Читать интересную книгу Телохранители - Михаил Николаев

В себя меня привела льющаяся на голову струя воды. Приподнялся на локтях. Голова буквально раскалывалась. Пощупал затылок. Огромная шишка. На пальцах осталась кровь. В паху тоже мокро, но ничего не болит. Пощупал рукой. Понюхал и скривился. Да, это не кровь.

Последний из моих жестов вызвал дружный смех толпящихся вокруг рейнджеров и ковбоев. У подножия холма весело заржали лошади.

— Где русский? — спросил я у Эллингтона, сидящего около меня на корточках.

— Не знаю, — ответил скотопромышленник, завинчивая флягу. — Когда мы прискакали, тут были только ваши рейнджеры. Русского они не нашли и стали искать вас. Вы, наверно, оступились на вершине холма и, падая, ударились затылком о камень. Это бывает. Не раз и даже не два видел. А вот чтобы кто-нибудь из тех, кто набил шишку на затылке, обмочился от этого, я раньше точно никогда не видал…

Сергей

Субъект, который выскочил на вершину холма, явно не был местным. Больше всего он напоминал англичанина. Причем не простого англичанина, а породистого аристократа не менее чем в десятом поколении. Ну что ж, все проясняется. Коллега пожаловал. Надо его пугнуть хорошенько. В детстве меня очень впечатлила одна сцена из романа Богомолова «Момент истины». Я и стрельбу по-македонски потом специально осваивал. Попробовать? Расстояние для револьверов великовато, конечно, но восьмидюймовые стволы — это вам не баран чихнул. Должно получиться. В самом крайнем случае ухо этому придурку отстрелю.

Получилось. Обе пули прошли в паре сантиметров от ушей, не задев их. А эффект получился даже сильнее, чем в романе. Клиент не просто впал в ступор, а натурально сомлел.

Вот теперь пора сматываться. Спуститься в отверстие таким образом, чтобы потом в него аккуратно вошел камень, невообразимо сложно. Особенно когда ноги не касаются дна. Но благодаря низкой силе тяжести, позволяющей спокойно висеть на одной руке, у меня получилось. Камень перекрыл отверстие настолько плотно, что внутрь просачивались только отдельные лучики света.

Я включил фонарик. Расширяющийся конус света пробежал по стенам, осветил свод и спустился на пол, освещая пространство под ногами. Мы стояли в просторном тоннеле практического очертания. Когда-то в нем были проложены рельсы, но сейчас от них остались только две параллельные полоски ржавчины. Стены, пол и свод тоннеля были изготовлены из железобетона. Что интересно, полуразрушенной оказалась только одна стена, через верхнюю часть которой мы и проникли. В тоннеле было сухо — вдоль стен были выполнены дренажные канавки, и не было характерной для старых подвалов затхлости. По-видимому, естественная вентиляция до сих пор не была нарушена.

— Куда пойдем? — нарушила молчание Ольга.

— Вправо, туда, где холмы на поверхности. Похоже, что комплекс немаленький и очень даже неплохо сохранившийся. Можно особенно не торопиться. Сразу они вход не найдут и фора в пару часов у нас имеется.

Иннокентий запрыгнул мне на спину, я взял Ольгу под руку и мы пошли по тоннелю в глубь подземного комплекса. Под уклон. Он был совсем небольшим — я почувствовал его, только отойдя на некоторое расстояние, но постоянным. Через полкилометра тоннель начал плавно забирать вправо. Примерно через час мы вышли на рассечку: тоннель раздваивался. Куда идти? По правилам движения в лабиринтах надо было идти в правый тоннель, но Иннокентию левый показался более интересным. И я прислушался к его мнению. Интуиция у кота, простите за тавтологию, зверская. Никогда еще нас не подводила.

Еще через полчаса неспешного хода тоннель вывел нас в просторную, но достаточно короткую тупиковую потерну. Ее ширина достигала 18 метров, а расстояние до замка свода по моим прикидкам было не менее сорока. С одной из сторон чуть ниже пяты свода просматривалось несколько недостижимых для нас штреков — по вертикальной бетонной стене на несколько десятков метров не мог бы вскарабкаться даже Иннокентий, а то, что когда-то было металлической лестницей, сейчас представляло собой холмик ржавчины.

В торцевой стене потерны имелась металлическая защитная дверь. Трехметровой высоты и почти два метра в ширину. Выпуклая наружу, цельнометаллическая, без малейших следов ржавчины. Я попробовал царапнуть ее кончиком своего ножа. На металле почти не осталось следа. Очень хорошая сталь. Даже по современным меркам хорошая. С левой стороны в двадцати сантиметрах от края и в полутора метрах от пола установлено штурвальное колесо на черном валу.

