Читать интересную книгу Заговор по-венециански - Джон Трейс

— Пожар! Горим! — кричит один монах, пробегая мимо.

Томмазо, как был босиком, побежал следом. Снаружи горит лодочный сарай. Оранжевые и желтые языки пламени накинулись на черные лодки, которые Томмазо только недавно отремонтировал. Бочки со смолой полыхают как факелы, а их содержимое, несомненно, разлито по всему сараю.

Несколько монахов пытаются залить пламя водой — безрезультатно. Сарай потерян. Самое большее, что можно сделать, это сдержать огонь, не дать ему перекинуться на обитель.

— Братья! Братья! — зовет Томмазо. — Идемте со мной.

Он ведет группу помощников к компостной куче, и оттуда все вместе они начинают отвозить на тачках смердящий перегной к краю огня. Слава богу, работает.

— Надо еще натаскать, — говорит довольный Томмазо. — Берите землю и самый влажный перегной, кидайте их в огонь, чтобы задушить пламя.

К рассвету огонь погашен.

Раскрасневшийся, в изодранной и мокрой насквозь рясе Томмазо падает на траву. Намахавшись лопатой, чувствует, как болит спина, как дерет горло от дыма и криков.

— Брат Томмазо.

Голос идет сзади и сверху. Изогнувшись, Томмазо оглядывается. Это аббат.

Томмазо поднимается на ноги. По бокам от настоятеля еще двое монахов.

Лицом святой отец мрачен.

— Ко мне в кабинет, брат. Живо!

Глава 51

Тайные архивы, Ватикан

Просьба Тома Шэмана хотя бы раз — всего один! — прогуляться в заплесневелые подвалы тайных архивов ничуть не удивила Альфредо Джордано.

Удивляется Альфи другому — тому, что он согласился.

Убедил его простой факт: пусть архивы сегодня больше частные, нежели тайные, но стоит карабинерам подать запрос на допуск, как они увязнут в ватиканской бюрократии до самого Судного дня.

Вот так Альфи и оказался у входа в архивы, прилежащие к музею Ватикана. Ступая в прохладу подземелий, он чувствует, как вверх по горлу комком поднимается страх. Если о махинациях Альфи узнают — а рано или поздно, даже в случае успеха сегодня, ему предстоит исповедаться, — его строго накажут. И может быть, отстранят от работы.

К счастью, долгие подземные мили архивов знакомы Альфи, как знакомы и люди, которые здесь работают. В качестве одного из старших библиотекарей Альфи регулярно пересекается с архивариусами, принося им новые книги и документы. Он даже может похвастаться знакомством с архивариусом Эмеритием, кардиналом Марком ван Беркелем.

Приближаясь к точке невозвращения, Альфи снова напоминает себе о главной проблеме. Даже те, кто имеет допуск в архивы, по-прежнему скованы жуткими ограничениями. Самое основное из них таково: и авторизованные посетители не имеют права самостоятельно рыскать по архивам. Другими словами, Альфи нужно точно знать, что он ищет — хотя он не знает, — а после еще ждать, пока заказ принесут.

Сжимая в руках записную книжку и предметные указатели из основной библиотеки Святого Престола, Альфи подходит к молодому помощнику с серым лицом и рыбьими глазами, который едва успевает выполнять обязанности — так сегодня много посетителей.

— Я отец Альфредо. Пришел из основной библиотеки, и мне надо проверить один документ.

Отец Рыбий Глаз пробегает пальцами по клавиатуре и спрашивает:

— Шифр?

Порывшись в записной книжке, Альфи открывает нужную страницу и показывает коллеге, чтобы тот вбил шифр в поисковую систему. Компьютер щелкает и выдает результат. Отец Рыбий Глаз, прищурившись, смотрит в монитор, однако нужного не видит.

— Попробуем другой способ, — говорит он. — Что конкретно вы ищете?

— Один документ об этрусском артефакте, который, возможно, повлиял на конструкцию первых церковных алтарей.

Хмыкнув, отец Рыбий Глаз задает новый поиск.

— Снова ничего. Когда вы подавали заявку?

Еще с полчаса Альфи обрабатывает архивариуса. Потом, улучив момент, хлопает по стойке ладонью, как человек, чье терпение истощилось.

— Да что такое, в самом деле! — громко протестует он. — Мне нужен кардинал. Возмутительно, потерять такой документ!

Перепуганный архивариус быстро-быстро принимается копаться во внутренних списках.

— Погодите! — одергивает его Альфи, изображая человека утомленного, но сохраняющего хладнокровие. — Не хочу неприятностей, особенно на вашу или свою голову. Лучше я сам переговорю с архивариусом, ответственным за нужный мне отдел. Опишу ему документ, и он, я уверен, быстро все отыщет. — Указав на компьютер, Альфи добавляет: — Порой эти штуковины сильно подводят.

