Читать интересную книгу Рандолевый катран - Сергей Буянов

– Хотите сказать, что место для ребёнка кем-то занято?

– Миллионами бактерий! Там где должна появиться яйцеклетка, у вас нет вакансий.

– Это из-за гормонов? – хлопнула ресницами Нина Петровна, решив до конца сыграть роль продавца-упаковщицы.

– Нет. Гормоны готовят вас к вынашиванию беременности, только она не может наступить в принципе. Кстати, где вы простудились?

– Не знаю. Может, в детстве.

– Не в детстве. Это было не более двух лет назад.

Нина Петровна поёжилась. Как заново пережила новогоднее купание в Чёрном море.

– И что теперь делать? Очистить полку для товара?

– Именно так! Вы пройдёте курс противовоспалительного лечения.

– Сколько времени это займёт?

– Не волнуйтесь! – доктор поняла вопрос по-своему. – Вам даже не придётся ложиться в стационар. Я пропишу таблетки, которые вам следует выпить.

– И всё?!

– Это антибиотики. Плюс инъекции витаминов и рассасывающих препаратов. Затем, пять дней физиолечения, и вы готовы к зачатию.

– А… – раскрыла рот Нина Петровна, но доктор вежливо перебила её, продолжая разговор.

– А к вынашиванию, извините, вы уже готовы. Закончите приём гормонального препарата, и вперёд!

– Это возможно, доктор? – Нина Петровна сняла очки, показав большие круглые глаза.

– Через две недели, не раньше.

– Мне профессор и член-корреспондент сказал, что требуется, как минимум, два раза по девять месяцев под контролем гормонов, а затем цикл стимуляции.

– Что вам сказал профессор Брендель, я знаю. Ни в коей мере не ставлю под сомнение его компетентность. Только вот что я скажу, – докторша перевернула листок амбулаторной карты, прочла: – Нина Петровна, одна голова хорошо…

– А вы конкурент Алика? – вырвалось у Волконской. Поправлять себя она не стала.

– Вряд ли. Я стажёр.

– Вы годитесь ему в матери, не так ли?

– Лет через пять я пригожусь ему и в бабушки. Но это ничего не меняет.

– Получается, вы недовольны профессором, и в противовес ему дали мне другое лечение? – Нина Петровна вновь нахлобучила очки на свой массивный нос. Попала в свою тарелку, что называется. Теперь она видела перед собой пациентку, а не врача.

– Вряд ли. Мы, врачи старой школы, свято чтим принципы деонтологии.

– То есть, корпоративной этики, – расшифровала для себя вслух Волконская.

Доктор кивнула.

– Откуда вам известно, что я застудилась около двух лет назад?

– Элементарно, по осмотру. Такие изменения характерны для хронически нелеченого воспаления, но не запущенного. Кстати, – врач положила руки на амбулаторную карту Волконской, – предупреждая ваш следующий вопрос, скажу, как я догадалась о профессоре Бренделе, как вашем лечащем враче. По его схеме лечения бесплодия, которую вы мне надиктовали. Слово в слово, Алик! Он был моим учеником.

– Вот как! – Нина Петровна раскрыла рот.

– А теперь я вынуждена быть стажёром, чтобы получить себе пенсию заслуженного доктора.

– Это не издевательство?

– Вам, как профессиональному психологу, виднее.

Нину Петровну последняя реплика припечатала к стулу. Ноги онемели, вслед за языком.

– Выбор за вами. Продолжать новейшее лечение, либо избавиться, наконец, от воспаления!

– Что, что я могу сделать для вас? – спросила пересохшим горлом Нина Петровна. Получилось вполголоса. Заговорщицки.

– Когда родите, помяните добрым словом! – доктор протянула карту пациентке, прощаясь.

– Нет! Я не о деньгах и материальных благах! – запротестовала Волконская. – Мой муж, он хорошо знает профессора Бренделя. Мы можем освободить вас от унизительной роли стажёра!

– Нина Петровна! Я не ясновидящая, но газеты читаю. Ваша фотография в рекламной публикации для обеспеченных ипохондриков очень запоминающаяся. Как и приём у президента, где вы вместе с мужем. Я осмотрела вас как обычную пациентку и назначила лечение, наилучшее при вашей форме заболевания. Что с того, что я стажёр? Все когда-нибудь становятся стажёрами у лучших учеников.

– И всё же? – дожимала, пришедшая в себя Нина Петровна.

– Я не откажусь от помощи. Если вы поможете мне выполнить план приёма, мой испытательный срок закончится гораздо быстрее.

– Сколько человек необходимо?

Доктор достала общую ученическую тетрадку.

– Триста двадцать. Учитывая, что я принимаю в день по три человека… – седая женщина в белом халате развела руками.

– Завтра у вас будет вся Рублёвка! Я обещаю!

