– А пытались?
– Было… пару раз. А ты?
– Что я?
– Как самочувствие? Выспалась?
– О да, еще как выспалась. Теперь в душ хочу.
– Пошли.
– Э, нет. Шустрый какой! В душ я пойду одна, Волков.
– Это жестоко, не находишь? Тебе сладкое ночью досталось, а я?
– А ты на больничном. Тебе противопоказано напрягаться.
– Так я и не буду. Мы, наоборот, расслабимся, – губы ее ловлю, улыбаясь. Целую, а она зубками прикусывает, – коза!
– У тебя замок в ванной есть?
– А ты правда думаешь, что он меня остановит? – языком по ее шее веду, тут же дуя на влажный след на коже. Конфетка вздрагивает. Волоски на ее руках дыбом встают, кожа становится гусиной. Тони нервно ерзает.
– Неплохая попытка, Виктор, но нет. Если не замок, то совесть тебя точно удержит от такого опрометчивого поступка.
– Я бы ей не доверял. Совести моей. Мы с ней уже давно поругались и разъехались, конфетка.
– Я заметила. Ладно, – усаживается на постели Тони, – я в душ. А ты отвернись и не смотри.
– Ты сейчас серьезно? Трогать не даешь, дай хоть поглазеть, Кулагина!
Судя по хмурым бровям – серьезно. Выныривает из-под одеяла, одергивая футболку. Боже мой, сама невинность! А какие ноги? Я на них слюни еще в свой день варения пускал, когда попкой своей идеальной в джинсовых трусах перед всем моим отделом светила. Вот как нормальному, почти здоровому мужику добровольно отвернуться и не смотреть? Вот и я не в курсе. Конфетка разворачивается ко мне спиной, держа курс на ванную, а я хватаю ее за край футболки. Задираю ткань. Кулагина подпрыгивает. Охает и шипит возмущенно. Отдергивает, сражая наповал своим изумрудным взглядом. Поздно, девочка моя! Вид твоих голых упругих ягодиц отчетливо отпечатался в мозгу.
– Как мальчишка, Волков, честное слово! Дальше что? За косички будешь дергать?
– А надо? Я могу.
– Ни капли не сомневаюсь.
– Эта задница идеальная, что на вид, что на ощупь, такой грех не светить – твои же слова. Я запомнил.
Глаза закатывает, возмущенно. Только сдается мне, что возмущение это – наигранное от и до. Уголки ее губ подрагивают, улыбку сдерживает. За дверью прячется, демонстративно закрываясь на замок. Смешной, правда, даже подаренные ею наручники с розовой опушкой из секс-шопа понадежней будут, чем эта вертушка. Стоит только захотеть…
Посмеиваясь, падаю обратно на кровать. Кому надо молиться, чтобы каждое утро было таким, а? В какую веру податься, чтобы меня услышали?
– М-м, Виктор, – высовывает нос из ванной.
– И пяти минут не прошло. Соскучилась? Или спинку потереть? Так я мигом…
– Тормози, самец. Не так быстро. Можно выклянчать у тебя еще одну футболку, м? И полотенце. А еще зубная щетка совсем не помешала бы. Да.
Покорно поднимаюсь, собирая вещи по озвученному “списку”. Отдаю сначала полотенце, потом запасную новую зубную щетку, а вот футболку в последний момент отдергиваю. Пальчики Кулагиной мимо пролетают. На косяк плечом припадаю и улыбаюсь:
– И что мне за это будет? Ты и так меня за три недели почти раздела. Требую что-то взамен.
– Взамен? Да без проблем! Сарафан желтый с розами хочешь подарю? Мне этот цвет не к лицу, а тебе вполне пойдет, – улыбается и футболку у меня из рук выдергивает. На носочки встает и в щеку чмокает, снова запираясь от меня на все засовы в ванной.
Прислушиваюсь к зашумевшей воде, как велико искушение! Но, пожалуй, она права – с моей координацией нынешней любовник из меня сегодня хреновый. Дабы лишний раз себя не терроризировать, возвращаюсь в кухню.
Вовремя.
Телефон на столе разрывается входящим. И, судя по уведомлениям, уже не первым. Герман.
– Слушаю.
– Утро доброе, Витек. Не спишь? Как самочувствие?
– Здорово, Гер. Нет, мелкую в школу проводил. Самочувствие сойдет, Рыбкин там как? Живой?
– Все с ним нормально, уже очухался и рвется к Шумилову. Ты это, будь другом, выскочи на улицу, Волк. Я уже в пять минутах от тебя. Документы завезу и помчусь в отдел. Подпишешь, а я вечером заберу заеду.
– Давай, жду.
