Читать интересную книгу Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла - Юлия Игина

Итак, совершенно очевидно, что в тот период актуальности идеи одержимости способствовала ситуация религиозного противоборства между различными течениями внутри христианской церкви. Также ясно, что общественный интерес к этой теме стимулировался как этим противоборством, так и неожиданно ставшим актуальным после принятия государством антиведовского статута 1563 года вопросом ведьм и необходимости «охоты» на них, поднимавшимся и подробно обсуждавшимся в памфлетной литературе тех лет. Однако острота религиозного вопроса и ведьмомания той эпохи были не единственными факторами, определившими развитие идеи одержимости в Англии.

Дело в том, что уже к концу XV века все более очевидным стал кризис замкнутой и самодостаточной системы средневековой медицины[935]. Этот процесс шел параллельно с развитием светских наук и светской культуры, и на этом фоне медики начали наступление против засилья церковных идей в медицинской сфере. Начиная с эпохи Ренессанса, врачи постепенно заняли следующую позицию: все болезни, как духовные, так и телесные, основаны на естественных изменениях организма, а потому должны относиться скорее к сфере медицины, чем к сфере религии[936]. Так Парацельс в Швейцарии, Иоганн Вейер в Нидерландах, Амбруаз Паре во Франции и другие врачи вместе с ними вернулись к позиции Гиппократа, отрицавшего какое-либо сверхъестественное влияние на человеческий организм[937]. В силу этого одержимость стала тем краеугольным камнем, на котором острее всего столкнулись натуральная медицина и теология.

Суть позиции медиков по этому вопросу сводилась к тому, что они настаивали на естественном характере одержимости, считая ее тем, что античные врачи называли истерией, и, следовательно, относили ее диагностику и лечение к сфере натуральной медицины. Адептом этой идеи в английской медицинской мысли стал известный врач Эдуард Джорден (1569–1632). В 1602 году он еще с несколькими членами корпорации врачей был привлечен властями в качестве специалиста на скандальный и шумный процесс по делу Елизаветы Джексон, обвиненной одержимой девушкой Марией Гловер в связи с дьяволом[938]. Несмотря на все усилия, а также личное вмешательство выступавшего ранее против Даррелла епископа Лондона Р. Бэнкрофта, убежденного в невиновности обвиняемой, медикам не удалось убедить главного судью Эдмонда Андерсона[939] в том, что рассматриваемый случай одержимости является смесью жульничества и болезни естественного происхождения[940], и обвиняемую Елизавету Джексон признали виновной. Этому неудачному процессу Джорден посвятил чуть позже небольшой трактат под названием «Краткое рассуждение о болезни, названной „удушьем матки“»[941], в котором подробно изложил свой взгляд на природу и лечение одержимости.

Любопытно, что, в отличие от противников Даррелла, он не отрицал возможности одержимости и ведовства как таковых и признавался: «Я не отрицаю […] одержимость Дьяволом изнутри, искушение им снаружи[942] и ведовство, как и изгнание одержимости через молитвы к Богу и обращения к Нему его слуг […] но такие примеры очень редки в наши дни»[943]. Однако все же предлагал рациональный подход к решению проблемы этиологии болезней, считавшихся имеющими сверхъестественное происхождение: «Те, кто склонен рассматривать каждую вещь, которую они не понимают, как сверхъестественную, соизмеряют границы природы со своими собственными возможностями: что доказывается злоупотреблением имени Господа, безосновательным использованием святой молитвы, как это делают Паписты в своих трюках, готовые применить на деле свои деревянные кинжалы; и если какие-либо девицы страдают от одного из припадков матки, они вызывают духов и изгоняют их, как если бы те были одержимы злыми духами»[944]. Другими словами, одержимость, по его мнению, имеет естественное, природное и вполне объяснимое с точки зрения медицины объяснение. Следовательно, по мысли автора, для диагностики таких явлений необходимо иметь, в первую очередь, врачебную квалификацию[945].

