Глава 41
Веринерия
— Просто доверься мне, они должны принять тебя за работницу борделя.
И Натаниэль опустил свою руку на мое бедро и медленно провёл вверх, задирая юбку…
И в этот самый момент в нашу комнату ворвались двое.
На них была форма королевских стражей: темно-бордовые кители с золотыми пуговицами, чёрные брюки, высокие кожаные сапоги, а голову украшали железные шлемы .
— А ну, кто такие?
Пробасил один из них, а я замерла, боясь вздохнуть.
Казалось, что сейчас наш обман вскроется и меня вернут тете Мирте. И тогда впереди меня точно не ждёт ничего хорошего. Даже то, что сейчас на мне лежал мужчина и нагло сжимал своей рукой мое бедро, а двое других видели ту самую голую ногу, которую выставил на всеобщее обозрение принц Натаниэль, меня сейчас совсем не волновало. Хотя в другой ситуации я бы сгорела со стыда. Но сейчас страх, что наш обман вскроется, меня узнают и вернут под венец к мистеру Гоберти, пересилил всю стыдливость . Кажется, я не только перестала дышать, но и мое сердце замерло, перестав отсчитывать удары. А Натаниэль, по - прежнему нависая надо мной, и не подумал встать, а просто повернул к вошедшим голову и одарил их злым взглядом.
— Ох, Ваше Величество, Вы… Это , как его, Вы извините, мы же не знали, что тут Вы.. этого … того самого…ну мы это… да.. пойдём, пожалуй …Простите...
— А я вам говорила, что туда нельзя!— послышался недовольные возгласы владелицы борделя, которая находилась в коридоре, стоя за спинами стражников.
Из комнаты наконец все вышли, и мы остались с принцем наедине, если не считать сидевших в ванной комнате спрятанных в ворохе полотенец манора и горгула.
Но несмотря на то что все давно ушли, Натаниэль не торопился подниматься, а по-прежнему нависал надо мной, и я чувствовала тяжесть мужского тела, которое придавливало меня к кровати. Его взгляд серо-голубых глаз обжигал сильнее, чем раскалённая лава. И хорошо, что стража уде ушла, потому что если бы кто-нибудь из них увидел мое лицо сейчас, то очень удивился бы работнице борделя, которая краснеет от прикосновения мужчины и становится цветом похуже чем вареный рак.
Все- таки когда опасность миновала, я осознала всю неоднозначность своего положения, и мои щёки опалило жаром.
А принц, по-прежнему глядя на меня потемневшим взглядом , тяжело сглотнул и замер , остановив свой взгляд на моих губах. Я слышала, как громко бьется его сердце и, наверное, сейчас мое делало тоже самое: то бешенно заходясь, то замирая.
А Натаниэль наконец убрал руку с моей ноги. Только легче от этого не стало, потому что он поднял ее и коснулся моего лица. Едва дотрагиваясь, словно вскользь, его горячие пальцы прошлись по моему лицу, спускаясь ниже. А после он осторожно, словно боясь спугнуть , взял меня за подбородок и его большой палец обрисовал контур моих губ. Я же, кажется, вновь за сегодняшний вечер, забыла как дышать….
— Все, они ушли, — заглянула в комнату мадам Пэрри и, застыв на пороге, продолжила: — Вижу, вы заняты, тогда скажу девочкам, чтобы еду принесли попозже.
— Нет, не надо,— словно отмерев проговорил Его Высочество, быстро поднявшись с кровати и отходя от меня, продолжил: — Пусть несут сейчас.
И тут же, не дожидаясь ответа, скинул рубашку и отправился в купальню. А я, одернув юбку, продолжила сидеть на постели и прижимать ладони к горящим щекам.
— Красавчик,— подмигнув мне, владелица « Ночной Лилии» скрылась за дверью.
А я наконец-то осталась одна и смогла выдохнуть . Сердце по-прежнему стучало о рёбра, словно птица, пойманная в силки, а вспоминая , что я только что лежала в одной постели с совершенно посторонним мужчиной, щеки вновь начинали пылать.
Постояв немного у открытого окна, чтобы унять жар, я посмотрела на ночной город.
Столица Тривии из окна выглядела прекрасно. И это даже если учитывать, что я сейчас находилась в бедном квартале. Потому что даже несмотря на это дома и заведения выглядели вполне ухоженными и опрятными, улицы чистыми, а вдалеке, над крышами невысоких домиков и разнообразных магазинов и лавок возвышался и горел ночными огнями дворец. Высокое белоснежное здание, которое даже в ночи выглядело царственно и величественно: высокие башни поднимались высоко вверх, упираясь шпилями в небосвод, в многочисленных залах и комнатах поочерёдно загорался свет, а на стене, что окружала замок, зажигались факелы. Было видно, что во дворце кипит жизнь. И Натаниэль, который сейчас был за стеной и купался, принадлежал к тому далёкому миру балов, кружева и золота.
А я... я же теперь относилась совсем к другому миру - миру обычных деревянных домиков, добротных льняных платьев и труда. Теперь мне надо было трудиться, чтобы заработать себе на кров и хлеб.
— Ох, вот это да, ну и страху мы натерпелись,— пробубнил Берт, выползая из ванной.
И я обернулась на звуки его голоса, оторвавшись от созерцания столицы Виорнхейма, но, как оказалось зря это сделала, потому что мое лицо, которое только-только перестало пылать , вновь опалило жаром смущения.
В дверном проёме стоял Натаниэль , прикрытый одним лишь полотенцем, которое каким-то чудом держалось на его бёдрах , а по его загорелой коже стекали капли воды, оставляя за собой блестящие дорожки.
— Иди помойся. Я пока подожду еду,— будничным голосом произнёс он, будто ему каждый день доводилось практически голышом разгуливать под взглядами девушек.
Хотя почему «будто», судя по тому , что его тут хорошо знали , да и стража легко поверила в историю про Эджен и старого мужа, видимо, Натаниэлю и впрямь не привыкать ходить в таком виде перед дамами.
И почему -то от этого стало неприятно: неприятно, что он вот такой, любитель женщин и развлечений.
— Хотя мне-то какое дело , — вслух произнесла я , заходя в ванную комнату и открывая кран, чтобы набрать тёплой воды.
В отличие от города троллей в Тривии была канализация и система водоснабжения.
— Вот пусть его будущая жена и переживает по этому поводу. А я тут ни при чем.