в «очень приличную чайную», где за чашечкой крепкого чая можно было вести разговоры хоть до посинения.
— Нам «воробышка» для настроения, — сказал Юрье, и потому, что его никто не стал переспрашивать, сделалось понятно, что он здесь свой проверенный и бывалый клиент.
Лейно был уверен, что Антикайнена прислали из «центра» с каким-то особым заданием. Мировую революцию замутить, либо Маннергейма пришить, немецкого прихвостня, или что-то еще секретное. Тойво не пытался его разубедить, но понимал, что придется раскрыться. Ну, или частично выдать правду, недомолвками придавая ей загадочный и даже сакральный оттенок. В смысле «великих коммунистических идей» сакральность.
Антикайнен с первых же минут общения видел в собеседнике своего в доску парня. Веселый, остроумный, очень неглупый и способный к анализу ситуации с прагматической точки зрения, — Юрье располагал к себе. Однако Тойво помнил слова Лиисы, а также знал о некоей связи Лейно с продажной шкурой Степановым. Чтобы сделать какой-то вывод, этого, конечно, недостаточно. Но в общих чертах получалось нечто следующее: партийное дело вполне могло превратить дружески настроенного человека в полного недруга. То есть, можно общаться с Юрье и быть уверенным, что он не побежит в полицию, но при возникновении неких обстоятельств, которые как-то пагубно могут отразиться на репутации или дальнейших перспективах — сдаст, не поморщившись.
Первый «воробышек» закончился быстро, прилетел второй, беседа приобрела вполне задушевный характер. Тойво ничего не стал говорить о Лиисе, зато понял, что время информации наступило.
— Такое дело, Юрье, — начал он. — Да ты, пожалуй, уже и сам понял, что я в некотором роде не при делах.
Тот в ответ важно кивнул головой, хотя на самом деле ни черта не понял.
— У меня случилась неприятность, своего рода последствия того лыжного марша, — сказал Тойво. — В общем, получил я по голове сосулькой, и многое из того, что потом случилось со мной, теперь для меня загадка. Сам понимаешь, руководству сообщать об этом невозможно: не поймут они, да и с посадкой твоего брата у меня все концы обрубились.
— Концы, как говорится, в воду, — захихикал Юрье. Похоже, то, что Адольф в тюрьме, не очень заботило его. — То-то я смотрю — странный ты какой-то. Ни лозунгов, ни позывов.
— Ах, к чему эта патетика! — вздохнул Антикайнен. — Мы тут свои пацаны, нам кривляться не за чем.
— Отличный тост, слушай! — обрадовался Лейно. — А также предлагаю выпить за то, что можно вот так спокойно «попить чайку» с херрушкой политбюро!
В 1923 году, оказывается, Тойво стал членом ЦК компартии Финляндии, а уже через два года сделался и вовсе членом Политбюро ЦК компартии Финляндии. Хорошие должности, руководящие, зарплата весьма достойная, опять же, санитарно-курортное лечение на уровне мировых стандартов.
Антикайнен почесал в затылке: хорошо он устроился, нечего сказать.
— А семья? — поинтересовался он. — Ну, там, жена, дети?
— Да ты что! — деланно возмутился Юрье и отодвинулся от стола на вытянутых руках, качнувшись на стуле. — Ведь ты же фагот! И жена твоя Николай Асеев!
— Этот поэт Асеев все по Маяковскому вздыхал, — засомневался Тойво, отчаянно застеснявшись непонятной для него репутации. — Как же так?
— Да, шучу я! — серьезно, будто и не пил вовсе, сказал Лейно и засмеялся, прикрыв рот рукой, чтобы не привлечь внимание других посетителей. — Видел бы ты сейчас свое лицо!
Да, это точно — посмотреть бы в лицо тому, кто теперь заместо него затесался в красные финны! Ну, не может же быть так, чтобы на столь руководящие должности принимали заочно! Выходит, есть теперь другой Тойво Антикайнен, живет своей жизнью, снятой с его собственной, и в ус не дует. Или это его самого после прохождения портала клонировало, как овечку? Нет, в этом случае Бокий такой случай не упустил бы для своих исследований. Значит, по-щучьему велению, по партийному хотению, появился у него двойник. Может быть, это даже неплохо — не будут его искать ни те, ни другие.
Однако срока давности у дела по пропавшей финской казне нет. Тем более в нынешних реалиях, когда псевдо-Антикайнен сидит где-то в России, отвлекая, так сказать, внимание, а настоящий бродит по Финляндии. Тут уже дело государственной, следует понимать, важности. Стоит только пустить слух, завтра же все полицаи будут иметь ориентировки на поимку опасного преступника-террориста, проникшего на территорию страны младенцев жрать, девушек насиловать и мужчин убивать, предварительно их истязая.
— Ты вот что, Юрье, — сказал Тойво. — Не говори никому, что я здесь.
— Ты вот что, Тойво, — ответил Юрье. — Помощь твоя нужна.
Они посмотрели друг другу в глаза, словно и не было этих сожранных «воробушков».
— О Степанове не беспокойся — это не мое доверенное лицо и никогда им не будет, — продолжил Лейно. — Мне до зарезу нужен твой опыт в одном деле на севере.
— Какой опыт? — спросил Антикайнен. — Шюцкора, красного командира, лыжника-шиша?
— Да весь, — сказал Юрье. — Но об этом — завтра. Давай, что ли споем?
И они спели, стараясь не распугать посетителей чайной.
Стала пуганой птица удачи и не верит чужим рукам.
Да и как же ей быть иначе — браконьеры и тут, и там.
Подкрадешься — она обманет, и вот уже навсегда ушла.
И только небо тебя поманит синим взмахом ее крыла.
23. Подполье
На следующий день случилось похмелье. Когда дело доходит до застольных песен — похмелье неминуемо.
Тойво воспринял свое состояние, как необходимую дань в получении информации. Ему стало понятно, что теперь, в некотором роде, он сделался зависим от Лейно, но не могла же такая зависимость быть завуалированным шантажом! Хотя, как ни назови это дело, но помогать Юрье придется. Пусть это будет чувством долга.
Они встретились в бане, на самом деле, лучшем средстве избавления от отравления алкоголем. После парилки и окунания в холодную воду вся похмельная «кирза» пропадает, возвращается привычная ясность ума и бодрость организма. Даже снова выпить хочется по такому случаю.
— Как у тебя с ксивой? — спросил в раздевалке зардевшийся от пара Лейно.
Тойво показал свой паспорт и с интересом ждал суждения своего товарища.
— Если это и не чистый документ, то высококачественный и, вероятно, дорогой, — покрутив картонную книжицу и так, и сяк, сказал Юрье. — Не буду у тебя, товарищ Антти, спрашивать, откуда и как?
Они с удовольствием выпили замаскированную под квас бражку, и мир снова сделался чудесным и радостным. Предложение Лейно было нисколько не выходящее за рамки обычной