в какую-нибудь более приличную форму. Так их не примет ни один ювелир или скупщик, кроме тех, кто работает с криминалом.
Во втором мешочке нашлись серебряные доллары, не слишком много, с изображением сидящей женщины на аверсе и орлом на реверсе. Это я тоже забрал себе.
Больше ничего полезного в хижине не нашлось, а странное варево из смеси пшеничной крупы и воды я пробовать не рискнул. Поэтому я вышел наружу, критически оглядывая мёртвого мальчишку.
Уильямсон уже сидел в седле, нетерпеливо ёрзая, ему не терпелось покинуть это место.
— Вы готовы ехать, Шульц? Где ваша лошадь? — спросил он. — Или вы возьмёте одну из этих?
Я свистнул, подзывая Ниггера. Понятливый и смышлёный жеребец не заставил себя долго ждать, а вместе с ним прибежал и Бродяга.
— Этих я тоже заберу, — сказал я, связывая поводья.
— Вам палец в рот не клади, — хохотнул Уильямсон, но у меня отпало всяческое желание с ним любезничать.
— Вы даже не представляете, насколько вы правы, — хмуро сказал я, думая о ручье Индюшки и тамошнем золоте.
Мы неторопливо поехали прочь из леса, оставив разгромленный лагерь за спиной.
— Мистер Уильямсон, с вами было четверо, троих убили на дороге, — сказал я. — Куда делся ещё один?
— Доктор Мюррей самым первым ускакал, за подмогой в Колорадо-Спрингс, сумел вырваться, — ответил мне промышленник. — Только вот он куда-то запропастился. Ничего, мы и без подмоги справились, верно?
Глава 23
По прибытию в город мистер Уильямсон развернул бурную деятельность, и я сопровождал его всюду, куда бы он ни поехал. В первую очередь он отправил людей за телами погибших. На застреленных бандитов ему было плевать, а вот члены его свиты заслуживали хорошего отношения, и он не мог оставить их на поживу койотам.
В Колорадо-Спрингс он явно был человеком уважаемым, не из последних. Прохожие удивлённо косились на его грязный костюм и потрёпанный вид, некоторые здоровались, пытались расспросить, что с ним произошло. Уильямсон на расспросы не отвечал, на болтовню просто не было времени.
Нашёлся и доктор Мюррей, он сидел в офисе городского шерифа, дрожа от пережитого ужаса. Кто-то налил ему выпить, чтобы тот успокоил нервы, но доктор, кажется переусердствовал с виски и не сумел внятно объяснить, где и что произошло. Уильямсон был заметно разочарован, в том числе бездействием местных законников. Шериф и два помощника попытались оправдаться, мол, если бы они только знали, что, где и как, то, конечно, сразу бы примчались на помощь, но Уильямсон их резко оборвал.
— Хватит. Если бы мистер Шульц не подоспел вовремя, мы бы с вами сейчас не разговаривали, — заявил Уильямсон. — А с вами, доктор, разговор будет отдельный.
Я не особо вникал во все тонкости и перипетии местных взаимоотношений, я планировал уйти из города как можно скорее. Забрать причитающиеся мне деньги и акции, а затем на всех парах мчаться на поиски Мартинеса. Прочь отсюда, подальше от здешних интриг и склок.
— Мистер Уильямсон, — сказал я, когда мы покинули офис шерифа и поехали куда-то ещё. — По поводу нашей сделки…
— Которой сделки? — спросил он.
Что-то я не помню, чтобы мы заключали их несколько.
— Насчёт участка, — напомнил я.
— Да, точно, — буркнул промышленник. — Но вы же видите, что происходит? Форс-мажор.
Ясно, будет тянуть резину до последнего. Что-то подобное я предполагал, но всё же надеялся, что раз уж мы пожали друг другу руки, то всё пройдёт гладко.
— Я, конечно, всё понимаю, но я планировал уехать до вечера, — сказал я.
— Куда-то спешите? — прищурился Уильямсон.
— Служба зовёт, — сказал я.
— Настолько сильно, что не может подождать немного? — фыркнул он. — Вы же представляете, сколько дел мне теперь нужно уладить?
— Да, и наша сделка — это одно из них. Не менее важное, — сказал я.
— Важное оно для вас, Шульц, а для меня — так, возможный прибыток, без которого я бы совершенно спокойно обошёлся, — сказал он. — Мы разве обговаривали срок проведения расчётов?
— Нет, не обговаривали, — мрачно произнёс я.
— Значит, у меня есть всё время этого мира, — сказал он.
— Вы отказываетесь от нашей сделки? — глядя ему прямо в глаза, спросил я.
Я чувствовал злость. Видимо, мои эмоции достаточно ясно отразились на моём лице, потому что Уильямсон тут же пошёл на попятную.
— Нет, нет, что вы! Моё слово крепче железа, и если я сказал, что покупаю землю, значит, я её покупаю, — широко улыбнулся он. — Просто поймите, сейчас не время… Знаете, найдите меня завтра. До завтра ваша служба терпит?
— Терпит, — процедил я.
Он протянул мне визитку. Дорогую, бархатистую на ощупь, с золотым тиснением. На визитке были написаны его имя и адрес.
— Думаю, я смогу уделить вам полчаса моего времени. Найдёте меня завтра по этому адресу. В девять утра. И не опаздывайте, мистер Шульц, я этого не люблю, — сказал Уильямсон. — Юма-стрит. Девять утра. Или ищите другого покупателя. Окей?
Я сунул визитку в карман. Терпеть не могу такие обломы. Если он и завтра будет юлить, придётся искать нового покупателя. Например, его дорогого партнёра, имя которого он мне сообщил в лесу.
— Окей. До завтра, — бросил я, разворачивая Ниггера.
— Увидимся, — махнул он рукой.
Душу грело только одно обстоятельство, мне больше не придётся считать гроши и искать, где подешевле, деньжата у меня снова водились. Спасибо лесным братьям, щедро отстегнувшим всю свою добычу.
И я, распрощавшись со скрягой-Уильямсоном, как-то сам собой очутился на улочке, где местным старателям, шахтёрам и горнопроходчикам предлагались всяческие увеселения и развлечения. Начиная от банальных выпивки и женщин, и заканчивая танцами и бильярдом.
Во мне боролись два начала, одно страстно желало ворваться в чад кутежа и показать местным, как умеют отдыхать русские люди. Другое пыталось воззвать к голосу разума и потратить деньги с умом, рационально, вложить в какое-нибудь дело или закупиться необходимыми припасами.
Я в итоге решил совместить приятное с полезным. Здесь собирался самый разный люд, и некоторые из них могли кое-что знать про заброшенные угольные шахты в окрестностях, так что я решил заняться расспросами и поисками. И одновременно с этим немножечко выпить.
Ниггера я оставил у ближайшей коновязи, а сам вошёл в небольшую