позовём?

Она нервно сглотнула, взглянув на Камиллу, которая пустила слезы по щекам.

— Хорошо, она уйдет, я останусь.

Когда Вадим отпустил Камиллу, она собрала вещи с пола за минуту, выскочила из номера в одном нижнем белье, напоследок, адресовала Катерине взгляд победительницы и показала средний палец. Катя осталась в запертой клетке с разъяренным Вадимом, всё получилось ещё лучше, чем Камилла рассчитывала.

Глава 23. Болотный огонёк

— Извини, мы немного перепили. Я пойду, ладно? Вдруг она полицию вызовет, этих проблем тебе только не хватало, после трупа в твоём доме… — тихо сказала Катя и направилась к своим ботфортам, которые валялись около стены, рядом с ванной.

Вадим явно не собирался никуда ее отпускать, он с ней еще не закончил. Он надвигался на неё, как буря, в тёмно-синей рубашке, которая так ему шла. Катя отступала, вот только отступать ей стало некуда, она прижалась спиной к холодной стене. Вадим опёрся рукой над её головой, глядя ей в глаза, чтобы увидеть хоть что-то, хоть намёк, что он в ней не ошибся.

— Зачем ты так с ней? Она тебе ничего не сделала.

— Хочешь с тобой будет также? Ты же у нас искушённая девочка. Вопрос, конечно, поздновато задам, но всё же — что тебе в постели нравится? От чего тебя штырит, Отбитая? Ты меня в бордель тогда для чего привела? Тебе в постели толпа зрителей или участников нужна? Боль? Унижение? Что?

Она не отвечала на его провокационные вопросы, лишь беззащитно хлопала глазками, которым он больше не доверял.

— От тебя — ничего.

— Зачем тогда пришла? Что у тебя в башке, Катя? Ничего, скорей всего. Раньше думал, хоть что-то есть кроме реплик для разных ролей. Близнецы всё спрашивают, что с тобой, я, кажется, знаю, что. Надоело притворяться хорошей? Как Юле в один прекрасный день, когда она поняла, что Игорь у неё под каблуком? Теперь ты у нас плохая и порочная Катя без тормозов?

— Вадим Алексеич, я дико извиняюсь, мне срочно надо поблевать!

Катя оттолкнула его от себя и метнулась в ванную, где избавилась от остатков своего ужина. Она вышла оттуда, слегка покачиваясь, прошла мимо Вадима, который явно хотел продолжения банкета, Катя же его уже закончила. Она откинула покрывало вместе с одеялом, забралась в кровать и закрыла глаза.

— Я тут посплю, если не возражаешь, вертолёты словила, прям улетаю, а ведь даже не пила…

Ей не надо было смотреть на Вадима, чтобы знать, что он застыл за её спиной каменным столбом. Затем он отмер — тихие шаги, Катя сильнее зажмурила глаза, когда он сел позади неё. Она почувствовала его горячее дыхание над ухом.

— Я тебя ненавижу, Катя, но больше всего я ненавижу того, кем я стал рядом с тобой!

— Ты не рядом со мной, Вадим, и уже давно, вот ведь в чём дело. Подумал бы ты над этим, может, я тут не при чём. И вообще, у меня тут очередь из всех моих бывших, которые меня ненавидят, — зевнула Катя. — Сразу за Веретенниковым будешь. Вперёд не лезь, рука у него тяжёлая. Соблюдаем очередность ненависти и мести. Хотя нет — он меня уже не ненавидит, я ему вернула жену в семью. Прыгает до потолка от радости. Спасибо тебе за честность, может, хоть тут не перепутал ненависть с ещё какой-нибудь хренью.

— Ты как болотный огонёк, Катя, манишь, затаскивая всё глубже в трясину. Ты думаешь, идёшь на свет, а на самом деле в глубокую тьму. Вот только зачем ты это делаешь? Своё эго потешить? Нравится манипулировать людьми?

— Непривычно слышать от тебя столь красивые слова, — устало усмехнулась Катя. — У кого научился?

«У Лёни» — машинально ответил сам себе Вадим. Катя неожиданно вскочила с кровати, пошатываясь дошла до выключателя. Щелчок и номер погрузился в темноту, лишь тусклый свет панорамного окна не давал им потонуть во тьме окончательно.

— Всё, Вадимка, считай, я дело своё сделала, довела тебя почти до глубокой тьмы. Чё дальше будешь делать, я прям не знаю, у меня на тебя планов никаких, так что отпускаю тебя домой, — проворчала Катя, направляясь к кровати. — Погоди-ка, без этого магия не сработает.

Катерина запрыгала на одной ноге, пытаясь снять с себя чулок, когда у неё это получилось, он полетел сидящему на кровати Вадиму в грудь, сполз вниз и упал на пол.

— Добби свободен! Всё, меня окончательно развезло, подвинься, мешаешь.

Катя снова заползла под одеяло, начала под ним швыряться, на пол полетел её второй чулок, затем платье. Отбитая издала тяжёлый вздох, собираясь уснуть, каково же было её удивление, когда за её спиной, судя по звукам, Вадим снимал ремень. Приготовившись к чему угодно, она никак не ожидала, что Вадим ляжет на спину рядом, с другой стороны кровати, не раздеваясь.

— Она могла тебе что-то подсыпать, поэтому тебе плохо. Нужно в больницу…

— Ничё она мне не подсыпала, я за этим следила, ясно? Я сотни проституток на вызов отправляла, у меня для них методичка была специальная — «как не быть напоенной какой-то дрянью», они у меня с полной аптечкой в сумочке на выезд ездили. Чтобы в случае чего быстро минимизировать последствия разных препаратов, — раздраженно фыркнула Катя из-под одеяла. — Если ты хочешь выставить твою агрессию в сторону Камиллы как спасение меня, то ты облажался. У меня всё было под контролем, без тебя бы разобралась. Она у меня и так была на карандаше, точнее, на Матильду жопой почти присела. А всё почему? Потому что ты сволочь, Вадим, я тут вообще не при чём. Она в тебя влюбилась, а ты её мурыжил четыре года, захотела отомстить, но ты для неё недосягаем, а тут я — виноватая во всех её сердечных бедах. Ладно, хрен с ней, пусть варится в своих обидах, пока мясо с костей не сойдёт. Если