и зла никому не причинит. Среди десятков тысяч жителей Поднебесной империи перебравшихся через границу это была стандартная легенда…
Хотя у узкоглазого не было гражданства, а так же колхозного пая, ему какими-то неведомыми путями удалось устроиться в местный колхоз ночным сторожем. Впрочем, его должностные обязанности выполнял один из местных подростков. Сам же Джаа-Линь-Мин, с присущей китайцам предприимчивостью, окунулся с головой в медицинскую деятельность. Весьма выгодную.
Наш знахарь без всякой тени сомнения взялся лечить привезенного пациента. Оставляя методы лечения в секрете. Цена была весомой — 500 рублей. Зарплата колхозника за три с лишним месяца. Впрочем, я надеялся, что большей частью затраченные деньги сумею отбить, экономя на аренде дома. Сам Хусниэддин был согласен на все — жизнь дороже. Меня же немного смущали маленькие черные глазки китайца, все время бегающие по сторонам, но выбора уже не оставалась. Или пан или пропал…
Шофер уехал, а мы остались. Причем пациент и врач быстро скрылись внутри саманной халабуды, где жил китаец, а меня оставили на улице. Дышать свежим воздухом. Так как применяемые методы лечения — коммерческая тайна. Строгий секрет.
Я понаблюдал за коновязью возле дома, куда для колорита был привязан детеныш среднеазиатского леопарда. Которому было не больше двух месяцев. Я, естественно, решил посюсюкать с забавным щеночком.
— Ути-пути- кто тут такой сидит красивый?
И я потянулся к леопардышу вытянутым пальцем. За который он меня тут же тяпнул. Да так сильно, что я вскрикнул от боли.
— Ах ты тварь пятнистая! Да я тебя сейчас с дерьмом смешаю.
Но бить я леопардыша не стал. Решил игнорировать. Сидит этот злой котенок тут на цепи — вот и пусть себе сидит.
Не знаю, что происходило внутри дома, но и на мою долю досталось масса впечатлений. Знахарь решил отработать полученные деньги по полной. Через некоторое время он вышел сам в классическом одеянии сумасшедшего шамана, да еще и с бубном. Вывел больного. Скоро какие-то горящие плошки, ароматные палочки окружали нас. Все дымило, чадило, экзотические запахи били в голову.
Китаец попытался накормить меня щепоткой какого-то порошка, который он достал из кожаного кисета. Но я по запаху сумел определить, что это обычный сушеный мухомор, который камчадалы, коряки и некоторые другие народы употребляют в качестве наркотического средства, вызывающего своеобразное опьянение. И решительно отказался от подобного угощения. К огромному неудовольствию хитрого китаезы.
Так что я посмотрел представление, находясь в здравом уме и трезвой памяти. А Джаа-Линь-Мину пришлось расстараться. Пошла жара! Китаец, придя в необычайное исступление, внезапно вскочил и стал кружиться на одном месте все быстрее и быстрее, начиная бить в бубен как оглашенный и завывая. На радость сбежавшейся со всего кишлака любопытной публики.
Длинный халат и ремешки с бляхами и палочками нашего шамана-любителя в роли кружащего дервиша при этом вращении начали отходить от туловища и, наконец, наглядно образовали три конуса, насажанных друг на друга и увенчанных конусом его колпака. Руки с бубном были подняты над колпаком и находились в беспрерывном движении; бубен вертелся, качался, плясал, издавая громкий гул. Хиппующий кришнаит под воздействием наркотиков да и только!
Но вот песня резко оборвалась диким воплем, наш доморощенный шаман опустился на землю и, раскинув руки и выронив бубен, впал как будто в беспамятство, которое никто не осмелился нарушить.
Тонкая струйка пены стекала из угла рта бывшего жителя Поднебесной по впалой щеке. Все зрители из числа любопытных колхозников хранили молчание, и во дворе, только что оглашавшейся хаосом звуков, воцарилась жуткая тишина. Даже собаки, беснующиеся вне ограды, лай которых по временам врывался в песню китайца, перекрывая ее, замолчали.
Минут через пять Джаа-Линь-Мин привстал, выпил поднесенную ему мальчонкой-помощником чашку кумыса и потом тихим голосом произнес несколько слов, вызвавших среди слушателей волнение и перешептывание. Сказано было следующее:
— Духи неба поведали мудрому знахарю, что твой друг спасен и будет жить.
Ну и хорошо. Вот и славно.
Но оказалось, что не все так просто. Хусниэддину нужно было задержаться здесь дней на десять. Так сказать под квалифицированным врачебным присмотром. Я уже тоже не успевал сегодня вернуться в Байрам-Али, поэтому вынужден был искать себе в кишлаке пристанище на ночь. Утром меня подкинут на колхозной арбе к дороге, а там я как-нибудь доберусь до города автостопом. Ибо пешком тащиться почти двадцать км неохота.
Но вернуться с утра в город мне было не суждено. По ходу дела, расспрашивая китайца, я выяснил, что он что-то шарит и иглоукалывании. Тогда, вдохновленный фильмом Люка Бессона о приключениях героя Джета Ли в Париже, я спросил: не может ли уважаемый Джаа-Линь-Мин научить меня какому-нибудь подобному фокусу. Чтобы ударом иглы парализовать человека. Причем желательно не ударом со спины, поражая спинной мозг в позвоночном столбе, а находясь лицом к лицу.
Оказалось, что нет ничего невозможного. Есть и такой удар. Иглой в горло. Если попасть прямо в нужный нерв, то, конечно, сразу не парализует, но человек минут десять будет приходить в себя. Причем максимум на что он в это время будет способен, то сипеть, шипеть и немного двигать ногами и руками. А я Вам уже говорил, что у меня самая большая проблема — переждать минут десять — пятнадцать, пока змеиный яд не станет действовать? Если освоить такой прием, то многие мои проблемы решатся автоматически.
Пришлось и мне задержаться у китайца. Пока Хусниэддина будут приводить в порядок и я пройду курс обучения. Как говорится: лучше тысячу раз освоить один удар, чем по разу — тысячу разных ударов. Мне этого должно хватить. С горкой…
Конечно, я понимал, что время сейчас дорого. Последние деньки перед зимой мне следовало всецело посвятить змеиной охоте. Иначе я напрашивался на большие неприятности. Так как польза змей для народного хозяйства СССР велика. И недостачу мне могут не простить. Но искушение было слишком велико. Я не смог избежать соблазна и остался. Снова избежав множества рутинных и неприятных дел.
В конце концов, более полутора месяцев я занимался своими личными делами, очередные десять дней особой роли не сыграют. Семь бед — один ответ.
Хотя дебет с кредитом явно не сходился. В год я обычно ловил около тысячи ядовитых змей. Выкинь зимний период — за два месяца получалось две сотни змей. Укус которых смертелен. К этому — штук тридцать скорпионов. Штук двадцать фаланг. А сейчас была такая же недостача. Невыполнение плана…
Но пока я об этом старался не думать. Да