— Что значит, не заметила? Ведь там никого не было.
— А вот в этом я как раз сомневаюсь. Ведь этот незнакомец, звонивший тебе утром… Наверняка он наблюдал за тобой. Иначе откуда ему известно, что мы вместе купались? Насколько я помню, укромных местечек, где можно было спрятаться, там нет. И тем не менее он нас видел.
— Но я никого не видала.
— И все же он где-то прятался. Пожалуй, не помешает попозже съездить на то место и все тщательно осмотреть. Ума не приложу, где он мог затаиться. А тебе не приходило в голову, что этот мерзавец мог вытащить купальник уже тогда, когда ты, переодевшись, подошла ко мне?
— Нет, не приходило.
— Тогда, если он стащил купальник, пока мы выясняли отношения, то он и понятия не имеет, что ты совершила наезд на полицейского.
— Но зачем тогда взламывать гараж? Нет, купальник он забрал именно из гаража.
— Да, это я как-то упустил из виду. О’кей, пошли дальше. Что было потом, когда ты села в машину и погнала к дороге?
— Я не отдавала отчета в своих действиях, настолько была расстроена. Примерно с милю проехала по дороге и вдруг слышу, кто-то меня окликает, ну я и…
— Не торопись. Ты ехала быстро?
— Само собой. Правда, на спидометр я не смотрела.
— И все же? Семьдесят миль, восемьдесят? Это очень важно.
— Думаю, что-то около семидесяти. Но гарантии дать не могу.
— И ты этого О’Брайена не видела? Ты его не обгоняла?
— Нет.
— Ты проехала примерно с милю и вдруг услышала крик?
— Да.
— Так, следовательно, ты проехала мимо него. Скорее всего, он стоял на обочине с потушенными фарами, а когда ты промчалась мимо, погнался за машиной.
— Вероятно.
— И что было дальше?
Она зябко передернула плечами.
— Но я же уже говорила. Услышала окрик и крутанула руль. Что-то врезалось в бок машины.
— А двигатель мотоцикла ты слышала?
— Кажется.
— Но скорость не сбросила?
— Я с перепугу совсем растерялась. Боюсь, даже увеличила.
— А с какой стороны он подъехал, с левой или с правой?
Она нахмурилась.
— Точно не помню.
— Но ты должна была видеть его, ведь какое-то время он ехал рядом.
— Я увидела свет от фары, испугалась и крутанула руль.
— Свет от фары был справа?
Она снова замялась, потом сказала:
— Да. Он подъехал справа и прокричал что-то в окошко. Теперь я вспомнила.
Я внимательно смотрел на нее. Она наклонилась вперед, но взгляд был направлен на что-то за моей спиной.
— Ты уверена?
— Да.
— Но пару минут назад ты сомневалась.
— Сейчас уверена. Он подъехал справа. Я точно помню.
Что это было: сознательная ложь или искреннее заблуждение? Ведь машина была разбита с левой стороны. Полицейский никак не мог подъехать справа.
— Боюсь, ты ошибаешься, Люси, ведь разбита левая фара. Стало быть, он должен был находиться слева. Кроме того, он никак не мог подъехать справа — это же грубейшее нарушение правил движения.
Кровь бросилась ей в лицо.
— Так какого черта ты спрашиваешь об этом, если и так знаешь. Откуда мне знать, с какой стороны он подъехал?
Я пожал плечами.
— О’кей, оставим это. Главное — ты его задела. Что было потом?
— Поехала дальше, что же еще?
— Но столкновение было сильным?
— Само собой.
— Ты поняла, что задела мотоцикл, и задела сильно? — Да.
— Но вместо того чтобы остановиться, лишь прибавила газу и помчалась дальше. Тебе и в голову не пришло, что нужно остановиться и посмотреть, что же случилось?
Хорошо знакомым мне жестом она подняла волосы с плеч.
— Ну зачем нужен этот мучительный допрос? Ведь я уже все рассказала!
— Я хочу знать мельчайшие детали, Люси. Итак, ты помчалась дальше и выехала на шоссе. Что было потом?
— К этому моменту я уже поняла, что совершила наезд на мотоцикл, а заодно здорово помяла твою машину, и ужасно испугалась. Почему-то решила, что нужно немедленно все рассказать тебе. Но ехать обратно я побоялась, так как могла нарваться на еще одного полицейского. Вот почему я поехала к тебе домой и ожидала твоего прихода.
Не сводя с нее испытывающего взгляда, я закурил новую сигарету. Она смотрела в пол, но я видел, насколько она напряжена.
— Но откуда ты знала, где я живу? — неожиданно спросил я.
Она вздрогнула.
