стремянка аккуратно составлены вдоль одной из стен и завешены серой тканью, сливающейся с цветом каменных стен. Женя толкнула дверь и остолбенела – в середине помещения пол был расчерчен самой настоящей пентаграммой, в середине которой скалился человеческий череп.
– Что за шуточки? – пробормотала она, чтобы подбодрить себя, но звук голоса эхом заметался по пустому помещению, и ей стало окончательно не по себе.
Однако, теперь сомнений не осталось – свет в башне ей не привиделся. Ночью здесь действительно кто-то был, вот только зачем?
«В обычных отелях заводятся клопы, а в нашем завелись сатанисты!»
Женя нервно хихикнула и поёжилась. По спине пробежал озноб. Стараясь ступать аккуратно, она прошлась по периметру меловых линий, не заходя внутрь. Каждый луч звезды был испещрен знаками, похожими на те, что нарисовали над её дверным косяком, и завершался уродливым чёрным пятном растёкшегося и застывшего воска. Кое-где линии словно пытались стереть, мел был размазан.
«Надо поскорее сообщить начальству, что кто-то тут собственные перфомансы проводит. Под покровом ночи».
Женя решительно кивнула своим мыслям и быстрым шагом вышла из комнаты. На лестнице она замерла, вспомнив про чердак. В прошлый раз она не успела там толком осмотреться, но вдруг мародёры и туда добрались? Она взбежала по пролёту и шагнула под самую крышу.
Открывшаяся комната была такой же, какой Женя её и запомнила: заставленной всяким хламом. Она потрогала уголок пыльной ткани, что была накинута на кресло с высокой спинкой.
– Мда, устроили тут тайную комнату для забытых вещей.
Между коробок и мебели вился тропкой узкий проход. Женя решила довести осмотр до конца, чтоб потом с чистой совестью отчитаться перед Моник или Фабрисом. А уж они пусть что хотят делают с этой информацией, хоть сами решают проблему, хоть докладывают Эдуару.
Она дошла до сваленных в кучу старых велосипедов с гнутыми рогатыми рулями.
«Покрасить бы их в белый, а в корзинки спереди положить букеты лаванды – идеальный Прованс вышел бы. Надо сказать мсье Лабафу, может он придумает, как их вписать в концепцию. Что если гостей сначала вести через красивую аллею с розами, кипарисами и милыми велосипедами, а потом – раз! – и развалины. Сыграть на контрастах… Так, а это у нас что?»
Из-под ткани выглядывал деревянный угол одной из картин, что стояли на полу друг за другом. Женя откинула покрывало и тут же взвизгнула, отдёрнув руку.
– Тьфу-ты! Напугал! – строго сказала она ворону, что с полотна уставился на неё немигающим взглядом. Чёрные перья отливали сталью, в лапе он сжимал кусок…
«Господи, это что, обезглавленная крысиная тушка?!»
На заднем плане картины виднелись силуэты острых шпилей крыш, пронзающих хмурое дождливое небо.
– Да уж, современное искусство, ничего не сказать, – протянула Женя, качая головой.
Разговор с самой собой немного успокаивал напряжённые нервы. Сердце, сделав кульбит, потихоньку замедлялось. Эта заброшенная комната, до отказа набитая старыми, никому не нужными вещами, действовала угнетающе. Казалось, что если задержаться здесь дольше положенного, то и её тоже всё забудут, просто вычеркнут из памяти.
Женя уже собиралась было вновь накрыть зловещую картину тканью, но среди серых клубов тумана, окутывающих птицу, разглядела странный символ. Она достала телефон, пролистала галерею до фотографии знаков над своей дверью. И действительно, один из них был хоть и корявым, но очень напоминал этот, с полотна.
– А вот это уже совсем странно. Совпадение?
Она полностью сдёрнула ткань и отбросила её в сторону. Нос тут же зачесался от взвившейся в воздух пыли.
– Ну и кто намалевал эту жуткую жуть?
Женя присела на корточки, но разобрать крючковатую закорючку в нижнем углу не смогла. Зато удача улыбнулась, когда она перевернула картину – сзади аккуратным почерком было выведено: «За мной наблюдают», Бертин Роше.
– Ох… – только и выдохнула Женя.
Но потом любопытство пересилило тревожность, и она стянула покров со следующей картины. В той же тёмной цветовой гамме изгибались под неестественными углами ветви голых деревьев, тянулись вверх, так, что, казалось, вот-вот вылезут за пределы тяжёлой рамы, сдерживающей этот порыв.
– «Их руки длинны под покровом ночи», – прочитала Женя вслух. – Бр-р-р… У бедняжки и правда была нездоровая тяга к мистике.
Следующее полотно также вписывалось в мрачную коллекцию Бертин Роше – серая тряпичная кукла с зашитым ртом в ужасе смотрела на приближающуюся тень.
– «Не дыши в темноте, они услышат».
Она просмотрела ещё несколько картин с пугающими названиями, а потом в голову Жене пришла отличная мысль. Она вытащила телефон и сфотографировала пару полотен и надписи на них. Чуть отошла и сняла общий фон чердака на видео.
«Надо бы ещё вернуться на третий этаж и сатанинское безобразие зафикси…»
В этот момент, что-то хрустнуло в другом конце комнаты и с негромким щелчком упало на пол. Женя дёрнулась, а затем наоборот замерла, прислушиваясь. И по совету давно почившей художницы боялась даже вздохнуть.
– Здесь есть кто-нибудь? – дрожащим голосом спросила она, когда тишина вокруг стала совсем уж невыносимой.
Ответа не последовало.
Вместо этого в окно за её спиной что-то врезалось так, что стекло в раме задребезжало. Женя вскрикнула, оборачиваясь, и интуитивно схватила что-то со стеллажа, на который облокотились картины и замахнулась. Но обороняться не пришлось – большой чёрный ворон сидел снаружи на подоконнике и, склонив голову, внимательно рассматривал её через мутное стекло.
– Да чтоб тебя! – Женя прижала к груди руку с телефоном, пытаясь унять дрожь. – Дурная примета… Быть беде! – А затем она резко шагнула в его сторону: – Кыш! Кыш!
Но птица внезапно распахнула крылья, так что Женя отшатнулась, а затем ворон и вовсе шарахнул клювом по стеклу.
– Кар-р-р!
– Ну всё, с меня хватит!
Женя стремглав понеслась к выходу. Выскочив на лестницу, ринулась вниз. И только оказавшись в общем коридоре, наполненным привычными звуками отельной суеты, перевела дыхание.
В руке у неё была зажата фарфоровая кукла. Та самая, которую Люк, по её просьбе, унёс из комнаты. Женя взвизгнула и в ужасе отбросила её подальше. А затем развернулась и позорно сбежала.
Первым делом она заскочила в кабинет Моник, которой на счастье всё ещё не было на месте, и «вернула» ключ. Затем направилась в «цветочную» гостиную и, удивив официантку просьбой принести ей зелёного чая с ромашкой, ещё полчаса приходила в себя. И только потом, стуча в дверь кабинета мсье де Гиза, Женя поняла, что с испугу не заперла проклятую башню.
Джинсы цвета фуксии сегодня снова были на Фабрисе, но Женя, кажется, уже привыкла к его экстравагантной манере одеваться. Наспех обменявшись приветствиями с непосредственным начальником, она тут