Читать интересную книгу Сыны Перуна - Сергей Жоголь

Выскочивший навстречу из соседних кустов воин-разведчик прервал размышления своего командира.

– Есть деревня, сотник, отыскали, – появившийся перед Радмиром словно из-под земли Варун весь светился от радости. – Большая деревня, под сотню домов. Печи топятся, народец снует туда-сюда, не ждут нас, бабы орут да мясцо жарится, ух, будет нам сегодня потеха.

– Не о харчах да бабах думай, а о врагах наших, есть там вои аль нет? – грозно прикрикнул Радмир на своего старого товарища, с которым давно уж сражался плечом к плечу еще с самого начала похода по славянским землям. – Учуял, как мясцо да каша варятся, да о деле позабыл, позабыл, небось, зачем сюда пришли, кого ищем-то?

– Не забыл, сотник, не забыл, – ничуть не обидевшись на своего предводителя, продолжал, улыбаясь в усы, Варун. – Были б там вои, я б тебе сразу поведал о том, мирная деревенька, отдохнем, а то уж сил нет, как жрать да спать хочется, вторые сутки топаем, мочи нет.

Старый товарищ Варун, бывший под началом Радмира еще когда тот командовал десятком до смерти Горика, любил и уважал своего командира. Знал, что ворчит тот не со зла, а просто так, для важности. Шутка ли, князь ему – Радмиру – и людям его такое дело важное поручил: последних ворогов добыть, что покориться не желали, ни на что не глядя.

– Ну раз нет там врагов, пойдем глянем, что там за деревня, может, и вправду отдохнем да силушек наберемся, а там и снова в битву. Нельзя нам без победы к князю возвращаться, в этой войне уже давно пора конец отыскать, веди, гридь, показывай, чего отыскал, – и отряд двинулся вперед за своим командиром и по-прежнему ухмыляющимся во весь рот молодым варягом Варуном.

3

Народ сгоняли в центр села, слегка тыкая тупыми концами копий в спины. То там, то здесь какой-нибудь особо игривый дружинник шлепал визжащих и орущих баб и девок по упругим задам плоской стороной своего меча, чем вызывал приступы хохота у своих боевых товарищей. Но ни у самих жительниц поселения, ни у их соплеменников эти шутки смеха не вызывали. Люди тряслись от страха в ожидании решения своей участи.

– Давай, давай, толстозадая, шевелись, – гогоча, кашляя и сплевывая на землю поднятую толпой пыль прикрикивал кто-то из гридней, попутно поправляя съехавший набок шлем. – Пришли мы до вас, так извольте нашего слова слушаться.

Радмир с презрением смотрел на то, что происходило вокруг. Каждый раз, когда воины входили в захваченные поселения и издевались над жителями, он вспоминал хазарский набег, в эти минуты он отворачивался и терпел. Въехав в один из дворов верхом, он соскочил с коня и, отыскав брошенное кем-то впопыхах ведро, подошел к стоящему посреди двора колодцу. Набрав воды и убедившись, что конь не сильно распарен, поскольку почти все время шел пешком и без седока, Радмир поднес своему верному скакуну живительную влагу. Щелкун пил жадно, расплескивая воду, похрапывая и помахивая хвостом, словно дворовый пес. Напоив коня и привязав его к плетню, Радмир снял шлем и, зачерпнув из колодца следующее ведро воды, вылил его себе на голову. Холодная влага, пробравшись под кольчугу, стекала по всему телу до самых сапог. Только третье ведро он поднес ко рту, припал к нему и жадно начал пить.

Во двор вбежал перепачканный и запыленный дружинник, в котором Радмир узнал силача и увальня Деяна.

– Старейшины ихние, сотник. Дозволь привести и скажи, что с остальными делать, – круглолицый широкоплечий Деян преданно взглянул на своего вожака чуть прищуренными глазками. – Воев в поселении нет, мужики да бабы, да еще дети малые, что с ними делать-то?

По силе во всей сотне Радмира с кривичем Деяном мог соперничать разве что рус Боримир. Но не смотря на это почти все любили подшучивать и насмехаться над этим забавным и незлобным по натуре воином. Он без труда гнул руками стальные подковы и при желании, пожалуй, ударом кулака мог бы свалить двухгодовалого бычка. Но по натуре Деян был безобиден, на шутки, бывало, отвечал с запалом, но никогда ни на кого не обижался всерьез. Все смеялись над ним, а он смеялся со всеми, был любим за свой добрый нрав и беззлобную душу. Даже Радмир зачастую не прочь был пошутить над этим забавным воякой, но сейчас почему-то ему было не до смеха.