— Я… я нашла твой адрес в телефонной книге, — медленно и размеренно произнесла она. — К тому же я как-то раз проезжала мимо твоего бунгало на велосипеде.
Неприятное предчувствие того, что она лжет, шевельнулось во мне.
— До ответвления на дорогу к моему бунгало ты проехала по шоссе не меньше трех миль. Встречные машины попадались?
— Кажется, нет.
— Ты уверена в этом?
— Ну-у…
— И все же встречные машины должны были быть.
— Но я не заметила.
— Ни одной?
— Ну даже если бы они там и были, что с того! — Ее голос сорвался на крик.
— Ты ехала с одной фарой. Другая была разбита. Водители встречных машин думали бы, что это мотоцикл, и только приблизившись, поняли, что это машина. Этот эпизод обязательно отложился бы у них в памяти.
Она нетерпеливо взмахнула рукой.
— Ну и что?
— А то, что раз машину видели и запомнили, то вскоре полицейским станет известно, в каком направлении она шла. А машина шла в сторону города. Для копов это очень важно. Теперь они будут знать, что поврежденная машина находится именно в городе, а не покинула его территорию до того, как все трассы были перекрыты. Так что, если тебя кто-то видел, полицейским не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: поврежденная машина находится где-то в районе пляжей.
Лицо Люси стало белым как мел.
— Бог мой, я об этом даже не подумала!
— Вот почему я задаю столько вопросов. Нужно вспомнить все детали. Это очень важно. Так попадались тебе встречные машины или нет?
Она беспомощно пожала плечами.
— Убей, не помню. Я думала лишь об одном: как поскорее добраться до твоего бунгало.
— О’кей, оставим пока этот вопрос. А на проселке, ведущем к моему бунгало, машин не было?
— Нет, здесь машин точно не было.
Я вздохнул. Положение было серьезным, но не отчаянным. Скорее всего, на шоссе ей попалось несколько встречных машин. Кто-нибудь наверняка отметил идущую навстречу машину с одной фарой. Рано или поздно, сопоставив факты, сообщенные газетами, этот водитель заявит о странной машине, и поиски тут же сузятся до района, в котором я живу.
— О’кей, на сегодня хватит. Тебе действительно лучше поехать домой. Помочь мне на данный момент ты ничем не можешь, так что предоставь все мне.
Тяжело вздохнув, она поднялась.
— И что ты намерен делать, Чес?
— Если сказать честно, то пока не знаю. Нужно все тщательно обдумать. Мое обещание не вмешивать тебя в это дело остается в силе, и я сделаю для этого все, что смогу. Если ситуация осложнится, я дам тебе знать.
— А что ты будешь делать с машиной?
— Это первоочередная задача. Но что делать, я еще не решил.
— А этот незнакомец? Который звонил?
— Подожду, пока он не даст о себе знать. Если он позвонит тебе, немедленно дай знать.
— А что, если он сразу потребует деньги? А ведь это он обязательно сделает.
— Вот потребует, тогда и подумаем. Есть дела поважнее. Если что, скажи, что вначале должна переговорить со мной.
— Но пообещать выполнить его требование я могу? — Неподдельное волнение сквозило в ее голосе.
Наши взгляды встретились, и она поспешно отвела глаза.
— Нет, ничего ему не обещай. Если он потребует деньги, скажи, чтобы обращался ко мне. Знаешь, Люси, у меня такое впечатление, что ты буквально горишь желанием тут же выложить шантажисту кругленькую сумму, безразлично, чьих денег, ваших или моих.
— Скажешь тоже. Просто я должна знать, как поступить в этом случае! — Ее голос вновь сорвался на крик. — Я же знаю, что шантаж неизбежен. А денег у меня нет. А как бы ты чувствовал себя на моем месте? Представь, что тебя шантажируют, грозятся отобрать все, что для тебя дорого, да еще засадить в тюрьму, а денег у тебя нет!
— Да хватит тебе мусолить одну и ту же тему, — раздраженно сказал я. — Он еще не выдвинул никаких требований, а ты уже черт знает о чем думаешь. Сколько можно повторять: как только он потребует денег, тут же свяжись со мной. А сейчас езжай домой. Мне нужно все как следует обдумать, а как я это могу сделать, если ты поминутно устраиваешь истерики.
Черты ее лица исказились. Она действительно была на грани истерики.
— Значит, мне остается только ждать? — чуть слышно прошептала она.
— Позвони мне часов в десять. Возможно, к этому времени я буду располагать кое-какими фактами.
Она вдруг обняла меня, впилась в мои губы страстным поцелуем, крепко прижимаясь всем телом.