— Что все это значит? — рассердилась я, придя в себя.
— Что вам не следовало вообще с этим торговцем разговаривать. — И, не дожидаясь, когда я снова начну возмущаться, пояснил: — Это не простое кольцо, а он не простой торговец. Это хаши, многоженец. Та девушка, которая наденет его кольцо, навсегда забудет свое имя, потеряет свою свободу и становится рабой хаши. Кольцо полностью поглощает «я» своей жертвы, а хаши заставляет девушку делать то, что угодно ему.
Я вытаращилась на него.
«Очевидно, это не шутка», — пояснил Шайтан.
— Вот проклятье, — пробормотала я.
Колдовство чистой воды. Я вспомнила опутывающую мой разум зачарованную сеть. И как таких проходимцев земля держит?.. Я резко развернулась в намерении вернуться туда, откуда мы только что ушли.
— Что случилось? — опешил мой спаситель.
— Я тоже хочу ему врезать куда надо!
Провожатый улыбнулся, и в его теплых карих глазах вспыхнули озорные огоньки.
— Не стоит, — примирительно заметил он. — Да вы и не найдете его сейчас на прежнем месте. Наверняка он уже удрал.
— Какая жалость! — огорчилась я.
«А поблагодарить?» — напомнил найтанн.
К нам подбежала отставшая Калле, неся в руках айса.
— Ты как? — взволнованно спросила она. — Лекс, тебе надо быть осторожнее! Все в порядке?
— Частично. — Я вздохнула и повернулась к ларду: — Спасибо.
— Пожалуйста… Лекс?
— Угу.
— Меня зовут Элвин.
Вот так наша тень и решила себя раскрыть.
— Очень приятно.
«Рад за тебя», — опять возник Шайтан.
«Уймись, зараза».
«И ты все еще хочешь разыскать того музыканта?»
«Обязательно».
Музыкант отыскался довольно быстро, и им оказался седой старец с навсегда закрывшимися глазами. Словно почувствовав наше присутствие, он перестал играть и поднял голову.
— Подойдите, дей-ли, — тихим голосом попросил он. — Да продлят вашу жизнь Святые боги.
— Лекс, ты что, не ходи, — прошептала принцесса, уцепившись за меня.
— Мой вам поклон, ваше высочество.
Калле уставилась на него, разинув рот, а я внимательно присмотрелась к ауре старца. Фиолетовые всполохи. Поэт-провидец.
— Спойте еще, — тихо попросила я и опустила золотой в его мешочек.
Музыкант пробежался пальцами по струнам.
— Это про вас, дитя.
Холодная пора — весны одной прощенье —Забыта, как туман, за тающим ручьем,Давно погас костер — усталое смиренье,Живется просто так, одним и тем же днем.И плещется вино, и тлеет сигарета,И свечка на окне, мерцая, будит грусть,И, кажется, тоской, как пламенем, согретаДуша, хоть этот мир давно за гранью чувств.Все было и прошло — уныло, больно, сыро,Но гордость не дает груз сбросить тех оков —Исхоженных дорог и проклятого мира,Потушенных огней и древних городов.Так мало пережив, так много потеряла —Себя, как прежде, нет — с чужого все плеча.Одной простой судьбы испитого бокала,Одной простой души погасшая свеча.
Святые боги, и откуда только он все знает?..
— Спасибо. — Я потянулась за новой монетой, но провидец с легкой улыбкой покачал головой.
— Не стоит. Да не погаснет свеча вашей души.
— Да озарят ваш путь Светлые звезды, — привычно ответила я.
До дворца мы шли в полном молчании. Я все переживала по поводу песни, принцесса — по поводу меня, а о чем думали все остальные — история знает, но молчит.
— Калле, — наконец спросила я. — А что такое — сигарета?
— Кусок бумаги, в которую заворачивают табак, а потом курят.
— А!
— Это люди принесли. А ты не знала?
— Нет. У нас курят трубки.
— Все одно — вредно, — важно изрекла она.
Я фыркнула. Шайтан — тоже. Что-то он давно молчит — даже подозрительно как-то.
«Ты же сама просила».
«Все, снова прошу».
Дворцовая стража, охраняющая ворота, особого удивления по поводу прихода принцессы не проявила. Только исключительное уважение. Калле совсем притихла.
— Все, знает, — обреченно пробормотала она.
Я цепко подхватила ее под локоток.
— А ты уверена, что ты на охоту ездила? — вкрадчиво осведомилась я.
Принцесса покраснела как маков цвет.
«Сбежала, ясно, как день», — догадался Шайтан.
— А обманывать взрослых — нехорошо! — строго заметила я.
Точно, как сказал ифрит, у нее просто-таки необычный талант втирать людям очки.
— Папа меня помолвить хотел с каким-то старикашкой с севера! — чуть не плача, пробурчала блудная дочь.
— А мама что?..
— Я маму не помню…
Я обняла ее за плечи:
— А из ворот ты как выехала?
— Там дырка есть в стене, — призналась она. — Мой пони через нее прекрасно пролез… А потом все правда — он меня сбросил и удрал…
— Пороть твоего отца надо, — вздохнула я.
У Элвина от моих слов глаза на лоб так и полезли.
— Пороть, и точка. Чтоб не смотрел на своего ребенка как на товар или на способ уладить какие-то там свои конфликты.
— Кто бы еще осмелился, — заулыбалась Калле.
— При желании на любого управа сыщется, — заверила ее я.
«Ну-ну», — начал занудствовать Шайтан.
«А что, нет, скажешь?»
«Я тактично промолчу».
«Порошу без подлых намеков!»
«А я молчал».
«А я так и подумала».
«Ну-ну…»
Теперь тактично промолчала уже я. Связываться с этой заразой — себе дороже. Ведь одно слово — зараза! А с кем, как говорится, поведешься — от того и заразишься.
Так, соблюдая относительное молчание, мы и вошли во дворец. Собственно, вошли туда только мы с принцессой и Элвином. Жеребца и айса не пропустили и велели ждать снаружи.
«Лекс, если что — помни о подарке Звездочета», — напомнил Шайтан.
«Сам же говорил, чтобы я ее берегла».
«Ты, главное, себя береги. А заклинания — шут с ними».
Это я уже и без вмешательства некоторых понять успела. Жаль, что сие до кое-кого так поздно дошло.
Дворец, к моему сущему разочарованию, особой ценности собой не представлял. Ну да — большой, ну да — стоит в центре города, ну да — дворец. Но и только-то…
«А ты чего ждала?»
«Чего, чего. Золота, бриллиантов. И в таком количестве, чтобы глаза слепило и зависть пробирала, черная».
«Ругала принцессу за то, что она сказкам верит, а сама чем лучше?»
«Ничем. Но если спросишь, чем хуже — вот тут не много чего сказать найдется».
«Нисколько не сомневаюсь».
— Прошу! — разряженный слуга распахнул перед нами дверь.
Я удивленно моргнула. Черт. Опять с Шайтаном заболталась и то, как мы к тронному залу подошли, проворонила.
«Чего и следовало ожидать», — заметил прозорливый найтанн.
«Еще одно слово…»
«Понял, понял».
Тронный зал был тоже очень даже так себе. Там и трона-то как такового не наблюдалось. Правитель Аджита сидел за столом в простой комнате, сплошь заставленной шкафами с книгами, и что-то строчил пером, нервно ероша светлые волосы. Наверно, сегодня у него нет приемных часов, и нас завели в его кабинет. Какое разочарование. Хотя, может, у него и правда тронного зала вовсе нет?…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});