— Я бы посоветовал, если есть возможность, направить взвод казаков к перекрестку с тыла. Шум поднять, машины пожечь. Языка, если удастся, захватить…
— Посмотрим, — ответил комендант, и снова, даже через треск эфира, Уварову послышался холодок в голосе коменданта. «Ну, господа, как хотите. Я свое дело сделал».
Атакующие явно имели привычку к действиям в лесу, потому что сумели бесшумно подойти метров на триста к линии обороны! А потом слегка расслабились, не встречая ответного огня и даже признаков человеческого присутствия.
Строго говоря, единственное, что они обнаружили — россыпь автоматных гильз и одинокую цепочку следов Уварова. Решили, наверное, что наткнулись на простого сапера, не успевшего вовремя уйти, вот и стрельнувшего из засады.
Правда, уж очень удачно, шайтан его задери!
По следам передовой дозор и двинулся, выставив вперед стволы, но уже переговариваясь в голос и хрустя сучьями. В бинокль Уваров отчетливо различал лица, даже радужки глаз. И снова подивился, откуда эта напасть. Зверские, можно сказать, рожи, бородатые и жестокие, и в то же время нельзя не признать, по-своему мужественно-красивые. Вроде романтизированных пиратов из цикла фильмов о капитане Бладе.
Враги показались ему похожими на курдов. Те тоже отличались правильными чертами лиц и статью, не зря же на протяжении веков отбирали себе в жены и наложницы самых красивых женщин окрестных племен и рас.
— Ну, сейчас мы вам практическую евгенику малость подпортим, — вслух сказал капитан, прижимаясь бровью к резиновому наглазнику прицела единственного в отряде станкача[39]. Четырехкратная оптика создавала изумительный «эффект присутствия».
Группа из десяти или двенадцати боевиков (навскидку, не загибая пальцев, Уваров умел одним взглядом определять число предметов не более девяти) вышла к отметке, которую Валерий определил для них как последнюю. Пересечение пешеходной тропы, протоптанной кабанами для собственных нужд. Пятачок радиусом около двадцати метров, чистый даже от кустов, ровненько припорошенный белейшим, первым в этом году настоящим снегом.
На него боевики и стянулись, чисто инстинктивно. Соседи, мол, по ровному идут, а я должен кусты проламывать? Главное же, как сказано, встречи с противником почти никто уже не ждал. Было бы кому — давно уже палили бы из всех стволов. А раз нет — значит, нет!
Это был его коронный прием, требующий выдержки и самообладания не только у себя, но и у подчиненных — открывать огонь практически в упор. Тогда и результат, и шоковое воздействие на противника.
Выставил перекрестие прицела на пряжку ремня правофлангового, еще раз убедился, что винт вертикальной наводки поджат как следует, выдохнул матерное слово и двумя большими пальцами вдавил ребристую гашетку. Пулемет охотно затрясся. Желтые гильзы с шипением посыпались в снег.
Уваров причесал полянку тремя длинными очередями (на пределе сохранности ствола). Положил всех. До единого.
Был у них в Термезе фельдфебель Бейсултанов, начальник отдельной пулеметной команды, старый вояка в стиле героев еще скобелевских походов, он и учил понравившегося ему подпоручика:
— Пушки, минометы, авиация — все херня! Пулемет — вот вещь! Особенно в наших делах. Вот — «максимка». Сто пятнадцать лет исполнилось. Вес три пуда — ерунда. (Это на треноге. На станке Соколова — ровно четыре.)
Я один, хоть мне сорок шесть скоро, куда хочешь донесу. Где хочешь, спрячу. Надо — на два километра одиночным в пуговицу попаду. Надо — подпущу на сто шагов и одной очередью, не прерываясь, роту выкошу. На стене расписаться могу. Ящика три патронов, два ведра воды, запасной ствол — ничего больше не нужно.
— Расчет не нужен, Фетхулла Гатфиатулович? — не для спора, а так, разговор поддержать, спросил молодой Уваров.
— Почему? Нужен расчет. Лучше всего, как в старой армии — восемь человек, две лошади. Хорошо было, умно. Сейчас четыре, автомобиль, конечно. Но восемь все равно лучше.
И показал Валерию «Наставление по стрельбе из пулемета», выпущенное в 1911 году, в черной клеенчатой обложке, не слишком и потертой. На титульном листе сохранилась сделанная великолепным почерком со многими завитушками надпись первого владельца, безвестно канувшего во тьме времен (а скорее — в мясорубке Мировой войны) штабс-капитана Иващенко, упокой, Господи, его душу.
