– Скажи, Дьюи, тебе самому-то не надоело еще болтаться в этой дыре, как цветку в проруби, рискуя нарваться на нож? – осторожно спросил Ричмонд.
– Надоело. Да только деваться мне некуда. Матрос из меня уже никакой, – откровенно сказал он, демонстрируя увечную ногу, которая не сгибалась в колене, – а ничем другим оплатить свой проезд я не могу.
– Ну… может быть мы договоримся. Ты сам заметил, я новичок в этих водах, и чтобы сыграть в эту вашу игру на равных, мне требуется опытный человек, который бы все тут знал. Мой путь лежит на остров Тортуга. Возможно, нам по пути?
– Тортуга? – Дьюи вскинул белесые брови, – возможно, там я нашел бы занятие получше. Да только «Заноза» отправилась на западную оконечность Невиса…
Дьюи улыбнулся демонстрируя на диво хорошо сохранившиеся зубы. А в следующие несколько мгновений старик продемонстрировал на диво хорошо сохранившиеся мозги, а Ричмонд Кларк получил первый жестокий урок по выживанию в этих водах… И, как он позже неохотно признался сам себе, урок вполне стоил двух серебряных монет и дрянного ужина.
– Выйдем по отдельности, – сказал Дьюи, – вместе мы привлечем слишком много внимания. Увидимся в порту. Корабль ваш я приметил, не спутаю. А вы дайте приказ матросу смотреть в оба и спустить трап сразу, как только он меня увидит.
Про себя Ричмонд удивился такой осторожности, но спорить не стал, лишь кивнул, расплатился и вышел под жесткое солнце, похоже, ничуть не смягчившееся к вечеру. Все его мысли крутились вокруг хвостика тайны, который он ухватил совершенно случайно. Неужели и впрямь, как на бегах, самая первая ставка – самая удачная? И именно отсюда, не с богатых лужаек Бикфорда, а с берегов, пропахших гнилой рыбой, потом и чужой неудачей должна была начаться новая жизнь Кларка, бывшего офицера, бывшего дворянина, бывшего мужа и наследника, а ныне самозваного капера без патента, капитана полувоенного брига, украденного с верфи бывшего тестя. Именно из этой грязной забегаловки, где пол был покрыт гнилой соломой, а двери даже не висели на одной петле, а просто были приставлены рядом… Именно отсюда должен начаться его путь к богатству?
Вполне может быть.
Покинув сомнительную забегаловку Ричмонд, положив правую руку на рукоять пистолета, неспешно двинулся вдоль глухой бревенчатой стены, местами покрытой щербинами от пуль. Улица была пустынна. Но это не насторожило Кларка, по местным понятиям еще не закончилась сиеста. Он прошел уже полквартала, когда вдруг почувствовал, что его вежливо, но твердо взяли под оба локтя так, что про пистолет он вспомнил лишь тогда, когда увидел его в чужой руке. Нужно ли уточнять, куда смотрел ствол? Да нет, не в лоб, а в живот – так надежнее. Видимо, его уже успели ощупать и поняли, что кольчуги нет. То, что сопротивляться бесполезно, Ричмонд сообразил сразу, уж больно профессионально его схватили.
Кричать? Он бы, пожалуй, и крикнул, чем черт не шутит, когда Бог спит. Но неизвестные не дали ему даже рта раскрыть. Из переулка, такого узкого, что Ричмонд поначалу принял его за щель в заборах, неспешно выбралась ушастая лошадка, таща за собой экипаж. Дверца раскрылась на ходу, Ричмонда сноровисто толкнули туда, он даже сам не заметил, как это получилось, и не успел не то, что дернуться, крикнуть «Караул!» Двое вспрыгнули рядом и экипаж, влекомый неказистым животным так же неспешно продолжил свой путь. Ни один ставень не шелохнулся, ни один лишний звук не нарушил покой сонной улочки городка, которому местные жители так и не удосужились дать хоть какое-нибудь название.
Занавески в экипаже были задернуты и коляска катила в неизвестность. Впрочем, неизвестностью она была лишь для Ричмонда. Парни, которые его захватили, похоже, прекрасно знали, куда путь держат, и на кой им сдался заезжий моряк. Кларк был бы и сам не прочь это выяснить. Едва глаза привыкли к полумраку, он понял, что делит сомнительный уют одноместного экипажа с двумя довольно крупными ребятами: один из них был смуглым, но не мулатом, примесь чужой крови всегда видна, Черты его лица были правильны и ничем не напоминали «черное дерево», скорее наводили на мысли о солнечной Испании или даже Вечном городе Риме. Голову перехватывал черный платок с косо вышитым символом, каким, Ричмонд не разобрал. Рубахой он пренебрег, и кожаный жилет был натянут прямо на голое тело, сухое, но жилистое. В драке это был очень опасный противник, опытным глазом определили Ричмонд. Второй был рыж и веснушчат, не смотря на жару никакого головного убора не носил, видно, пышная шевелюра была вполне надежной защитой от солнца. Он был одет в светлую, почти новую рубаху. Традиционные штаны, довольно дорогие кожаные сапоги и широкие пояса довершали их наряды. Причем, перевязь поддерживала не банальные абордажные сабли, сделанные левой ногой, а тяжелые благородные шпаги. От такой Ричмонд бы и сам не отказался.
– Каперы его Католического Величества? – навскидку предположил пленник.
– Поднимай выше, – усмехнулся парень в жилете на голое тело, – мы смиренные служители нашей матери – церкви.
«Орден», – сообразил Ричмонд. Ну, теперь точно влип. Сам Господь не спасет. Эти: прав ты, виноват, живым не выпустят.
– Я только что прибыл в эти воды, – попытался все же выкрутиться Ричмонд, – и пока не успел ни с кем поссориться. Тем более, с Его Святейшеством.
– Зато ты успел кое с кем подружиться, – заметил тип в рубахе, который казался немного старше, – ты почти четверть часа проболтал со старым Дьюи. О чем?
Эти тоже вполне бегло говорили по-английски, обильно уснащая свою речь испанскими, итальянскими, французскими и даже индейскими словечками, но было понятно, что ссылка на языковой барьер не спасет. При нужде они бы объяснились на любом языке, включая «мертвую» латынь, язык жестов и понятный абсолютно всем в этих водах язык стали, небольших свинцовых шариков и качественной пеньки.
– Старик спросил меня, буду ли я доедать то, что по глупости заказал, – Ричмонд сделал попытку шевельнуть плечами, якобы разминаясь, и тут же получил чувствительный тычок под ребра от второго (без рубахи). Его так и не связали. Видимо, воины Иисуса были очень уверены в себе.
– Спросить – раз. Ответить – два. Вы разговаривали гораздо больше. Куда делось остальное время? Советую говорить правду прямо сейчас. Потом-то ты ее все равно скажешь, только не слишком внятно. Сломанные зубы они, знаешь, здорово мешают говорить. Да и на эшафот тебе придется вползать на локтях, а джентльмен должен идти на костер твердой походкой.
– Значит, если я не отвечу, о чем мы беседовали с бродягой, меня повесят как врага испанской короны, – уточнил Ричмонд, – а если исповедуюсь перед вами, как на духу, меня сожгут, как еретика.