Восточные Пириты (штат Невада) располагались в восьмидесяти семи милях южнее радиоактивных развалин, называвшихся когда-то Лас-Вегас. И тремя милями ниже. Город неизменно входил в топ-лист чудес света. Его привязанность к пороку едва не переходила в одержимость, а сравниться могла лишь с почти пуританским поиском наслаждений. Именно в Восточных Пиритах возникла замечательная фраза:
НАСЛАЖДЕНИЕ — ЭТО СУРОВАЯ ОБЯЗАННОСТЬ, НАЛОЖЕННАЯ НА НАС ЖИЗНЬЮ.
В Восточных Пиритах античные культы плодородия воскрешались с полной серьезностью. Что это действительно так, Парети обнаружил, выйдя из скоростного лифта на семидесятом подуровне. На перекрестке улицы Бичей и бульвара Звездной Пыли проходила массовая групповуха между пятью десятками поклонников Иштар и десятью очаровательными девушками, кровью подписавшими договор о вступлении в число «Шлюх Кибелы».
Парети обошел оргию стороной. Идея, конечно, замечательная, но он не собирался по доброй воле помогать говну завладеть им.
Сидя в такси, он обозревал ландшафты. В Странноприимном Храме гостям прислуживали девственные дочери городских богачей; на площади Солнца проходили публичные казни богохульников; христианство находилось в загоне — скучно.
Древний невадский обычай азартных игр еще соблюдался, однако изменился, разветвился и усложнился невероятно. В Восточных Пиритах выражение «Голову даю на отсечение» имело вполне прямой и довольно мрачный смысл.
Многие из процветавших в Восточных Пиритах занятий были незаконны, иные — невероятны, а некоторые просто непредставимы.
Парети тут сразу понравилось.
Он поселился в отеле «Вокруг Света Комбинэйшн», недалеко от Цеха Извращений, напротив зеленеющих просторов Сада Пыток11. Попав в номер, Парети принял душ, переоделся и задумался, куда бы ему пойти. Обед в «Бойне» — само собой. Потом, наверное, небольшая разминка в прохладной темноте клуба грязевых ванн, а потом…
Внезапно Парети ощутил, что он не один. В комнате был еще кто-то или что-то.
Он огляделся. Все вроде бы в порядке, но он мог поклясться, что положил куртку на стул. А теперь она лежала на кровати рядом с ним.
Поколебавшись секунду, он потянулся к куртке. Ткань скользнула в сторону. «Поймай меня!» — сказала куртка с монотонной игривостью. Парети кинулся на нее, но куртка отскочила.
Парети тупо уставился на нее. Проволока? Магниты? Шуточки управляющего? Инстинктивно он понимал, что не найдет рационального объяснения шевелящейся и говорящей одежде. Парети скрипнул зубами и пошел по следу.
Куртка ускользала от него, хохоча и размахивая полами, как летучая мышь. Наконец Парети загнал ее за массажный аппарат и ухватил за рукав. «Надо будет эту хренову тряпку постирать, — пришла ему в голову безумная мысль. — А потом сжечь».
Куртка обмякла на секунду. Потом свернулась в комочек и пощекотала ему ладонь.
Парети непроизвольно хихикнул, потом отшвырнул смятую одежду и вылетел из комнаты.
Спускаясь в лифте на улицу, он осознал, что это и есть настоящее начало болезни Эштона. Болезнь изменила его взаимоотношения с одеждой. С неодушевленным объектом. Говно охамело.
Что-то будет дальше?
Парети сидел в уютном местечке под названием «Уютное местечко». Это был зал игральных автоматов, введший в обиход сложную игру под названием «вставной». Чтобы вступить в игру, следовало сесть за длинной стойкой, перед круглым отверстием с полиэтиленовой прокладкой, и поместить в отверстие определенную часть тела. Игра была, само собой, чисто мужская.
Ставки помещались на мерцающие панельки, покрывавшие стойку. Огоньки менялись в соответствии со сложной компьютерной программой, и в зависимости от размещения и размера ставок с помещенной в отверстие деталью анатомии происходили самые разные вещи. Иногда очень приятные. А иногда — нет.
В десяти сиденьях направо от Парети пронзительно, по-бабьи, завизжал человек. Явился служитель в белом с простыней и пневматическими носилками, унес игрока. Мужчина по левую руку от Парети наклонился вперед, вцепившись в стойку, и постанывал от наслаждения. На панели перед ним мигала янтарная надпись «ВЫИГРЫШ».
За спиной Парети проявилась высокая стройная женщина со смоляно-черными волосами.
— Лапочка, ну что ж ты себя тратишь на это безобразие? Давай лучше спустимся ко мне и немного потискаемся…
Парети запаниковал. Он понял — говно снова за работой. Он отскочил от стойки в тот самый момент, как мерцающие огоньки перед ним сложились в слово «ПРОИГРЫШ» и из игрового отверстия донесся отчетливый звук циркулярных бритв. Ставки его засосало в панель, и Парети отвернулся, не глядя на женщину, зная, что она — самое шикарное создание, которое он видел в жизни. Только этих излишеств ему не хватало.
Он выбежал из «Уютного местечка». Говно и болезнь Эштона портили ему прекрасный отпуск. Но он не позволит, повторяю, не позволит какому-то говну взять верх. За его спиной рыдала женщина.
Он торопился, сам не зная куда. Страх был его невидимым двойником. То, от чего он бежал, сидело в нем, вздрагивало и росло в нем, бежало вместе с ним и, наверное, забегало вперед. Но бессмысленный ритуал бегства успокоил его, позволил поразмыслить.
Он уселся на садовой скамейке под непристойной формы пурпурным фонарным столбом. Многозначительно подмигивали неоновые рекламы. Было тихо — только играл музыкальный автомат — Парети сидел во всемирно известном сквере Бодуна. Он слышал только музыку из автомата и сдавленные стоны кончающего(ся?) в кустах туриста.
Что же делать? Он может бороться, он может, сосредоточившись, победить проявления болезни Эштона…
Газета прошелестела по тротуару и прилепилась к ноге Парети. Джо попытался стряхнуть ее. Газета вцепилась в ботинок и отчетливо прошептала: «Прошу тебя, пожалуйста, не отвергай меня!»
— Сгинь!!! — взвыл Парети. Его пробрал ужас; газета шуршала, пытаясь расстегнуть ему ботинки.
— Я хочу ноги тебе целовать, — молила газета. — Неужели это так страшно? Или грешно? Разве я уродлива?
— Отпусти! — заорал Парети, отдирая от себя газету, превратившуюся в пару огромных белых губ.
Проходящий мимо зевака остановился, присмотрелся и заявил:
— Черт, парень, это самое крутое представление, что я видел! Ты этим на хлеб зарабатываешь, или так, из любви к искусству?
— Вуайерист! — прошипела газета и упорхнула.
— Как ты ею управляешь? — спросил прохожий. — У тебя дистанционник в кармане, или как?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});