шумные сборища. Раз Лев решил ехать в компании — они поедут в компании!
Вот только как на это посмотрит Захар?
Она покосилась на соседа, отметила, как закаменели у него скулы. Похоже, он к шумным сборищам относился без оптимизма. Анька поскорей отвернулась от неприятного зрелища.
С другой стороны площади к ним торопилась вторая парочка. Впереди решительно цокала каблучками симпатичная блондинка. Отстав от нее метра на три, следом тащился сутулый парень с таким кислым лицом, словно, выйдя из дома, он сунул в рот лимон и сейчас дожевывал последнюю корочку.
— Ник! — представился кислый. — А это, типа, Алла.
— Аллочка, — поправила блондинка, церемонно поджав накрашенные розовые губки. Она внимательно оглядела всех, особо задержавшись взглядом на невозмутимой Яне.
— Все в сборе! — подвел итог Лев. — Можем двигать.
Захар сплюнул.
«Всю площадь заплевал, зараза! — про себя подумала Анька. — Сейчас начнется!»
Захар повернулся к ней. Глянул исподлобья, как тигр, который выбирает, что откусить у добычи для начала — ногу или голову?
— Точно все в сборе? — издевательски уточнил он, глядя исключительно на нее. — Может, еще кто подвалит? Чьи-нибудь друзья, девушки, братья, сестры? Другие родственники? Тети, дяди, бабушки, дедушки? Двоюродные племянники? Кошки, собаки? Говорите, не стесняйтесь! Весь табор с собой возьмем!
Все озадаченно переглянулись, а Лев охотно разулыбался, будто в жизни не слышал ничего смешнее. От возмущения Анька даже кроссовкой притопнула, но промолчала.
Конечно, раз Захар ей проспорил, то должен выполнять желание, это святое. И, коли уж она пожелала поехать на Серебряный, надо брать в зубы лодочный мотор и выполнять. Правда, поначалу она сказала: «Хочу поехать с другом». Кто ж знал, что «друг» захочет прихватить еще троих? Но подумаешь, могла бы с самого начала сказать «с друзьями», они ведь таких условий не обговаривали. Катер у Захара здоровый, небось все влезут. В тесноте, да не в обиде.
— Ладно, пошли, — сплюнул Захар в последний раз, — а то до вечера не управимся.
Глава 2
Серебряный встречает гостей
Стрельцы очень любят приключения. Если приключений в ближайшем будущем не предвидится, Стрельцы охотно их организуют. Причем не только себе, но и всем окружающим. Они сядут отдыхать на пчелиный улей, сунут руки в жерло действующего вулкана и приветливо расцелуют голодную акулу.
Дачи бывают разные. Бывает — огород посреди чистого поля, украшенный собачьей будкой, в которую влезает один стул и один чайник, а собака уже не влезает. Бывает — заставленная теплицами территория, где хозяева озабочены только подсчетом ведер, с огурцами. Бывает — заросший бурьяном пустырь, на который хозяева набегают раз в год с бандой друзей, разгребают мусор, торжественно жарят на расчищенном пятачке шашлыки — и пропадают до следующего набега, унося на губах дымный вкус диковатой свободы.
А уж чего только не строят на дачных участках не обделенные фантазией русские люди! Халабуды и халупы, избушки и хоромы, домики и дворцы, а иногда — настоящие замки и усадьбы.
Захар как раз счастливо повелевал небольшой усадьбой. Все там было: и ухоженные грядки, и три картофельных поля, и теплицы, и банька, и сарай с инструментами, и длиннющие мостки с причалом на конце. Вот к этому причалу, к мосткам (которые он воздвиг своими руками), сосед и привел разношерстную команду искателей приключений.
— Щас катер подгоню, ждите, — распорядился он. — А тебе вот персонально — переоденься, — он ткнул корявым пальцем в Аллочкины туфли. — Это не пойдет, ноги сломаешь.
Замечательные были туфельки. Розовые, со стразами, расшитые блестящими цветочками. И на каблучках.
Алла от изумления аж перестала хлопать ресницами в сторону Лева и совершенно по-пролетарски, без изысков, уставилась на Захара. Словно впервые его увидела. Тот уже успел опоясать ножнами зеленые пятнистые штаны, накинул легкую брезентовую ветровку. На ногах у него оказались высокие шнурованные ботинки, поцарапанные и потертые с боков.
Чучело, ей-богу, чучело лесное! И это порождение милитаризма предлагает ей простые резиновые сапоги?!
Сапоги, зеленые с белым ободком, нагло улеглись на дорожке, всем своим видом грубо попирая тонкий Аллочкин вкус. Ни в каком трижды кошмарном сне не могли эти сапоги сочетаться с ее кремовыми, в обтяжку, бриджами, с голубым топиком в легкомысленных ромашках, с розовым рюкзачком и тщательно заглаженной, залитой лаком прической. Из прически выбивались две накрученные спиральки, кокетливо подпрыгивали возле ушей.
Сейчас спиральки вибрировали от возмущения:
— Я че, колхозница, в сапогах топтаться?!
— Мы, типа, в лес едем, девушка. А там, знаете ли, асфальтов к вашему приезду не проложили. Там бурелом, камни, болото. На каблуках далеко не ускачешь.
— Никаких сапог! — завопила Аллочка. — Убери пакость эту!
Захар усмехнулся, подхватил сапоги, кинул в лодку.
Пока они препирались, Яна прошлась по саду и обнаружила за яблонями разросшийся роскошный малинник.
— Ой, у вас тут малина! — обрадовалась она. — Такая крупная!
— Рвите, не жалко, — великодушно разрешил с причала Захар, — мне все равно еще мотор вешать. Вы мне только мешаете, валите все в сад. Сбор минут через пятнадцать.
Ник с облегчением плюхнулся на скамейку у бани, нацепил наушники, прикрыл глаза.
Лев скинул кроссовки, пошлепал босиком по мосткам, на ходу стаскивая майку, подставляя плечи августовскому солнцу.
Анька осторожно скользнула следом.
Мостки у Захара казались почти бесконечными. Поскрипывали под ногами широкие серые доски, засыпанные рыбьей чешуей. Снизу плескала вода, ладожский прохладный ветер шевелил волосы. Медовый запах скошенного клевера смешивался с резким, свежим запахом рыбы. Лев остановился на самом краю, у быка, глядя на далекие острова.
Анька влюблялась много-много раз в жизни. Первый раз в детском саду. В знак своей любви она притащила тому мальчику, Толику, чудесную конфету — огромную, с две ее ладошки, в красивой золотистой обертке. Толик конфету принял, но тут же коварно разделил ее с кудрявой Ленкой, которая вечно кидалась макаронами и вообще казалась Аньке существом неприятным. Ленка вцепилась в конфету острыми зубками начинающей гиены, и Анька в первый раз ощутила горечь настоящей любви.
С тех пор она никогда не доверяла чернявым мальчикам, ее тянуло к блондинам. Лев как раз был блондин, достойный того, чтобы засыпать его конфетами по колено.
До чего же он был красив, этот мальчик, последний герой, звезда рок-н-ролла! Анька осторожно навела резкость, щелкнула несколько раз — высокий силуэт на фоне синего летнего неба. Потом опустила фотик, полюбовалась на его загорелую спину, на изогнутую ложбинку посредине… Ей хотелось протянуть руку и поворошить короткие белые волосы на затылке, чтобы он повернулся и глянул на нее веселыми голубыми глазами, чтобы…
— Все сюда! — заорал с берега Захар.
Тьфу ты, пропасть?