– Эти женщины не нуждаются в моих консультациях и осмотре.

– Они только этого и желают! Вам нет нужды осматривать каждую! А для записей в амбулаторных картах я пришлю вам трёх помощниц! – разошлась Нина Петровна. – Сейчас же займусь этим!

Волконская поднялась со стула и направилась к выходу.

– Не забудьте принять первую таблетку уже сегодня! – сказала ей вслед доктор.

Она долго молча смотрела на свои бумаги после ухода пациентки. Сколько их было, обещающих свернуть горы? Если одна из трёхсот таких пациенток здоровалась на улице, и то хорошо.

Но Нина Петровна не забыла о своём обещании. Насчёт Рублёвки она, конечно, приукрасила, но своих пациенток поднапрягла. И те, в свою очередь, отправили к доктору Пряхиной Ольге Сергеевне подчинённых сотрудниц, приказав срочно пройти консультацию гинеколога.

Анастасия Фёдоровна, Клавдия Олеговна и Валентина Валентиновна быстро справились с заполнением медицинской документации. Валя в регистратуре заносила паспортные данные в пустые амбулаторные карты, раздавала их "счастливым пациенткам". Клава регулировала приём, поочерёдно вызывая следующую, не позволяя застояться в коридоре. Анастасия Фёдоровна как человек в прошлой жизни знакомый с медицинской терминологией быстро строчила под диктовку врача абсолютно нечитабельным почерком. Пряхиной оставалось поставить подпись.

Изъявили желание осмотра у врача только четверо, причём, абсолютно здоровые. Остальные по наущению Нины Петровны задали по вопросу, мало что значащему, но для заполнения карты приёма, достаточным.

Брендель, получив отчёт о досрочно проделанной работе, подписал характеристику "стажёру", рекомендовав бывшую учительницу к званию заслуженного врача России.

– Хочешь жить, умей вертеться! – сказал член-корреспондент, улыбаясь.

– Никогда не сомневался в способностях нашей Пряхи! – сказал Алик председателю комиссии.

– Старая школа! – подтвердил лысый доктор в седой бородке.

ГЛАВА 26

– Помяни моё слово, девяностые ещё прогремят, не слабже шестидесятых! – сказал мужичок в отцветшей футболке товарищу, держащему наготове пластиковый стаканчик.

Они расположись в привокзальном скверике, рискнув распить халявную чекушку. Она досталась легко и неожиданно. Один чудила попросил загрузить в рабочий тамбур какой-то ящик. Лёгкий как перышко!

– Утя там чё, подушки? – спросил грузчик.

– Пух неоперившихся грифов! – сказал молодой мужик в малиновом пиджаке. Золотая цепь на его шее, толщиной с палец, при этом вывалилась из-под пиджака, отбив всякую охоту к вопросам. Мужички, толкающиеся на перроне в поисках заработка, знали: толщина такой цепи равнозначна стволу крупного калибра.

Хозяин груза поздоровался за руку с проводником. Оба, улыбаясь, посмотрели на ящик.

– А если споткнётся кто? – спросил новый русский.

– Кому нужен проход в последнем вагоне?

– Точняк! Я и не подумал.

– Наше дело выполнять, а потом уж думать.

– Как обычно, верно мыслишь, Батон.

Поезд тронулся. Люди уселись на свои места в ожидании проводника. Когда он соберёт билеты – можно заняться багажом и прочими дорожными делами. Самые нетерпеливые, запихав сумки на третью полку, разбирали столы, накрывая их дорожным провиантом. Мужичок дрожащими руками пытался открыть бутылку пива об открывалку, вделанную в нижнюю поверхность стола. Не удалось с первой попытки. Он оттёр пот со лба, подсунул руки под стол ещё раз. Нащупал краем крышки открывалку – попал.

В этот момент дёрнулся вагон. Похоже, кто-то сорвал стоп-кран.

Тёплое пиво из расшатанной бутылки с шумом вырвалось на волю, облив пеной брюки страждущему и его попутчику, глазевшему в окошко на уходящий перрон.

Оба мужчины разом выматерились, не ругая кого-то конкретно. Алкаш торопливо вдувал в себя поток пены из горлышка бутылки, стараясь не растерять драгоценную жидкость.

Женщины, сидящие на краю полки с визгом выскочили в проход.

– Спокойно! Старший лейтенант линейного отделения милиции! – возник перед ними человек в посеревшей от поездной сажи милицейской рубашке.

– В самый раз! – выкрикнула блондинка средних лет. – Заберите этого алкаша! Он весь вагон пивом провонял!

Милиционер пообещал, даже не взглянув на чуть не захлебнувшегося мужика, трясущегося с похмелья.

Следом за офицером появились двое сослуживцев в столь же потрёпанной форме. Один из них держал за короткий поводок большую овчарку. Пользуясь короткой передышкой, собака уселась, высунув шершавый язык.