И вот спустя пять минут Альфи уже шагает мимо полок и стеллажей, на которых лежат папские отчеты, пожертвования, дипломатические подарки от зарубежных правительств и еще мириады тайн и загадок.

У Альфи нет ни малейшего желания пересекаться с новым другом-архивариусом отцом Карло. Альфи достигает места встречи и прячется за колонной. Проходит минут пять, и на то же место является молодой худощавый священник, который нетерпеливо принимается нарезать круги на месте. Отец Карло человеком оказывается обязательным и ждет достаточно долго, прежде чем вернуться на рабочее место за тяжелой боковой дверью. Альфи следует за ним всего в нескольких шагах позади.

Кажется, что секция, отведенная Карло, бесконечна — длиной равна городской улице. И по всей ее протяженности, вдоль обеих стен идут черные металлические стеллажи высотой от пола до потолка.

Хороший момент — Альфи наконец пробрался, куда хотел. Его вряд ли поймают, а если и поймают, у него есть отличная легенда.

Плохой момент — он не знает, с чего начинать поиски.

Capitolo L

Остров Сан-Джорджио, Венеция

1778 год

Витражное окно в кабинете аббата разбито вдребезги. Пол усеян голубыми, зелеными, золотистыми и белыми алмазами осколков. Ящики стола тоже на полу; шкафы, бывшие на замке, разбиты, повсюду валяются бумаги, злонамеренно залитые чернилами.

Отослав помощников, аббат остается с Томмазо один на один. Указывает на разгром и говорит:

— Лодочный сарай подожгли, чтобы отвлечь нас от главного злодейства, брат. Я так подозреваю.

Томмазо сразу думает о наихудшем.

— Украли подарки моей матери?

— Да, — говорит аббат, по-прежнему не уверенный, причастен ли юный монах ко взлому. — Украли.

Сказав так, настоятель вглядывается в лицо Томмазо, проверяя, как тот отреагирует. Затем указывает на разбитую обшивку стены:

— Они хранились в ящике, вон там. — Приподнимает цепь у себя на поясе. — Ключ был только у меня. А ну, выкладывай, что ты узнал о табличке.

Томмазо молчит.

— Брат, я знаю, что ты не терял времени даром в Венеции.

Под пристальным взглядом аббата Томмазо не выдерживает и отворачивается. Гнев, который он хотел выместить на главе обители, остужен и превратился в смущение. Тайна раскрыта.

— Всего табличек три, и вместе они составляют этрусский артефакт, атмантские таблички.

О втором названии наследства Томмазо умалчивает.

Святой отец смотрит на монашка и про себя клянет своего предшественника — ведь мог же открыть ларец, пока Томмазо был еще младенцем-подкидышем. Случись так, сегодняшние беды не свалились бы на голову аббата. Интересно, причастен ли Томмазо к краже? Серебряную табличку можно продать за небольшое состояние, и такое богатство вполне изменит жизнь бедного монаха.

— С кем ты общался? — спрашивает настоятель. — Говори, кому точно ты рассказывал про табличку?

Томмазо коротко пересказывает историю своих похождений, упомянув только Эрманно и Эфрана. О девушке лучше молчать; она — сама невинность, и дурно было бы говорить о ней как о пособнице жидов.

— Тот юноша, Эфран, казался таким многознающим. Начитанным и готовым помочь. Какой же я дурак!

— Обман — его ремесло. Вот тебе урок и поразмысли над ним хорошенько, пока будешь отбывать епитимью за свою наивность.

Томмазо покаянно кланяется.

— Да, преподобный отец. — Он тревожно перебирает четки и прикасается к распятию у себя на шее. — Отец, простите мне дерзость, но я хочу задать один вопрос.

Аббат неохотно кивает: задавай, мол.

— Вы с самого начала ведали о природе таблички?

Преподобный отец понимает, к чему клонит Томмазо.

— Я только подозревал. Однако вполне мог ошибаться и потому не раскрыл тебе своих замыслов.

— Какие могли быть сомнения?

Аббат задумчиво склоняет голову набок.

— Сомнительно, чтобы такая значительная вещь оказалась на пороге монастыря, среди скудных пожитков подкидыша. Единственное, что убеждало в обратном, — это поверье, будто таблички родились недалеко от нашей обители.

— Окончательно вас убедило письмо моей матери?

— В каком-то роде. На самом деле в ценности таблички меня убедила кража. Некто взял на себя смелость проникнуть сюда и устроить погром, а значит, он был уверен, что идет за подлинным артефактом. К нам послан специалист из Ватикана. Правда, он приболел, иначе бы уже давно приехал.