Оглядываюсь, Тони все еще не спустилась. Обуваюсь и выхожу за ворота дома. День сегодня шикарный. Погода – огонь. Или это называется – с той ноги встал?
Рядом тормозит тачка Германа. Коллега выходит, обмениваемся рукопожатиями да так, парой-тройкой срочных новостей перекидываемся. Времени чесать языками особо нет, поэтому забираю документы и прощаемся. Он на работу, я к своей конфетке. Провожаю взглядом тачку друга и уже почти ушел, когда внимание привлекает странный тип, мнущийся у ворот Кулагинского дома. Бегло пробегаю взглядом, оценивая – это профессиональное уже. При костюмчике, в лакированных ботинках, с кожаной дорожной сумкой на плече. Лощеный и холеный тип. Мужик явно не местного пошива. Любопытно, какого лешего он здесь забыл?
Оглядывает дом, круги наворачивает у калитки. Бороду почесывает, на часы на запястье поглядывая. Хотя нет, какой “мужик”? Парень, лет на пять, если не больше, моложе меня. От силы двадцать восемь.
Звонок находит. Звонит. Ответа, естественно, нет. На стук реакции тоже никакой.
Кто такой вообще этот перец? Покупатель, может? Она же говорила, что с риэлтором работает. Да и Ру тут проболталась, что уже нашли желающего купить дом ее бабки. Но не похож, вроде. Скорее, какой-то столичный бизнесмен. Может, клиент Кулагиной? Так с каких пор у нас пиарщики работу “на дом” берут? Короче, не выдерживаю. Предельно любезно интересуюсь:
– Эй, мужик. Помочь?
Перец оборачивается. Кивает.
– Привет, – подходит ко мне, руки пожимаем. – Да, было бы неплохо. Случайно не в курсе, где хозяйка дома? Может, упорхнула куда с утра пораньше?
– Антонина?
– Да, она. Дозвониться не могу, трубку не берет. Стучу, звоню – глухо. Вроде должна быть в Сочи, но я у нее в немилость впал. Игнорит, видать.
– Это она умеет, – улыбаюсь, а у самого как-то тревожно на сердце становится. Оно разгон берет. С какого… он о ней так много знает? А ведь явно знает! По паре фраз можно понять. Еще и это “игнорит”. Уточнить решаю:
– А ты кто ей будешь?
Парень, выругавшись, опять лапу свою тянет:
– Черт, прости, мужик! С самолета башка вообще не варит, забыл представиться. Макар меня зовут. Муж я ее.
Глава 22
Глава 22
Нина
Замираю, подставив лицо под теплые капли воды. В ванной клубится пар. Неторопливо растираю ладонями шею, плечи. Мне так классно. Легко и телу, и душе. Кажется, за спиной вот-вот прорежутся крылья. Даже лопатками двигаю, проверяя, нет ли их еще? Мягких, бархатных, как у бабочки. Давно я так себя не ощущала. Остро, каждую клеточку.
С самого возвращения в Сочи, сама того не осознавая, я жила в жутчайшем “зажиме”. В раковине, которую собственноручно и нацепила. Тесной, мрачной и сырой. Боялась даже вздохнуть лишний раз в сторону Вика. Дурная! А сейчас? Сейчас понимаю, что ничего по-прежнему не понимаю, но готова что-то менять. Я хочу что-то поменять! Мне это нужно. Нам это нужно.
Я решила. Я предложу ему отношения. Да, пока без перспектив. Пока без определенностей и конкретики по поводу будущего. Пока просто кайфовать и наслаждаться друг другом. Отсрочу свой отъезд в Москву еще на неделю. Нет, на две недели! До свадьбы Бурменцева и Синичкиной. Остальное будет видно со временем. Потом. Когда приложится, устроится и устаканится.
Не хочу загадывать. Боюсь заглядывать далеко наперед. Просто другие ведь как-то живут, да? Даже на расстоянии в тысячи километров живут и строят планы. Заводят семьи и отношения. Может, и мы сможем? Может, и мы с ним не безнадежны? Ведь, что такое полторы тысячи километров в наше время скоростных поездов и самолетов? Был бы стимул!
Если же нет, то это будут самые волшебные и яркие дни моей жизни. Честные перед самой собой и своими желаниями. В конце концов, сколько можно прятать их за амбарными замками, упиваясь исключительно работой и формальными отношениями? Я девочка! Я хочу любви и ласки! И я об этих простых потребностях забыла на до хрена лет. Пока Волков снова ураганом не ворвался в мою жизнь и не снес все засовы. Я впервые просто позволю себя быть мягкой женщиной за спиной сильного мужчины.