Джорден построил свою теорию на уже упоминавшейся античной теории об истерии как болезни матки (отсюда и название его трактата), однако переосмыслил ее по-новому. Он признавал, что, кроме матки, и другие внутренние органы, например, мозг, сердце или печень, могут подвергаться истерическим расстройствам[946]. Это происходит двумя путями: либо вредные субстанции, например «пары» (выделения больной матки), поступают из матки в другой орган; либо возникает своего рода взаимодействие между маткой и другим органом, который начинает быть «созвучным страданию» (например, участие по этому принципу мозга приводит к расстройствам «умственных способностей», воображения, памяти, ослаблению интеллекта и т. п.). Нарушение «умственных способностей» вызывает нарушения в области отдельных органов чувств, что проявляется внезапной потерей зрения, слуха, речи, параличами, анестезиями, судорогами и т. п.[947]. Таким образом, фундаментальные симптомы истерии Джорден связывал с мозгом, не отказываясь одновременно от предшествующей этиологии. Другими словами, если античные врачи считали, что истерия локализуется в матке, то Джорден перенес все истерические проявления в мозг, что стало поворотным пунктом и положило начало неврологической фазе в истории истерии.

Джорден видел истерию как совместную болезнь тела и сознания, а потому он стал первым, кто советовал для излечения истерии методы, схожие с психотерапевтическими. По его мнению, терапия должна быть направлена на снятие эмоционального напряжения и ликвидацию враждебных чувств, вызывающих истерические симптомы, а потому для больного важна психологическая, как бы мы сейчас сказали, поддержка врача, друзей, и других людей, присутствующих рядом с больным, а также исповедь, которую медик считал эффективной терапией случаях истерии[948].

Понимание одержимости как естественной болезни — истерии, заимствованное из античности, однако по-новому переосмысленное и введенное в английскую медицинскую мысль и практику Э. Джорденом, было воспринято последующими поколениями английских медиков, среди которых. У. Гарви (1587–1657)[949], Т. Уиллис (1622–1675)[950], Т. Сайденэм (1624–1689)[951] и другие. Это понимание постепенно прочно прижилось не только в Англии, но стало определяющим и для общеевропейской медицины. Благодаря усилиям медиков, так долго озадачивавшее средневековых людей явление было возвращено в домен медицины и получило новое осмысление в зарождающейся неврологии. В дальнейшем, уже в Новейшее время, концепция истерии стала достоянием психоанализа, и ее подробно развивали Зигмунд Фрейд, а затем и Жак Лакан[952]. Таким образом, результатом противостояния медицины и теологии, выраженного, в данном случае, в борьбе медиков против демонологов и их идеи о сверхъестественном происхождении и характере истерии, была победа медиков и утверждение их концепции истерии.

Примечательно, что средневековая мысль в результате долгих размышлений и дискуссий относительно природы одержимости вернулась, по сути, к тому, от чего отталкивалась — от античного понимания этого явления. В Англии этому процессу поспособствовало религиозно-политическое противостояние англиканской церкви и католических и пуританских сил. И если идея одержимости вполне эффективно служила интересам Римской католической церкви на протяжении всех средних веков, то с утверждением англиканской церкви она постепенно стала не только неактуальной, но и «неудобной» для последней в ситуации ее противостояния оппозиционным религиозно-политическим силам, использовавшим ритуалы изгнания дьявола в качестве средства борьбы. В результате идея одержимости объединила англиканских скептиков и рациональных медиков в совместном противостоянии средневековой религиозной традиции.

Возвращение к концепции истерии оказало, на мой взгляд, существенное влияние на изменение восприятия ведовства в целом и, в результате, на прекращение «охоты на ведьм» в Англии. Идея о естественном характере одержимости-истерии, переводила жертв колдовства — одержимых — из разряда «сверхъестественно больных», или околдованных, в разряд непростых, но при этом «естественно больных», нуждающихся в особом медицинском уходе, а не в известном церковном ритуале. Кроме того, согласно этой идее ведьмы автоматически лишались своей силы насылать демонов на людей, и, следовательно, с них снималась вина за «странные» припадки и болезни, которые приписывались их власти. Однако изменение в восприятии ведовства шло медленно, хотя и неуклонно. Первым результатом стало официальное церковное запрещение проведения обряда экзорцизма без соответствующего разрешения епископа и врачебного освидетельствования, закрепленное в Каноне 1604 года[953]. Этот запрет неоднократно нарушался, о чем свидетельствуют как известные историкам факты проведения несанкционированных судов после 1604 года, так и то обстоятельство, что дискуссия вокруг одержимости продолжалась и после 1604 года.