мысли в соответствии с определенным порядком, который в том числе позволяет экономить время.
Настройка и регулировка процедуры постоянно происходит на ОС, причем этим занимается не только председатель собрания, который обязан это делать, но и другие присутствующие. В этом процессе становится видно, кто обладает авторитетом в садоводстве: чье мнение оказывается решающим, кому нарушения процедуры сходят с рук.
Общая реакция на предложения по процедуре – надежное мерило авторитета их источника. На ОС 5 процедура становится полем борьбы за власть между двумя группами: председателем правления и бухгалтером, на стороне которых большинство собравшихся, и членами правления во главе с «вечным оппозиционером» Петром. Он постоянно выступает с замечаниями по поводу процедуры, и довольно часто с ним соглашаются, что говорит о его авторитетности. Но один раз авторитет бухгалтера оказался выше: когда она в ходе своего отчета предложила провести голосование по одному из вопросов повестки, все присутствовавшие охотно согласились, проигнорировав возмущение Петра. На ОС 6 аналогичную попытку провести голосование посреди своего отчетного выступления предпринимает непопулярный председатель Василий, и здесь это встречает противодействие и со стороны собравшихся, и со стороны председателя собрания.
На собрании одни чувствуют себя вправе выносить замечания по процедуре, другие – наоборот, демонстрируют готовность подчиняться процедуре, устанавливаемой председателем собрания. На ОС 5 одна участница соглашается отложить свое высказывание до нужного момента и спрашивает только, когда он наступит, выказывая тем самым готовность осваивать процедурную дисциплину, а также лояльность по отношению к действующей власти в СНТ. И те, и другие случаи свидетельствуют об одном: процедура общего собрания в СНТ проблематична, она не является фоновой, само собой разумеющейся и разделяемой всеми практикой.
Все эти разногласия по поводу процедуры, сама возможность ее быть ресурсом в борьбе за авторитет означают также, что ее воспринимают всерьез, ее правильному соблюдению придается большое значение. Исключением в моем материале являются ОС 2 и 3 в СНТ «Инженер», где именно процедурные моменты оказались главным маркером, по которому распознавался «бюрократический» дискурс, и вызывали исключительно негативные реакции. Видимо, такое положение связано с тем, что правление СНТ не проводит никакой политики в этой области, и потому здесь процедура не была перекодирована, не получила новый смысл.
Отсутствие определенности по поводу процедуры позволяет сделать ее полем борьбы за авторитет и влияние, а также создает благоприятную почву для злоупотреблений, в частности во время голосований. Принятие четкого письменного регламента ведения ОС решает проблему только наполовину: необходимо еще, чтобы люди освоили этот регламент, его дисциплину, чтобы он стал естественным атрибутом фрейма «общее собрание».
Обсуждения: между спонтанностью и порядком
Из всей методической литературы, которую я читала, организации обсуждения на собрании уделялось внимание только в брошюре П. Керженцева. В его изложении прения по вопросу повестки выглядят как поочередные выступления заранее подготовившихся и записавшихся у председателя ораторов, которые излагают разные точки зрения. Вопросам отводится минимум времени, возможности для спонтанных выступлений из зала очень ограничены: «Председатель должен твердо помнить, что единственный способ узнать волю собрания – это проголосовать вопрос» [Керженцев 1926: 22]. В то же время Керженцев советует допускать «редкие вопросы и возгласы с мест», которые оживляют прения и помогают оратору обосновать свое мнение [Там же: 15]. Собрание, таким образом, в основном готовится заранее, пространным обсуждениям и выработке общих решений здесь места нет, варианты решений должны быть составлены загодя. Очень большое значение получает фигура председателя собрания, который регулирует баланс предусмотренного и спонтанного, большей или меньшей формализации.
В современных СНТ распространено мнение, что ОС – не место для обсуждений. Отчасти в соответствии со схемой Керженцева решения, уже принятые заранее правлением, или получают здесь необходимую легитимацию через голосование, или встречают отпор со стороны собравшихся и отправляются на доработку. И все-таки находится место и для коммуникации типа «argument»[166], имеющей целью убедить оппонентов в справедливости того, что говорится. К этому типу относятся выступления членов правления, которые призваны убедить собравшихся проголосовать в пользу принятых решений, а также возражения, поступающие в ответ из «зала».
ОС пользуются репутацией «бессмысленного базара» из-за постоянно возникающих «диалогов» между выступающим докладчиком и многоголосой толпой собравшихся, где каждый выкрикивает свою реплику с места, внося предложения, возражая, комментируя. Для модерации таких «диалогов» существует председатель собрания, но мне еще ни разу не доводилось видеть, чтобы он собирал и упорядочивал предложения и выносил их на голосование. Он может или просто прервать этот обмен спонтанными выкриками и перейти к следующему вопросу, или дать ему какой-то комментарий.
Так, на ОС 5, которое вел авторитетный и опытный председатель Леонид, такие «диалоги» всякий раз заканчивались тем, что вопрос переносился на дальнейшее обсуждение в правлении. То есть непосредственно на собрании новое решение не принималось, но и участие людей полностью не игнорировалось.
На ОС 1 и 2 такие спонтанные обмены мнениями возникали как реакции на предложения докладчика, но председатели собраний их игнорировали и даже не проводили голосований по первоначальному предложению, объявляя переход к следующему вопросу. Так что и вопрос о сборе средств на сейф для хранения документов (ОС 1), и предложение подать заявку на субсидию петербургского правительства для замены проводов (ОС 2), и поступившие в ответ спонтанные возражения просто повисли в воздухе.
На ОС 4 подобные «диалоги» оказались исключены при помощи технических средств: докладчик говорил в микрофон, заглушая любые реплики с мест. Но, думается, не случайно именно там, в условиях, когда микрофон лишил присутствующих возможности высказываться и быть услышанными с места, я наблюдала два примера настоящей публичной немоты, бессилия при попытке оспорить происходящее не с места, а «с трибуны». Оба раза это были реакции на неудобные меры, которые обещала принять Светлана, председатель СНТ. Когда она сообщила, что ряд услуг, бесплатных для членов СНТ, будет платным для тех, кто вышел из товарищества, из толпы собравшихся выбрался мужчина, подошел к ее столу и потребовал слова. Когда все внимание обратилось к нему, он сообщил, что существует закон (не уточнив, какой именно), назвал Светлану и ее правление шайкой и снова растворился в толпе. Потом она сказала, что отныне за электричество надо будет платить каждый месяц, а не раз в год, как все привыкли. Пожилой мужчина в толпе возмущенно потребовал объяснений, соседи подтолкнули его вперед: «Идите, выступите!» Он вышел к «трибуне» и произнес короткую и совершенно бессвязную речь, которую закончил словами: «Вы что, согласны?.. Что за зомбированный народ!» – и, сокрушенный, покинул «трибуну». Стоит ли говорить, что ни то, ни другое «выступление» не имело никакого видимого эффекта.
Не каждый способен развернуто, четко и убедительно говорить с трибуны