Немецкая техника завелась с первой же попытки и, радостно взревев, выразила готовность доставить новых хозяев к месту назначения. Закинув трофеи в коляску (Павел чуточку поворчал, что и сидеть позади водителя неудобно, и до пулемета не дотянешься, и вообще обнимать напарника, чтобы не слететь на ухабе, получается как-то по-педерастически), они лихо рванули прочь, оставив лесу на прощание густое облако синеватого дыма. Все, задача выполнена, теперь можно со спокойной душой и чистой совестью рвать когти.
До места прошлой ночевки, даже еще чуточку дальше, ехали довольно шустро, но потом все равно пришлось останавливаться – опять стемнело. Честно говоря, жаль, Александр предпочел бы шуровать без остановки, времени до закрытия окна оставалось не то чтобы много, и от погони, если немцы ее организовать сподобятся, оторваться следовало как можно дальше. А немцы, несмотря на свою врожденную аккуратность, могут и психануть – поезд с ранеными под откос не каждый день уходит. И если они сумеют сложить два и два, то сбросить их с хвоста будет мучительно сложно. Наверняка среди них найдутся спецы, что и ночью рискнут продолжать погоню, а главное, сумеют в темноте уверенно держать след. Да и что тут уметь особенно – дорога-то одна, никуда с нее мотоциклу особо не деться.
Пока Павел в темпе обустраивал ночлег, Александр занялся грузом. Напарник прав, так, как сейчас, ехать абсолютно неудобно, да и пулемет, случись что, из грозного даже по меркам двадцать первого века оружия превращался в бесполезную железяку. Провозившись с полчаса и истратив прихваченный с базы моток капроновой веревки, он сумел укрепить ящик на боковине коляски. Маневренность, конечно, от такой операции ухудшалась пропорционально возросшим габаритам, но тут уж ничего не поделаешь. Правда, центровка ухудшалась несильно, ибо содержимым ящика был отнюдь не свинец.
Костер разводить не рискнули, мало ли что. По три часа сна, вначале Александр, потом Павел, затем кофе из термоса и в дорогу, благо рассвело. Вновь треск мотора, брызги из-под колес, но теперь ехать было не в пример легче. Александр за эти неполных два дня успел освоиться с доставшимся ему чудом немецкого автопрома и управлялся с ним довольно уверенно.
Деревни, в которой был позаимствован мотоцикл, было не миновать. Точнее, объехать можно, но не по широкой дуге, а буквально на дистанции в сто – двести метров от домов. Снайперу работать, если он в деревне случится, милое дело. Правда, откуда там снайперу взяться, позавчера еще всех зачистили, а вдруг? Войну пока еще никто не отменял, и может случиться что угодно. Словом, рисковать не хотелось, Александр остановился примерно в километре, загнал драндулет в кусты и, приказав напарнику сидеть и не дергаться, в темпе вальса провел рекогносцировку, понаблюдав за деревней с того же холма, что и в прошлый раз.
Как оказалось, осторожничал он не зря. Только вот… в общем, вряд ли среди тех, кто находился сейчас в деревне, есть снайперы. При них и пулеметов-то видно не было, и автоматов всего два – один у крепкого мужика в непривычного покроя форме с непонятными знаками различия, второй – у офицера. Классического такого офицера СС, как на картинке в исторической книге. Высокий, худощавый, светловолосый – это заметно даже несмотря на фуражку. Лицо особо не рассмотреть, но, судя по тому, как движется, молодой. Черный мундир подогнан как влитой. Красивый мундир, между прочим, смотрится куда интереснее отечественных изысков, и наверняка удобный. Не зря говорят, что форму для эсэсовцев разрабатывал какой-то знаменитый кутюрье. Чуть ли не французский, хотя почему бы и нет? Лягушатники всегда прогибались под тех, кто хорошо платит. В общем, хорошая форма у гаденыша. Только звание абсолютно непонятное – в погонах этих уродов Александр не разбирался совершенно. Офицер, в отличие от следующего за ним по пятам автоматчика, который держал свое оружие готовым к бою, относился к имеющемуся у него скорострельному аргументу небрежно. Закинул на плечо, да так и ходил, небрежно похлопывая по голенищу тщательно очищенной от коры веткой, долженствующей, очевидно, изображать стек. Колоритный фриц, этакий истинный ариец с брезгливой усмешкой, будто приклеенной к лицу.
Остальные присутствующие были и одеты попроще, и вооружены поплоше – немецкими винтовками Маузера разной степени потертости. Типичные полицаи, прямо как в старых фильмах про войну. Так и казалось, что сейчас вспыхнут софиты и кто-нибудь выдаст: «Камера! Мотор! Дубль седьмой!», ну или что там у них полагается. Однако в поведении данных конкретных полицаев прослеживалась какая-то неправильность, Александр не мог понять какая.
– Ну, что там? – сзади, пыхтя, как паровоз на горке, подкатился напарник и, бухнувшись на пузо, моментально реквизировал у Александра бинокль. Навел на деревню, чуть шевельнул пальцами, выставляя резкость. – Ух ты!
– Я тебе где велел сидеть? – раздосадованно буркнул снайпер, перехватывая удобнее винтовку. Через ее оптику видно было даже, пожалуй, лучше, но вот ворочать эту оглоблю…
– Ой, да ладно тебе. Тоже мне, нашлась дуэнья при юной маркизе.
– Язычок прикуси… остряк. Тебе понятие «дисциплина» знакомо?
– Знакомо. Но не волнуйся, мотоцикл я замаскировал, хрен кто найдет, еще и отравой твоей побрызгал, собаки тоже не учуют. Лучше уж держаться вместе, дешевле обойдется.
– Ладно, черт с тобой, что сделано, то сделано. Тихо только.
Вряд ли из деревни их могли услышать и тем более заметить, для этого надо точно знать, куда смотреть и что искать. Тем не менее Павел решил не обострять и послушно заткнулся. Александр тоже сделал вид, что удовлетворен, хотя внутри все кипело. Ну, никакого понятия о дисциплине у напарника! А ведь она в их работе тоже крайне важна и…
Додумать эту мысль он не успел. Павел вдруг резко ткнул его локтем:
– Ты погляди, что творят, а!
Александр снова прильнул к оптике. Действительно, творят. Сгоняют всех, кто попадается под руку, к окраине деревни. Подгоняют ударами прикладов да сапогами под копчик. Это при том, что в деревне практически нет мужчин, в основном женщины и дети. Однако полицаев это заботило, похоже, в последнюю очередь, больше того, судя по всему, даже забавляло. М-дя, правду говорят, нет большей сволочи, чем твой же родич, решивший выслужиться. А эти еще и ухмылялись во всю пасть, такое впечатление, что винтовка за плечом давала чувство власти над жизнью и смертью соотечественников, переполняя ложным чувством собственной значимости. Ну точно, вон один как вцепился в приклад этого фаллического символа немецкого ВПК.
– Сашка, они же из-за нас их…
– Я знаю, – бесстрастным голосом ответил Александр. Он ненавидел, когда его называли Сашкой, но сейчас такие мелочи заботили в последнюю очередь. – А ты чего хотел? Прекрасно знал, чем кончится, когда мы сюда в первый раз шли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});