сам. Отряхнулся от кровавых льдинок и мрачно пробухтел:
— Столько возни, а ларчик-то открывается просто.
То место, где его ссадили краем затрагивало центральные кварталы. И центр ему не понравился ещё сильнее, чем трущобы и подземка вместе взятые, но не столь отвратительны как парк мастеров. Водопроводные и газовые трубы превратились в кишки и артерии уныло свисающие между домами. Они вовсе не были мёртвыми, напротив — активно прогоняли содержимое через себя и мерзко пульсировали. Иногда ставни или шторы открывались и оттуда смотрел гигантский глаз. И везде бродили безглазые уроды, Шакал перестал их уничтожать. Не было смысла, их было слишком много и меньше их не становилось. Уроды входили и выходили в эти «Дома». Но за дверьми ни разу не было ни одной комнаты или коридора. Всегда там был либо зубастый безгубый рот, который хватал своим языком несчастного урода, затягивал внутрь и начинал пережёвывать, либо громадных размеров сфинктер, из которого пытался выбраться человек. Один раз из такой двери вылезла гигантская какаха, чуть не перегородившая улицу.
А потом Шакал увидел местный транспорт, вернее то, что заменило собой паровые вагончики. Это был гигантский младенец, размером с двухэтажный дом и с совершенно идиотским, не человеческим, кукольным лицом. Младенец лежал на специальной платформе брюхом вверх. Катился по рельсам, отталкиваясь ножками, а ручками хватал случайных прохожих, совал себе в рот и глотал, не жуя. Тут же и испражнялся своими пассажирами. Живот у гигантского младенца был раздут, словно у беременного. Когда младенец прокатил мимо, Шакал увидел, что это была девочка, и что уроды лезли у неё из всех отверстий.
Весь этот город с его не логичностью до тошноты достал Шакала так, что он превратил свой плащ в плавники и быстро поплыл в воздухе, набирая высоту. Там в общем-то никого не было, и уставший разум мог отдохнуть в тишине и подумать, что делать дальше.
С высоты город напоминал электронную карту, утыканную чипами. Привычные прямоугольники, квадратики и прямые. Это подсознание и память сумасшедшего человека, а так с высоты смотришь — и всё нормально.
«Стоп,» — резко приказал себе Шакал. Какой-то червячок у него в голове ворочался и не давал покоя. Какая-то мысль: «Посмотреть с высоты.» Там было солнце, бледное, тусклое, неподвижное.
— Здесь всё не то, чем кажется, — проговорил Шакал, — Ну конечно же, надо отвыкать мыслить привычными стереотипами.
Шакал превратил себя в истребитель и на полной сверхзвуковой скорости протаранил гигантскую замороженную сферу. Внутри сферы на парящем диске, диаметром метров тридцать, росло дерево. На толстой ветке дерева были подвешены качели. На качелях качало дремлющую девочку существо. Оно не было отвратительным, в отличие от всего того, что он видел в этом мире, даже наоборот, походило на тёмного эльфа. Если бы Шакал знал на тот момент Эльвиру, он бы узнал в существе её двойника. Но с серой кожей, чёрными глазами, чёрными губами и чёрными волосами.
— Нашёл-таки, мог бы явиться и потише, ребёнок спит.
— Я заберу её у тебя, Тёмная.
— Может быть, но давай сначала поговорим. И не здесь, тут мы можем ей навредить, — тёмная нежно погладила по плечу спящую на качелях девочку. Шакал согласно кивнул.
Тёмная Эльвира, призвала какую-то крылатую тварь, похожую на гигантскую летучую мышь, и полетела на ней в пролом, сделанный Шакалом. Он начал уже затягиваться. Шакал последовал за ней.
Они приземлились на крышу пятиэтажки. Шакал снова вернул себе человеческий облик. Тёмная прямо в крыше вырастила себе скамейку.
— Присядешь?
— Постою.
— Как пожелаешь.
— Говори уже или начнём бой?
— Так не терпится свернуть мне шею?
— Ты даже не представляешь насколько.
— Ну-ну, лучше бы тебе ко мне привыкнуть, ты же ведь здесь на долго. Я чувствую, ты не имеешь связи с реальностью, а значит ты такая же личность, живущая здесь как и я.
— Не сравнивай себя и меня. Я искусственно созданная и развившаяся личность, я — это достижение науки и человеческого гения. А ты — альтернативная личность созданная воображением Ванессы в припадке безумия и беспомощности.
— Пусть так, — Тёмная яростно оскалилась всем лицом, люди не умели так скалиться, чтобы изменялась форма лица. Её губы разъехались от уха до уха, обнажая зубы-иглы. Волосы встали дыбом и двигались будто самостоятельные существа, а в глазах заиграл безумный огонёк, — Но я её защищаю, со мной ей будет хорошо.
— С тобой она всего лишь овощ, ты — это застой и стагнация.
— Со мной она не узнает ни боли, ни страданий, я прячу её от того безумия, что ты видел в этом городе.
— Хватит слов, умри.
Шакал выстрелил пальцами, но опоздал. Тёмная просто провалилась под крышу. А под ним, прямо в здании, раскрылась гигантская пасть попытавшаяся его сожрать. В него сразу полетели десятки языков-щупалец. Шакал превратил себя в огненную статую. Щупальца это не остановило. Тогда он просто превратил себя в шар раскалённой плазмы, доведённой до температуры в тысячи градусов — настоящее солнышко. Форма шара была привычнее Шакалу, чему гуманоидная, он просидел в шаре десятилетия. И сейчас он осязал, что творилось вокруг.
Город бурлил как океан. То и дело из земли вырывались гигантские руки и головы в сотни метров. Дома превращались в гигантские пасти и щупальца. Весь город от горизонта до горизонта походил на гигантское существо, которое тянуло к нему свои когти и клешни.
— Ну что, начинай, мы будем сражаться здесь бесконечно, ты же ведь этого хотел? — сказали тысячи ртов и тысячи глоток.
— Да, но боя не будет, я уже научился извлекать уроки из своих ошибок. Мы словно две части целого, воюющие против друг друга. Ты ведь никогда не пыталась меня убить, всего лишь задержать или усыпить. Да и убийство здесь невозможно. Мы ведь всего лишь информация. Я должен тебя просто подавить.
— У тебя не получится.
Вместо ответа маленькое солнышком начало расти. Оно росло, раздувалось, вскоре ему стало тесно на небе, оно соприкоснулось с землёй и стало поглощать всё под собой, сжигая и превращая в магму. А потом взорвалось, сжигая всё вокруг и превращая пейзаж в подобие поверхности луны.
На истерзанной земле лежала тёмная, она могла создавать в этом мире всё, что угодно, но она не смогла придумать что-то, что смогло защитить её от теплового удара в 100 000 градусов. И поэтому проиграла эту битву. Шакал не оставил за собой ничего, сразу после адской жары пришёл космический холод. Менять погодные условия и температуру здесь — над этим имел власть Шакал. Если бы он хотел, он бы