– Мою первую жену завали Айшан, – негромко начал Тотонхорн, – и у нас долго не было детей. Но пока она была жива, меня совсем не интересовали другие женщины. Она умерла, родив мне первенца, Тотайшана. Тотайшан очень похож на мать, если в нем и есть что-то от меня, то характер. Айшан была очень доброй женщиной.
Тотонхорн и Айшан. Наверное, имя сына появилось как сложение двух этих имен. Красивый обычай, жаль только, что в моем мире и в мое время так делается только для породистых животных. Впрочем, и родословные остались практически только у них…
– Знаешь, сколько у меня теперь жен? – спросил он и сам же ответил: – Много, очень много. Но даже всех их вместе я люблю меньше, чем когда-то любил одну Айшан…
Кланяясь, в шатер вошел музыкант, прижимая к груди дудочку.
– Сыграй нам, Кронсул, гостю очень нравится твоя музыка, – обратился к нему дормон.
Парень уселся в отдалении, скрестив ноги, и заиграл. Играл он негромко, но такая музыка и не должна быть громкой, она для сердца, а не для ушей.
– Я очень люблю Тотайшана, – продолжил дормон. – Но он совсем не слушает меня. Парня пора женить, ему скоро шестнадцать, и я предложил ему на выбор несколько невест. Все они из достойных семей, красивые, здоровые, любая из них принесет мне хороших внуков, но Тотайшан уперся: только Алиша, или вообще из дома сбегу, – вполголоса жаловался мне дормон. – Ну что он в ней нашел? Что в ней такого, чтобы идти против воли отца? Маленькая, худенькая, ветром ее шатает, а он – «сбегу». Не-эт, когда я был молодым – разве я мог бы ослушаться? Что творится с этим миром? – Тотонхорн тяжело вздохнул, наполняя чашу согоном.
– Однажды ученые, занимающиеся прошедшими веками, – осторожно начал я, – никак не могли прочитать древние таблички с письменами, потому что язык, на котором они были написаны, стал уже мертвым, на нем давно никто не говорил. Наверное, они надеялись найти в них какие-нибудь тайные знания древних, утерянные впоследствии. Наконец им удалось расшифровать письмена, но каково же было их удивление, когда они прочитали одну из табличек. Она оказалась письмом, в котором один человек жаловался другому на молодежь, которая не живет по заветам отцов. Куда катится это мир и что с ним будет, возмущался он…
Абыс, этим письменам было более двух тысяч лет. И что стало бы с этим миром, если бы каждое новое поколение было хотя бы чуть-чуть хуже предыдущего? Нет, они не хуже, они просто немного другие.
– Как же ученые прочитали эти письмена? – поинтересовался дормон после минутного молчания.
– Им повезло. Нашлась каменная плита с надписями на двух языках, один из которых был мертвым, а другой известен ученым. Текст же на обоих был одинаковым.
Глава 17
Черный ворон
На следующий день мы приняли участие в большой облавной охоте, которая тоже являлась частью торжественных мероприятий, посвященных нашему прибытию.
Мне и моим людям отвели место на самом краю правого крыла, в отличие от герцога и его свиты, находившихся в самом центре, рядом с дормоном. Нам предстояло поднимать всю попавшуюся дичь до реки Каласа, а затем повернуть налево и гнать ее вдоль берега. Каласа, небольшая речка с несклоняемым названием и ударением на последнем слоге, имела очень бурное течение и обрывистые берега, так что все животные, прижатые к ней, будут спасаться от нас, убегая вдоль берега.
Еще нам придали сына дормона, Тотайшана, с десятком верных ему нукеров – или как их тут называют? Тотайшан, совсем молодой парень, почти мальчишка с едва пробившимся темным пушком на верхней губе, гордо сидел на своем скакуне, всем видом показывая, что только строгий наказ отца держит его здесь, на правом фланге. У загонщиков самая незавидная роль: их задача – гнать зверя туда, где ее ждут настоящие охотники.
Мы ехали по степи, развернувшись широкой дугой, и наш фланг двигался с опережением, чтобы не дать возможности уйти загоняемой дичи. День был в самом разгаре, яркое солнце светило с безоблачного неба, только с горных вершин, покрытых снегом, иногда налетал прохладный ветерок.
Наконец Тотайшан, покрутившись с нами, умчался в центр, где происходили самые интересные события. Мы же ехали неспешно, никакой живности не попадалось, разве что изредка вспархивала притаившаяся в высокой траве птица да длинноухие зайцы стремглав спасались от нас бегством.
Когда Коллайн поинтересовался разговором, состоявшимся у меня с Тотонхорном, я коротко передал ему подробности, утаив лишь свое предложение.
– Еще он попросил у меня совета, – говорил я внимательно слушавшему Анри. – Суть вот в чем. Дормону нужен достойный человек, чтобы назначить его верховным главнокомандующим своими войсками. По его мнению, таким может стать только тот, кто безумно влюблен в рыжеволосую леди. Он поинтересовался, нет ли среди моих знакомых подходящей кандидатуры, – закончил я свою речь и приготовился к отражению ответных выпадов Коллайна.
Действительно, отношения Коллайна с рыжеволосой графиней не походили на его обычные увлечения. Я бы не удивился, узнав, что он решил оформить их законным браком. Графиня Лиола Бекнер была вдовой, владелицей пары поместий и уступала в возрасте Коллайну несколько лет. Женщина красивая, очень милая в общении и, по-моему, питавшая к барону ответные чувства. Совет да любовь, как говорится, но Анри все откладывал этот ответственный шаг на потом…
Но Коллайн в ответ на мой выпад лишь сказал: «Да ну вас, барон» – и отвернулся, делая вид, что внимательно разглядывает кустарник справа от нас.
Мы честно доехали до берега реки, не встретив никакой серьезной добычи, и повернули налево.
Суматоху, царившую на берегу в том месте, где должны были быть дормон с герцогом, мы увидели еще издали. По берегу бегали люди, мечась из стороны в сторону и указывая руками на реку. Я плетью ожег круп Ворона, посылая его в галоп.
– Что случилось? – Мой вопрос был адресован к одному из офицеров, состоящих в герцогской свите.
– Сын дормона, Тотайшан. – Офицер указал рукой на бешено бьющийся водный поток. – Под ним обвалился берег, и он вместе с конем упал в воду.
Действительно, на одной из небольших отмелей виднелось тело человека, застрявшего между камнями. Буйный поток шевелил его конечности, так что казалось, будто Тотайшан пытается выплыть, но голова его оставалась все время под водой. По берегу метались люди, пытаясь пробраться к телу, но поток сбивал с ног, едва они заходили в воду.
«Только не с ним и только не сейчас», – мелькнуло в голове, а то все наши переговоры пойдут к черту. Буквально вчера я слышал от дормона о его отношении к своему старшему сыну, который напоминал ему покойную жену, любовь всей жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});