Так. Понятно. То есть, ты у нас "все больше по флоту"... Хотя, что я тебя спрашиваю: потому и отобрал из четырех кандидатов, что узость вашего горизонта, господин контр-адмирал, в глаза бросается сразу. Причем, что радует, в сочетании с патриотизмом и общей сознательностью.
Поэтому, за полночь глядя, от долгих рассказов на сегодня я тебя избавлю. Но, будь добр, вот это вот прочти в свободное время. Конспектировал на "Варяге", пока из Чемульпо шлепали. Если замечания, вопросы будут - спрашивай, не стесняйся. Потом это нужно быстро переправить Вадику. Причем секретно. Чтоб никому в руки не попало. Кстати - неожиданный вариант. С нашим отцом Михаилом. Все равно за иконой в Питер собирается...
Балк, хитро прищурившись, вытащил из-за пазухи несколько сложенных пополам листов бумаги, исписанных аккуратным, мелким почерком, и протянул Рудневу.
- Смотри, Петрович, СЕКРЕТНО. За утрату... Не обессудь, короче.
- Это что, Вась?
- Если не понял еще, то это мое видение причин возникновения этой войны, и роли некоторых личностей в сей печальной истории. На истину в последней инстанции я не претендую, конечно, не великий аналитик я. Но Вадиму должно пригодится однозначно. Да и тебе. Для уяснения общего расклада. Все. Ушел. Спокойной ночи...
Вверху первой странички было лаконично написано: "Информация к размышлению: Самодержец и русско-японская война. По прочтении - сжечь".
Петрович, пробежав первые несколько абзацев, не удержался, и прочел текст до конца. Ко сну он отправился только в начале 4-го утра, пробурчав себе под нос:
- Складно поешь, касатик... Только, что мы с этим делать-то теперь будем, а? Как там в анекдоте про Сталина и Рокоссовского... завидовать будем! Или валить из этого серпентария подобру-поздорову?
***
На следующий день за ворохом текущих дел и поспевших к вечеру новостей об очередном нападении японцев на Порт-Артур, Петрович так и не смог переговорить с Василием тет-а-тет, дабы обсудить прочитанное. Он задумал сделать это за завтраком, завтра с утра. Но планам этим сбыться было не суждено.
На рассвете 26-го февраля, когда все владивостокское морское начальство во главе с Рудневым еще смаковало свежие новости из Артура, где в ночь с 23-го на 24-е отбили яростную атаку на проход японских брандеров, Камимура все же появился возле Владивостока.
Балк, в принципе, угадал верно. Задержка была вызвана необходимостью собрать разосланные за "Варягом" броненосные крейсера в кучу, добавить к ним пару наиболее быстроходных броненосцев Того и забункероваться. Сейчас к Владику подошли не только броненосные крейсера "Идзумо", "Ивате", "Якумо", "Адзума", но и броненосцы - "Сикисима" со своим систершипом "Хацусе". Последняя парочка входила в число сильнейших броненосцев мира, и пока она была в море и сохраняла боеспособность, выход крейсеров Владивостокского отряда из Босфора Восточного был равноценен самоубийству. Силам Камимуры были приданы бронепалубные крейсера "Касаги" и "Иосино".
Как и предполагалось, японцы, справедливо опасаясь русских минных полей, о координатах которых им было примерно известно, и плавучего льда, не рискнули войти в Амурский залив. Вместо этого они направились в Уссурийский и, несмотря на небольшие помехи в виде отдельных льдин, любезно вышли прямо на недавно установленное минное поле. Дав несколько залпов по фортам сухопутной линии обороны "Суворов" и "Линевич", на втором галсе японцы перенесли огонь по гавани, с расстояния примерно в пять с половиной миль.
Руднев успел к этому моменту прибыть на свой тщательно замаскированный командный пункт, развернутый на сопке, метрах в семистах от ограды форта "Линевич". Откуда он и планировал осуществлять общее руководство боем. Подождав для верности еще пяток минут, чтобы на минное поле втянулась вся японская кильватерная колонна, он приказал замкнуть цепь заграждения и открыть огонь.
Японцы кидали снаряды практически без корректировки. Конечно, по плану их легкие крейсера должны были давать информацию о местонахождении русских кораблей и падении снарядов. Но на практике из этой затеи ничего не вышло. От острова Скрыплева, где поначалу "собачки" сделали пару галсов, расстояние было слишком велеко, а ветер нес в сторону моря клочья сизого дыма от выстрелов русских пушек, еще больше ухудшая видимость.
