Коралли со свойственной ему энергией стал работать над новой программой — это был правительственный заказ, а следовательно, и соответствующая оплата. Над сценарием работали поэты В. Гусев и М. Светлов. Неожиданно для всех режиссером стал Михаил Яншин, один из ведущих артистов МХАТа. Идея возникла легко и просто: «Города-герои». Вышел Указ о присвоении некоторым городам звания Героя — Одессе, Севастополю, Ленинграду. Так родилась идея.
Осенью 42-го года во МХАТе был показан новый спектакль по пьесе А. Корнейчука «Фронт». Единодушия в оценках не было. Но Сталину понравилось. А в гостинице, в номере у Александра Евдокимовича, не смолкал телефон. Много было звонков, мол, опорочил Красную Армию, и скоро за это тебя поставят к стенке… Он приходил в номер к Шульженко и Коралли с бутылкой водки, жаловался и говорил, что ему не по себе. Работа же над новой программой была в самом разгаре, и Корнейчуку поневоле приходилось в ней участвовать, чему он был рад.
Репетиции проходили на площади Маяковского в здании Театра сатиры, который располагался прямо посредине площади, на том месте, где сейчас проходит тоннель, а над ним стоит памятник Владимиру Владимировичу. Позже, после войны, это здание отдали Театру эстрады. А когда он переехал на Берсеневскую набережную, в 56-м году сюда въехал «Современник». А еще через несколько лет здание сломали…
21 февраля 1943 года. Новая программа была показана в театре «Эрмитаж». Надо сказать, что большинство театров к тому времени находились в эвакуации. Работало всего несколько трупп, в том числе и коллектив Большого театра. Возможно, оттого, что выбор был небольшой и эстрадные концерты в годы войны — неслыханная редкость, в «Эрмитаже» в течение месяца были сплошные аншлаги. Однако полагаю, что в этом — немалая заслуга и Шульженко с Коралли, а также очень хорошего оркестра под музыкальным руководством все того же А. Семенова. Второе отделение называлось «Джаз-невидимка». В нем был использован прием с черным бархатом, прием, которым А. Семенов удивлял ленинградцев в середине 30-х годов. Во втором отделении Коралли исполнял музыкальный фельетон «Музыка, музыка, вот это музыка!». Его написал Владимир Никулин, отец знаменитого Юрия Никулина.
Трио Кастелио уже давно стало дуэтом. Один из участников трио Владимир Плисецкий, двоюродный брат великой Майи, ушел добровольцем на фронт. Ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В Москве Анатолий Кастелио чуть подкормился и был уже в состоянии поднять свою партнершу Аллу Ким. Этот номер поставил выдающийся балетмейстер К. Голейзовский. Москвичи соскучились по веселому развлекательному зрелищу. В «Эрмитаже» на спектакль «Города-герои» невозможно было достать билеты. Яншин каждый вечер приводил кого-нибудь из мхатовцев. Коралли позже рассказывал, как за кулисами Алла Тарасова и Николай Хмелев, корифеи МХАТа, говорили об этом представлении в превосходных степенях. Однажды прошел слух, что на представление приедет Сталин. С Шульженко чуть не случился сердечный приступ. Коралли нервно звонил каждые пять минут Яншину. Михаил Михайлович был спокоен и говорил: «Володя, не надейтесь, не приедет. Он слишком любит МХАТ». Но в глубине души каждый участник думал: а вдруг случится такое счастье, и великий вождь действительно приедет на наше представление…
Работа с Михаилом Яншиным благотворно сказалась на творческой манере Шульженко, но в особенности от этого содружества выиграл Коралли. На сцене он всегда «пережимал», как говорят те, кто видел его, когда Владимир Филиппович был еще в хорошей форме (он продолжал выступать до середины восьмидесятых годов, когда ему было уже за восемьдесят).
Впрочем, приведу отрывок из рецензии злобного и желчного критика Виктора Эрманса: «Примером серьезной, углубленной работы на эстраде может служить последняя театрализованная премьера ленинградского фронтового джаз-ансамбля под руководством Клавдии Шульженко и Владимира Коралли — „Города-герои“. Большая и волнующая тема о городах-героях прозвучала на эстраде убедительно и сильно. Режиссура М. Яншина благотворно отразилась и на исполнительской манере основных солистов ансамбля Клавдии Шульженко и Владимира Коралли… Режиссура решительно „перевооружила“ Коралли, отдавшего эстраде три десятка лет… Эстрада ли это? Самая настоящая, несмотря на то, что Шульженко не поет „Челиту“, а Коралли в течение всего вечера ничего не говорит о „следующем номере программы“. Ленинградский фронтовой джаз-ансамбль своей новой работой показал, какие огромные возможности открыты перед советской эстрадой, когда она обращается к важным темам современности». И далее: «Оригинальное дарование Шульженко проходит сейчас школу этой строгой простоты, что всегда должна быть свойственна подлинному искусству. Ее исполнительское мастерство стало глубже и содержательнее. Строгость музыкального вкуса и филигранная отделка репертуара выделяют Шульженко среди множества исполнительниц жанровых песен».
Клавдия Ивановна была, естественно, в восторге от рецензии и не без оснований полагала, что это очень хороший подарок к ее небольшому юбилею — 20-летию профессиональной деятельности. Рецензия была опубликована в газете «Литература и искусство». Это издание возникло во время войны после слияния двух газет — «Советского искусства» и «Литературной газеты». Рецензия вышла в номере от 10 апреля 1943 года. Через треть века — 10 апреля 1976 года состоится знаменитый юбилейный концерт Клавдии Шульженко…
Летом 1943 года Союз композиторов, не на шутку обеспокоенный успехом целого ряда песен, созданных мало кому известными авторами, организовал совещание, посвященное песням Великой Отечественной войны. Была туда приглашена и Клавдия Ивановна. Она познакомила строгих ценителей со своей программой. Можно догадаться, что бурных восторгов не было. Кому-то нравилось, кому-то — нет. Последних было больше. Очень большой критике подверглись две самые популярные песни 43-го года — «Синий платочек» и «Темная ночь» Наиболее утиные среди высоколобых композиторов, еще не знавших, что такое «шлягер», да и откровенно презиравших массовую песню по причине того, что сами не могли сочинить ничего подобного, пытались довольно примитивно объяснить успех некоторых песенок, оперируя штампами начала 30-х годов, мол, отсталый вкус, низкая музыкальная культура народа. «Синий платочек» вообще упрекали за вальсовую форму и говорили, что она невозможна для военной песни.
Тезка Д. Шостаковича и его «злейший» друг, что проявится, когда начнется очередная кампания травли творческой интеллигенции, — композитор Д. Кабалевский, возглавлял в годы войны музыкальную редакцию Всесоюзного радиокомитета. Вот как он объяснил популярность песни «Синий платочек»: «Первая причина та, что она удовлетворяет в каком-то смысле потребность в лирической песне, которая велика в народе. Вторая причина — та, что в ней есть абсолютное сочетание текста и музыки. В тексте этой песни нет ни героев, ни героических подвигов, ничего, кроме чистой лирики. Эта лирика так же элементарна в своем выражении, как и элементарна и музыка песни, но отсутствие противоречия между текстом и музыкой делает эту песню очень органичной. Третья причина — та, что при всей примитивности музыка этой песни идет от традиций старинного русского вальса — вальса, на который тоже имеется спрос».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});