Я потер пальцем вал и внимательно осмотрел грязь, которая на нем осталась. Графитовая смазка. Пожалуй, у нас есть шанс. Ссадил Иннокентия на пол. Фонарик дал Ольге и показал, куда именно надо светить. Попробовал сдвинуть штурвал с места. Небольшой люфт есть. А если раскачать? Уперся хорошенько ногами и потянул штурвал вправо. Есть, чуть провернулся. Теперь назад и еще один рывок. Еще немножко прокрутилось. Теперь попробую крутить. Пошло! С натугой, но крутится. Сделал оборотов двадцать и встал мертво. Наверно, уже все.

Теперь надо тянуть. Ухватился за штурвал, уперся обеими ногами в стену и начал медленно расправлять спину. О чудо, многотонная стальная конструкция сдвинулась с места и начала открываться. Спрыгнул на пол и потянул штурвал на себя. Дверь открылась почти на метр и остановилась. Нам достаточно!

Взял у Ольги фонарик и заглянул внутрь. Просторное помещение с несколькими дверьми. Обычными. Немножко холодно, но воздух чистый. Пригласил внутрь своих спутников и потянул дверь на себя. Закрылась. Изнутри аналогичный штурвал, но с фиксатором. Кручу штурвал. Туго идет, но усилие не чрезмерное. Справляюсь. Теперь выдвигаю и утапливаю в стену фиксатор. Все. Снаружи дверь теперь не открыть. Можно не торопясь осмотреться, немножко отдохнуть и подумать над тем, как будем отсюда выбираться.

Ольга

Как я устала! Причем и морально и физически. Полет, купание в озере, движение через ночной лес, ходьба по подземным туннелям, ожидание, пока Сергей откроет дверь. Все время на ногах (исключая, конечно, часть пути, проведенную у Сережи на закорках). Очень хотелось хоть немножко посидеть.

В помещении, в которое мы зашли, было немного мебели, стеллажи, остатки приборов. Когда-то здесь наверняка имелось электричество, но электропроводка не выдержала испытания временем. Изоляция с проводов осыпалась, проволока позеленела и рассыпалась в пыль при первом же прикосновении. Кресло, в которое я хотела усесться, развалилось сразу после того, как я коснулась его рукой. Сережа подвел меня к деревянному топчану, сбитому из толстых потемневших от времени досок, смахнул с него рассыпающуюся в прах обивку и предложил отдохнуть. Я присела. Как ни странно, топчан не просто выдержал мой вес, но даже не заскрипел.

Позже Сережа объяснил, что доски, из которых сделан топчан, были дубовыми, а над хорошо высушенными изделиями из древесины большинства разновидностей дуба время не властно.

Как только я уселась, Кеша моментально устроился рядом и положил голову мне на колени. Я почесала ему шею и начала гладить по спине. Котяра довольно заурчал, если, конечно, воспроизводимые им звуки можно назвать урчанием. Больше это напоминало работу небольшого моторчика.

Пока мы с Кешей отдыхали, Сережа осмотрел помещение. Единственным предметом, кроме топчана, который не развалился при первом же прикосновении, оказался стеллаж, который стоял вдоль одной из боковых стен. Когда Сережа сказал мне, что он изготовлен из алюминия, я страшно удивилась. В технике я понимаю мало, но химию в школе учила. И помню, что это очень даже активный металл. Он даже с обыкновенной водой легко взаимодействует. Сережа пояснил, что в воздушной среде на поверхности алюминия сразу образуется тончайшая окисная пленка. А она, в отличие от самого металла, достаточно инертна.

Покопавшись немного на стеллаже, Сережа нашел свечи. За прошедшие века они стали плоскими, но способность гореть не утратили. Расставил их на стеллаже, зажег, и в комнате стало достаточно светло. Больше ничего ценного он в этом помещении не обнаружил и занялся исследованием тех, что находились за дверями в торцевой стене. Любопытство пересилило усталость, и мы с Кешей присоединились к нему. Только вот почти ничего интересного не нашли. Слишком уж много прошло времени. Большая часть предметов была представлена кучками разноцветной трухи.

В левой комнате, скорее всего выполнявшей функции кладовки, уцелели бутыли зеленого стекла с притертыми стеклянными же пробками. В большей части из них даже жидкость сохранилась. Щелочь. Во второй комнате, по-видимому, архиве или чем-то вроде библиотеки, все было уставлено алюминиевыми стеллажами с книгами, стопами бумаг и разграфленных тетрадей. Бумага пожелтела и стала очень хрупкой. Чернила выцвели и стали не просто бледными, а почти совсем прозрачными. Буквы, а это, несомненно, были не иероглифы, а именно буквы — абсолютно незнакомые. Я хорошо знаю четыре земных языка и имею некоторое представление еще о десятке, так вот, ничего даже отдаленно похожего. В книгах текст сохранился лучше. Возможно, специалисты разберутся. Надо будет прихватить с собой парочку. Только вот по какому принципу выбрать? Ничего похожего на картинки или схемы я не нашла. Что это: художественная литература или техническая?