– Веди старейшин. Народ пока не трогать. И еще – хоть одна мышь из деревни уйдет, шкуры со всех спущу. Нельзя нам сегодня себя выдать, если враги рядом да узнают, что мы здесь, все труды наши напрасны будут. Ясно? – в голосе сотника прозвучали стальные нотки. Радмир знал, что Деян зачастую бывает нерасторопен и ленив, но если на него прикрикнуть и поглядеть грозным взглядом, то сделает все так, как надо, и не допустит ни одной промашки.

Беседы со старейшинами результатов не дали. Старцы молчали, молчали и другие жители деревни, только дворовые псы громко лаяли, пытаясь покусать непрошенных гостей. Но грозные русы-дружинники так напугали жителей поселения, что, похоже, их страх передался даже верным собакам, которые лаяли все тише и тише и наконец совсем умолкли и даже начали жалобно поскуливать, словно прося прощения у новоявленных гостей за свое прошлое злобное поведение.

Радмир погрузился в раздумья. Можно было прибегнуть к проверенным способам добывания сведений, но Радмир почему-то решил сегодня не прибегать к пыткам, он решил подождать. Он словно смотрел вперед, будто сама судьба и боги подсказывали ему, что делать дальше.

4

Он разрешил воинам отдых, запретив настрого насилие и погромы. Часовых назначил лично, отобрав самых стойких и серьезных воинов. Он вошел в избу, развалился на лежанке и закрыл глаза. Как же долго он не спал, как он устал! Готовый погрузиться в безоблачный покой, Радмир лежал, лежал долго. Сон не приходил. Ворочаясь с одного бока на другой, Радмир ругал себя за то, что пошел на поводу у своей совести. Нужно быть жестче, нужно было развести костры и при помощи каленого железа и пыток узнать то, для чего они пришли сюда, заставить этих людей страдать, корчиться от боли и на веки вечные ощутить, что люди, пришедшие к ним, не остановятся ни перед чем. Радмир вcтал с лежанки, служившей ему постелью. Он не надел кольчуги, не взял с собой ни шлема, ни щита. Он просто вышел во двор и пошел. Пошел, не зная куда, не зная зачем, словно сама судьба вела его куда-то вперед. Но меч он не забыл, выработанные рефлексы заставили его взять в руки то, чему он служил всей душой. Его оружие, словно часть его тела, всегда должно было быть при нем. Этому его учили его наставники, его учителя: варяг Хрипун, хазарин Мангкуш, нурман Торбьерн и, конечно же, его главный и любимый учитель, неоднократно спасавший ему жизнь, поведавший смысл самой этой жизни, подаривший первый настоящий меч – варяг Горик, верный слуга и воин князя Олега.

«Твоя душа унеслась в Ирей, как унесутся все наши души, души тех, кто посвятил себя делу ратному, тех, кого любит Перун, кто не знает страха и служит законам воинского братства», – думал Радмир.

Над головой было прозрачное, озаряемое звездами небо, и воздух врывался в грудь, вытесняя оттуда все сомнения, неуверенность и тоску. Радмир был прав. Нельзя поддаваться слабостям, нельзя вершить неправый суд, нельзя просто так убивать невинных людей. Он воин, а не убийца. Он найдет способ, как добиться своей цели, не прибегая к недостойным поступкам.

Крики и шум доносились откуда-то сбоку, и Радмир насторожился.

Где же охрана, ведь те, кого он отобрал следить за селением, не вызывали сомнения. Это были лучшие воины, отборная гридь княжьей малой дружины. Очередной вопль заставил Радмира выхватить меч.

– Женщина, – в этом не было сомнений. – Женщина и ребенок.

Услышав сменивший крики детский плач, воин бросился на звук, отбросив последние сомнения. Звуки доносились из небольшого сарая, стоявшего возле осевшего маленького домика, мимо которого в этот момент проходил замученный бессонницей сотник киевского князя. То, что он увидел внутри, ему приходилось видеть сотни раз в ходе многочисленных боевых походов, в которых ему удалось побывать. Война – это не прогулка, это борьба, кровь и смерть, война – это насилие, насилие победителя над побежденными.