Услышав шорох, Вика обернулась и завопила от неожиданности, моментально поняв, что джинсы она все еще держит в руках. Причем если на ней они хоть и с трудом, но растягивались до нужного размера, то в свободном от Викиных ног состоянии штанишки съеживались, как шкурка царевны-лягушки, и абсолютно ничего не прикрывали. Не став выяснять, с чем связано переодевание, Дима молча шагнул к ней, отобрал брюки и выключил свет. Яхта в тот вечер так и не отошла от причала.
Павел Антонович радостно фыркал в ванной, бережно и с удовольствием намыливая свое подтянутое тело. Эта квартира нравилась ему больше всех: стоила она недорого по сравнению с предыдущими, а оборудована была изумительно. Именно таким и должно быть любовное гнездышко уставшего от семейной жизни состоятельного мужчины. Хозяйка, прекрасно понимавшая, зачем он снимает жилплощадь, не стала заламывать цену и ставить глупые условия, наподобие требований никого не водить и не пользоваться посудой. Наоборот, там все уже было предусмотрено, даже хрустальные бокалы и подсвечники. Когда с Мариной все закончится, даже жаль будет съезжать отсюда, но он соблюдал золотое правило: меняя девушку, менять и место встреч. Береженого бог бережет…
Марина лежала на огромной кровати и тоскливо щелкала пультом. По телевизору шла всякая ерунда, и ей было скучно. Пиджак Павла аккуратно висел на спинке стула, там же лежали идеально сложенные брюки: ее уже начинала бесить эта его манера все складывать так тщательно, словно он командировочный в гостинице, где днем с огнем не найти утюг. От нечего делать она запустила руку в его карман, ладонь тяжело и заманчиво тронула холодный мобильник.
«А интересно, – вдруг подумала Маринка, – он только со мной крутит или есть еще кто-нибудь?»
Вопрос стоял ребром, потому что у нее были на Павла Антоновича далеко идущие планы.
Мобильник не подавал признаков жизни.
«Выключил, – поняла Маринка. – И зачем интересно? Можно же просто не подходить».
Она включила аппаратик, тут же приветливо подмигнувший ей засветившимся экраном.
Маринка начала исследовать записную книжку, но женские имена там присутствовали в несколько неожиданных вариантах. Никаких Лен, Тань и Маш там не было. Зато попадались всяческие Елены Борисовны, Татьяны Андреевны и Марии Кузьминичны, с подробным указанием должности и места работы.
Собственный номер Маринка обнаружила под именем Михаила Кораблестроительного, видимо по созвучию с ее адресом. В этой связи она резко опечалилась по поводу достаточно большого количества мужских имен в книжке, поскольку обзванивать всех было лень, а иначе узнать, кто скрывается, например, под скромной надписью «Александр Лиговский», было невозможно.
Внезапно телефончик разразился трелью, вышвырнув на экран надпись «Солнышко».
– Ах, вот как! – прошипела Маринка, еще не дошедшая в своих поисках до буквы «С». – Ну я тебе сейчас отобью память на номера и желание сюда звонить!..
Елена Николаевна была женщиной в меру умной и деловой для того, чтобы заработать большие деньги и возглавить сеть собственных фирм, но недостаточно проницательной, чтобы понять, что за фрукт ее муж. Ее вера в силу денег была настолько велика, что она даже не особо напрягалась на периодические проверки верности супруга, которого Елена Николаевна считала полностью прирученным, а посему и не тратила свое драгоценное время на такие мелочи. Павел Антонович, в свою очередь, пускался на всяческие ухищрения, не имея ни сил, ни возможности побороть свою пагубную тягу к юным барышням и прекрасно понимая, чем ему может грозить разоблачение. Для свиданий у него был куплен по доверенности красный спортивный «Мерседес», о существовании которого домашние не догадывались и который производил на девушек сногсшибательное впечатление. Поскольку раньше жена достаточно бесцеремонно рылась в его карманах и изучала список звонивших, к мобильнику он относился с опаской, в любой момент ожидая подвоха. Неприятностей он ждал и от девушек, с которыми встречался, поскольку женская логика была для него непостижима, и Павел Антонович вполне допускал, что однажды одна из них устроит ему грандиозный скандал, вознамерившись выйти за него замуж. Стареющий ловелас, обезопасив себя со всех сторон, крался по жизни под нависшим над его уже начавшей лысеть головой дамокловым мечом, ручку которого крепко держала всесильная супруга. Она одним легким движением могла перерубить деньго– и благопровод, оставив стареющего супруга с носом. Павел Антонович не был готов жить на пенсию, а сбережения на его личном счете таяли под теплым дыханием знойных барышень, как снежная баба на апрельском солнце. Он старательно изображал любовь к жене, и это у него весьма неплохо получалось, особенно когда неутомимый Павел Антонович вспоминал о приближающейся старости, размере пенсии, на которую запросто можно было прокормить пару голубей, но не себя, и об условно-бесплатной медицине, услугами которой пользовалось абсолютное большинство населения, часть которого после встречи с бесплатными эскулапами даже умудрялась выжить. То есть все было не так уж безнадежно, во всяком случае, мордатые депутаты с экранов телевизоров убеждали народ именно в этом, искренне и честно глядя в бесстрастный объектив телекамеры. Но Павел Антонович не хотел становиться частью всеобщего эксперимента по выживанию, предпочитая любой ценой удерживаться в тонкой прослойке класса, обтекаемо именуемого «выше среднего».
Иногда Елена Николаевна, звонившая на его мобильный, натыкалась на холодный автоответчик, оповещавший супругу о том, что «абонент недоступен». Муж, возвращавшийся домой после пылких встреч со своими дамами и отключавший на это время телефон, всегда, не дожидаясь наводящих вопросов, докладывал жене о походе к массажисту, стоматологу или другому врачу, когда требовалось отключать мобильник, или просто незатейливо хлопал себя по лбу, сокрушаясь, что опять забыл зарядить трубу, в связи с чем полдня, как пещерный человек, провел без связи.
Сегодня был именно тот случай, когда Елена Николаевна решила проявить бдительность и проверить супруга, поскольку вечер пятницы располагал к чему угодно, кроме ударного труда.
Прислушавшись к плеску воды и фальшивому пению Павла Антоновича, старательно выводившего мелодию последнего хита Глюкозы, Маринка хищно ткнула кнопочку:
– Аллоу! Привет, Солнышко!
У Елены Николаевны от неожиданности сперло дыхание: ощущение было диким, словно ответил ей Паша, но женским голосом.
– Алле, – беспомощно отозвалась она, от нестандартности ситуации моментально растеряв весь свой апломб.