Когда же "Иосино" с "Касаги" дерзко направились дальше в Босфор, вступив в перестрелку с Новосильцевской батареей с острова Русский, что вообще-то этим слабо бронированным крейсерам было категорически противопоказано, из Золотого рога несмотря на битый лед выдвинулся "Богатырь", и с сорока пяти кабельтов так же открыл огонь по незваным гостям. С ним шли и три номерных миноносца.
Получив информацию об этом, и полагая, что из бухты собирается выходить весь владивостокский отряд, Камимура не желая больше рисковать своими "тонкокожими" бронепалубными крейсерами отозвал их. Как и Руднев "Богатыря".
Отсутствие корректировки самым печальным для японцев образом сказывалось на стрельбе их броненосцев и броненосных крейсеров. В подавляющем своем большинстве их снаряды глушили рыбу в гавани, крушили портовые постройки и жилища обывателей на берегу, но от кораблей пока падали на солидном расстоянии.
Ответный русский огонь был организован не в пример лучше. Определив местоположение японской эскадры, лейтенант Нирод передал на изготовившиеся к бою корабли всего четыре цифры - номер квадрата, в котором та находилась. Артиллеристы на крейсерах сами определили дистанцию и курсовой угол. Конечно, такая стрельба не могла быть столь же эффективной, как по непосредственно наблюдаемой с корабля цели. Но первый же залп русских очень неприятно удивил Камимуру: снаряды легли вокруг его трех головных крейсеров, и их было много. Практически - накрытие!
Он не ожидал, что русские откроют ответный огонь так скоро, он не ожидал, что в залпе могут поучаствовать с десяток крупнокалиберных орудий и два десятка шестидюймовок. И уж точно он не мог предположить, что первый же залп ляжет столь близко от его кораблей. Это не соответствовало ни известным принципам организации стрельбы корабельной артиллерии в начале века, ни недавней практике обстрела Порт-Артура. Второй и третий залпы русских показали, что удачное падение первых снарядов было не случайным...
Неожиданно заголосил сигнальщик на мостике флагманского "Идзумо":
- Наблюдаю залп береговой батареи, пушечная, шесть орудий, третья сопка к югу от цели номер 1, примерно на две трети от вершины!!!
"Береговые пушки в зоне прямой видимости? Почти по соседству с фортом Линевич? Это не мортиры с Уссурийской, которые до нас не достанут. Это серьезная опасность для кораблей!" - мгновенно пронеслось в голове Камимуры, который тоже, перебежав на край мостика, стал высматривать в бинокль, где именно расположились пушки русских. "Это плохо - никакой информации об этой батарее нет, по данным разведки, на этом направлении позиции еще не достроены. Точно, вот свежеповаленный лес, бревенчатые брустверы практически не замаскированы, видать, достраивали в спешке, ага! Вот и залп, точно, шесть орудий. Судя по факелам выстрелов - шестидюймовки, порох бездымный, значит, 6''/45 Канэ. Ну что ж, мы сюда и пришли, чтобы заодно выявить систему обороны Владивостока".
- Поднять приказ по эскадре: "Перенести огонь на обнаруженную батарею противника"! Обстреливать до полного подавления!
Четырех залпов японцам оказалось более чем достаточно для полного перемешивания с землей и деревьями нежданно открывшейся батареи. Уже после третьего из горящего леса упрямо отозвалось лишь одно орудие, но это была агония. Но уважительный кивок Камимуры неизвестные батарейцы заслужили. Пятый, контрольный залп поставил на батарее жирную точку: 12'' снаряд - это не только три центнера металла, но и полсотни кило шимозы...
Но стоило японцем перенести огонь обратно на порт и город, как ожила еще одна батарея на соседнем склоне, чуть севернее, на этот раз, судя по дымным выстрелам, огонь вели старые шестидюймовки Бринка.
На подавление второй батареи понадобилось уже семь залпов главным калибром броненосцев и крейсеров. Вскоре на ее месте бушевал пожар, в котором то и дело что-то взрывалось, в честь чего над палубами японских кораблей проносилось многоголосое "Банзай". За время обстрела береговых батарей японцы получили два попадания шестидюймовыми снарядами.
Следующие полчаса после подавления береговых батарей взаимная перестрелка продолжалась без единого попадания как с той, так и с другой стороны. Японцы выпустили уже более двухсот снарядов, русские - порядка полутора сотен.
Тем временем, на командном пункте Руднев не мог понять, как могут шесть глубокосидящих броненосных кораблей полчаса крутиться на минном поле без единого подрыва? Посланный к минерам ординарец подтвердил, что все цепи замкнуты. Оставалось только ждать.