Глава 18
ВОРОТА ШЛЮЗА
Лоцман Эдуардо — полноватый краснокожий мужчина средних лет с круглыми щеками и большими белыми зубами. Массивное золотое обручальное кольцо на его пальце отполировано, на губах порхает удовлетворенная улыбка. Они взяли Эдуардо на борт в Колоне, последнем порту со стороны Карибов перед входом в Панамский канал.
Колон напоминает Чикаго начала двадцатого века: на каждой улице орудует по банде. Здесь так небезопасно, что Гэвину посоветовали вообще не сходить на берег, а лоцмана доставили на борт «Романи» на специальном пароме. Эдуардо говорит на ломаном английском, а Гэвин — на ломаном испанском, так что они вполне хорошо понимают друг друга.
Оушен все еще не может пережить расставания с Фиби, сидит задумчивая, хмурая. «Папа, я больше никогда ее не увижу?» Как могла Фиби так внезапно появиться в их жизни и так же внезапно исчезнуть? Сколько разных видов потерь существует на свете? Много, русалочка, очень много. Эдуардо ее нисколько не интересует, Оушен едва смотрит в его сторону. Она ушла в себя, закрылась от мира за своими зеркальными очками в белой оправе.
Они пересекают огромное озеро Гатун, широкое, спокойное, мелкое. Так странно находиться посреди пресной воды, а не соленного моря. Озеро серо-синее, абсолютно гладкое, небо пыльно-лилового цвета. Холмистые берега сплошь поросли шалфеем и поэтому тоже сине-лиловые, а листья на деревьях — багряные, над ними кружатся хищные птицы. Такая тихая и жаркая погода опасна, свидетельствует о надвигающемся катаклизме.
Желтые песчаные берега озера укреплены в виде террас, чтобы не осыпались в воду. Там и сям снуют официального вида водные такси, огромные танкеры, нагруженные контейнерами с товарами, терпеливо ждут своей очереди на вход. Над озером летают аисты и цапли, яхты жмутся к кромке берега.
«Романи» проходит мимо двух катамаранов, связанных вместе для устойчивости — так им будет легче преодолевать шлюзы, когда уровень воды упадет. Они с Эдуардо изучают противоположный берег, паруса спущены, двигатель мерно гудит. Гэвин думает о Тихом океане, ждущем их на другом конце канала. Новый океан, как он их встретит? А дальше лежат Галапагосские острова, зачарованные, загадочные, ожидающие их, как томная, робкая невеста.
Впереди возносится к небесам Мост Столетия, протянутый от темной вершины Золотого холма до горбатой горы слева, соединяющий Панама-Сити с остальной частью Центральной Америки. История Панамского канала наполнена легендами: тысячи людей отдали свои жизни, чтобы построить его, большинство из них погибло от малярии и желтой лихорадки.
Эдуардо передает сообщение набитому туристами круизному лайнеру «Тихоокеанская королева», ползущему впереди. Триста или больше человек высыпали на палубы, щелкают телефонами и камерами, жарятся под палящим солнцем. Эдуардо объясняет, что им велено зайти в канал после лайнера. Придется использовать ручные тросы, а не серебристые маленькие электровозы, так называемые мулы, протаскивающие большие суда по всему каналу; они снуют вдоль берегов, как трамваи. Эдуардо предлагает пришвартоваться к лайнеру, с ними вместе пойдет еще несколько яхт, включая связанные катамараны.
«Романи» следует за «Тихоокеанской королевой» в первый отсек — как будто вышла на залитую водой улицу. По обеим сторонам протянуты рельсы для роботов-буксиров, в конце установлена караульная будка. Рядом с огромным судном их яхта кажется совсем маленькой, но Панамский канал принимает любые суда, включая даже «пешеходов». Да-да, за небольшую сумму человеку разрешается пройти канал вплавь. За ними выстроились четыре катамарана, связанные по двое. Они заходят осторожно, на малой скорости, встают у борта лайнера. Туристы глазеют на них свысока, команда кидает концы. Какой-то турист перегибается через перила, чтобы сфотографировать Гэвина в его ковбойском сомбреро.
— Чарльз Бронсон! — смеется Эдуардо, указывая пальцем на бороду Гэвина.
Гэвин втягивает живот, машинально отмечая, что стал значительно стройнее.
Какое-то время они ждут, но вот массивные стальные ворота закрываются, уровень воды начинает снижаться, обнажая стены шлюза, покрытые ржавыми, осклизлыми водорослями.
Ворота впереди них огромны, обиты листами нержавеющей стали, закрепленными на болтах еще в 1914 году. В течение нескольких минут они чувствуют себя как заключенные старинной тюрьмы неведомого типа, окруженные высоченными каменными стенами. Затем ворота медленно расходятся в стороны. Они с Эдуардо кидают концы обратно матросам лайнера. Лайнер заводит двигатель, медленно уходит вперед, они идут в его фарватере, выходят из шлюза в канал. Все еще очень жарко, ветра нет совсем. Эдуардо звонит его жена — пожилой индеец расцветает счастливой улыбкой, блестит белоснежными зубами.
Оушен, оказывается, не спала, крутит головой по сторонам.
— Ничего себе, папа! — произносит она с уважением.
— Круто, да?
— Очень. А куда мы дальше поплывем?
— Вот выйдем из канала и попадем в другой океан.
Оушен с беспокойством морщит лоб, щурится.
— А как же мы без Фиби?
— Мы прекрасно справимся и без нее. Не беспокойся! — беззаботно отвечает Гэвин.
Он не лукавит. Они в пути уже много недель, его морские навыки вернулись сполна. Теперь ему даже не терпится преодолеть путь до Галапагоса в одиночку. Все у них будет хорошо, они же семья моряков и готовы к встрече с морем! Он уже изучил лоции Тихого океана на февраль, понимает, чего можно ждать от давления, ветров и температур.
До Колона они совершили поход в супермеркадо, затарились по полной. Яхта теперь нагружена водой, топливом, консервами и макаронами; сетки ломятся от ямса, бананов, апельсинов и лука; холодильник до отказа забит сыром, ветчиной, колбасами. Он даже приготовил бутылку шампанского, чтобы отметить прохождение экватора.
— У нас все есть, ду-ду, не волнуйся.
Она опускает глаза на свою забинтованную ногу, молча кивает.
Грустно… Не только потому, что Фиби их бросила, — они так и не смогли поговорить с Клэр. Пришлось, как всегда, довольствоваться бабулей Джеки с ее прокуренным голосом и жалостливыми причитаниями. «Клэр уже немножко лучше, — сказала Джеки. — Кстати, она знает, что вы тут по морям плаваете». Гэвин рад, что жена в курсе их путешествия, почему-то ему кажется, что они немного придвинулись друг к другу в мировом пространстве. Возможно, она догадывается, куца именно они направляются.
* * *
Еще одна миля пройдена на моторе. Жара совершенно невыносима — будто их поджаривают на медленном огне. Туристы на круизном лайнере фотографируют все подряд — правда, всем известно, что шлюз Мирафлорес — один из самых знаменитых в Панамском канале. Он двухкамерный, суда проходят через два заслона из гигантских стальных ворот, его отчасти можно сравнить с морским эскалатором. Рядом со шлюзом возвышается здание туристского центра, балконы верхнего этажа забиты молодежью в белой одежде и белых панамах — похоже, это студенты панамского морского колледжа. Они выглядят такими юными, они уверены, что с