Впервые в своей жизни, Гарри, Джинни и Гермиона занимались любовью втроём. Рискнули это сделать, попробовать. Так они, Гарри и Джинни, решили успокоить, ну, немного развлечь несчастную подругу. Кто тогда вообще знал, куда направился Рон, и увидят ли они его снова? Девушки не устраивали никаких изощрённых лесбийских спектаклей, они просто любили друг друга и Гарри, никто из них не чувствовал себя обделённым. Бедная Гермиона просто купалась в нежности и тепле, которое щедро дарили ей Гарри и Джинни, пытаясь хоть на какое-то мгновение заглушить ту страшную боль, что читалась в её огромных заплаканных глазах, в глазах преданной и несчастной девушки… Светлой Королевы… возлюбленной…
Когда всё, наконец, закончилось, Гермиона тихо сидела на кровати, подтянув колени к подбородку, обхватив голени обеими руками, и печально смотрела в одну точку перед собой. Её любовники, Гарри и Джинни, быстро и виновато переглянулись между собой. Так как напротив шикарной кровати, на стене палатки, и на её потолке, находились магические зеркала, прекрасно оптически увеличивая всё происходившее между тремя друзьями, Грейнджер заметила этот быстрый извиняющийся взгляд. Не переусердствовали ли мы? Не перегнули ли мы палку? Не зашкаливает ли поднятая так высоко планка в наших интимных отношениях?
— Не заморачивайтесь… спасибо за… попытку… — слегка-слегка улыбнулась им Гермиона.
— Гермиона! Он приползёт! Он будет валяться у тебя в ногах, умолять будет! Землю жрать будет! Ты его, конечно, по доброте душевной, рано или поздно, простишь. А вот я не уверена, что прощу! — Воскликнула Джинни.
— А ты теперь не боишься, Рыжик, оставлять нас двоих? Одних? А, Джиневра?
— Я надеюсь, навещать вас, иногда… потерпите… пожалуйста…
* * *
Итак, крестраж — медальон у них. Они не могут его уничтожить. Меча и клыка нет. Пора начинать операцию «Клык» или «Тайная комната — 2». Время шло. Приближался декабрь. Подходящего стечения обстоятельств, всё никак не подворачивалось. Они не имели права напортачить снова. То ремонт, внезапно затеянный в этом туалете эльфами под руководством Филча, то тренировки по квиддичу, то отработки у Кэрроу. Джинни, с удовольствием вспоминала не только её пикантное приключение с Гарри и Гермионой, но и то, какое это счастье, какое блаженство, сжимая золотой снитч в ладошке, смотреть Северусу Снеггу в глаза, в его чёрные безжизненные глаза…
Итак, за дело! Подходящее время найдено. Они вчетвером стоят в умывальнике. Полумна и Ханна сжимают в руках метлы. Их победные мётлы. Они не подведут. Джинни вцепилась в раковину обеими руками. Пожирала глазами маленькую изящную змейку на кране. Она, кажется, немного шевельнулась. И затем, Джиневра закрыла глаза. Воспоминания. Туман…
Они летели по туннелю, почти приникнув всем телом к метловищу. Впереди летел Невилл. Его мантия развевалась и хлопала на сквозняке. Свет его палочки разгонял кромешную тьму. Ветер свистел у них в ушах. Яркие вспышки мелькали, слившись в сплошную мигающую цепочку разноцветных огней, когда их основной маршрут глубоко под землёй начали пересекать второстепенные ответвления. Но диаметр основной трубы не позволял ошибиться в выборе правильного направления. Вниз — слегка вверх! Чуть ускоряясь — чуть притормаживая! Как на русских горках! Дух захватывает! Здорово! После быстрого и плавного закругления они вылетели на ровную площадку и еле успели затормозить. Остановились. Внезапно — вспышка яркого света! Но это зажглись факелы на стенах, в красивых серебряных держателях. Они спешились. Под ногами захрустели косточки мелких животных. Нет… человеческих скелетов здесь не было. Цепочка газовых рожков, которые были стилизованы под головы кобр в боевой стойке, побежала вдаль по широкому коридору. Куда надо было идти, ошибиться было невозможно. Невилл потушил свою палочку, но не убрал её совсем. Медленно, осторожно, с волшебными палочками наизготовку, в готовности к немедленному открытию огня, они двинулись к видневшемуся вдали и ярко освещённому большому и торжественному залу.
— Не спешим. Это может быть очень изящная ловушка. После того как ты так нагло смотрела на Снегга. Я удивляюсь, как ты ему ещё и язык не показала…
— Невилл, как твоё седло? Не беспокоит?
— Молчи выдра…
— Ты помнишь, тот Рождественский Бал?
— Каждое его танцевальное па…
Они медленно продвигались к входу в большой зал. На выходе парочка притормозила, осмотрелась. Вдали, у дальней стены, виднелась огромная статуя старика с длинной бородой, довольно уродливого вида.
— Церетели… — подумал Невилл.
— Урод… — подумала Джинни.
Применив детекторы обнаружения и чароискатель Эскарпина, убедились, что вроде бы ничего страшного и необычного нет. На всякий случай запустили несколько раз заклятия Гоменум Ревелио и Протего. Ничего. С палочками наизготовку двинулись, защищая, друг другу спины, к подножию статуи. Не гигантской, но просто большой.
У её подножия, свернувшись полукольцом, лежало то, что осталось от гигантского василиска. Нет, он не сгнил, а превратился в нечто мумифицировано окаменевшее. Всё равно жуткое зрелище. Света, который давали газовые рожки из открытых пастей каменных кобр с распущенными капюшонами, было достаточно, чтобы рассмотреть его во всех подробностях. Ничего не изменилось с прошлого посещения Тайной комнаты четвёркой в прошлом году.
А вот это её прошлое, позорное прошлое, с Гарри Поттером. Они приблизились к гигантской голове с пустыми глазницами убиенного пятидесяти футового змея. Джинни слегка провела ладонью по его окаменевшей, шероховатой поверхности…
Здесь родилось её самое счастливое в жизни воспоминание. Её будущий телесный Патронус: «Я всегда представляла один и тот же момент, когда ты спасал меня в Тайной комнате, когда я пришла в себя, а мой герой обнимает меня и кричит: Джинни не умирай! Только не умирай! Не смей умирать!»
Джиневра вспомнила, как она, еле придя в себя, заговорила с Гарри: «Гарри… Гарри, я пыталась всё рассказать тебе за завтраком, но я не могла говорить в присутствии Перси. Это была я, Гарри. Но, правда, правда, я не хотела, Реддл заколдовал меня, командовал. А как ты убил эту… зверюгу? Где Реддл? Последнее, что я помню, как он вышел из дневника…»
Это её самый страшный позор! Марионетка! Кукла в руках Тома! Игрушка. Она больше никогда и никому не позволит навязать ей свою волю…
Она почти пришла в себя. Кто-то очень нежно, прижавшись к ней всем телом, целовал её в щёку, заключив в жаркие объятия. Она напряглась всем телом. Но почему-то не захотела его отталкивать…
— Невилл… мы не можем, нет, это не правильно… с этим надо кончать…