Привыкший ухватывать все полезное для службы, Уваров весьма превзошел пулеметную науку. В пуговицу на две версты не попадал, нечего хвастаться, а на восемьсот зачетных метров ни одной пули мимо поясной, внезапно поднимающейся мишени, не пропускал.
А уж на семьдесят метров! Двенадцать трупов вразброс, ни одного раненого. Тут главное, когда стреляешь, твердость рук. И спокойствие. Ручки не дергай, веди строчку, как на швейной машинке. И все получится.
Второй урок пошел атакующим впрок. Чего же вы хотите? Два огневых контакта, взвода как не бывало, а кто стреляет — и увидеть не успели!
Напрасно Уваров грешил на Миллера, что тот имеет к нему претензию. Войсковой старшина просто слишком был озабочен возложенной на него ответственностью. Идея послать казаков в рейд по тылам противника, пусть и короткий, показалась ему здравой, но не в данной ситуации. Он не слишком был уверен в боевой устойчивости отряда «печенегов». Лично в деле с ними не сталкивался, а к полужандармам-полудиверсантам относился сложно. Исходя из личного жизненного опыта.
Да слишком долго ему размышлять и не пришлось. Примерно через полчаса после сообщения Уварова с восточной стороны горизонта появились несколько вертолетов с эмблемами российской армии. Шли бы они с запада, можно было бы принять за своих, да и то…
Чекменев лично сидел на связи с Кремлем и Петроградом, отслеживал движение морской бригады.
Тарханов ему сообщил, что силами двух кремлевских полков и собранных клочьями из разных мест подразделений твердо контролирует пешими патрулями и бронетехникой все радиусы внутри Садового кольца.
— Считаю, на данный момент это предел моих возможностей. Гражданское население предупреждено о необходимости оставаться в квартирах, прочие элементы — о том, что огонь открывается на поражение при малейших признаках неповиновения. Сейчас отдал приказ начальнику штаба МВО поднять по тревоге четыре военных училища и ускоренным маршем двигаться в Кремль.
— Наш друг — где? — неожиданно спросил генерал. Как будто это сейчас было самое важное. Сергей понял, о ком речь.
— Рядом со мной. Действует по обстановке…
— Трубку ему дай…
Не поверил Чекменев Тарханову или имел другое соображение?
— Слушаю, Игорь Викторович, — отчетливо прозвучал знакомый голос.
— Это входит в предыдущее? — не стал детализировать генерал.
— Даже намного хуже, чем я пытался вам объяснить. Мы рассчитывали в первом приближении, а нам выдали по полной программе.
— Могут твои друзья чем-то помочь?
— Могут и уже делают все возможное. Часа четыре продержитесь.
— Через четыре часа к нам подойдут морские пехотинцы. Или через пять…
— Хорошо бы. Но если «наши» подойдут раньше, ничему не удивляйтесь. Вам представятся, генерал Берестин, полковник Басманов. От меня. После этого можете с князем откупоривать шампанское…
— Не слишком ли много…
Чекменев договорить не успел. Головной вертолет сыпанул по двору и крышам пулеметным огнем. Особых потерь не нанес, но щепки полетели. Ушел косо вверх на почти немыслимом угле атаки (пилот или пьяный, или сумасшедший), следом подлетали остальные.
Этих успели встретить. Из всего, что было. Автоматы, винтовки, ручные пулеметы, даже противотанковые гранатометы били остервенело по неуклюжим аппаратам, похожим на беременных коров.
Не зря. Один поймал направленную с должным упреждением ракету и мгновенно развалился на фрагменты. Только хвостовой винт достаточно долго летал над лесом, подбрасываемый потоками восходящего воздуха, остальное с гулом и свистом падало где придется. Начинка в виде десанта — тоже. Если смотреть со злобным чувством людей, предназначенных к закланию, но сумевших вывернуться моментом раньше — сыплющиеся к земле еще живые тела выглядели даже приятно.
Олег Константинович бегал по веранде, размахивая длинноствольным маузером, от восторга пару раз выстрелил вслед ушедшим на второй круг вертолетам, кричал:
— Молодцы! Герои! Немедленно ко мне гранатометчиков! Обоим кресты! И впредь!
Вертолеты тем временем, описав полукруг, все-таки начали высаживать десант. Теперь уже за пределами зоны действительного огня, в километре с лишним от ограды. Зависнув в метре над землей, «Си-12» быстро разгрузились и, почти касаясь лыжами вершин деревьев, ушли в густеющую к востоку дымку.
Десантников, правда, было маловато. Человек восемьдесят, да вдобавок обычных срочников. Кто, зачем бессмысленно погнал на убой этих пацанов под пули профессионалов?