— Слушай, Вьюн, если не прекратишь чушь пороть, хвост накручу, — спокойно сказал Дрозд.
— А я усы выдеру, — добавила Винка тем же тоном.
— Ох, куда ж я после этого денусь, бедный котик-калека, — притворно заныл Вьюн. — Без усов и с переломанным хвостом! Ни одна кошечка на меня не взглянет. Придется людинами до конца дней перебиваться.
Путь к потаенному лежал по диким землям. У ведающих испокон веку было принято селиться не меньше чем в седмице ходу от ближайщей деревушки. Уединение помогало постигать тайны бытия и хранить добытые знания, не отвлекаясь на пустячные просьбы. И правда, кому захочется несколько дней пробираться по бездорожью из-за обычной простуды или трудного отела у коровы? На то есть лекари да знахари. А вот когда серьезное решение принять не получается, с болезнью никто справиться не может, беды не отпускают, хоть от Клыкастого чуть не каждый день откупаешься — тут прямая дорога к ведающему.
Винка к концу пути изрядно утомилась. Не раз и не два путешественников изрядно промочило. Оборотням дождь и простуда были не страшны. Дрозд перекидывался и бежал в песьем облике, Вьюн просто шел в мокрой одежде, отфыркиваясь по-кошачьи от стекающей по лицу воды. Плащи свои они великодушно уступали в таких случаях девушке, ведь та не обладала здоровьем нелюдей. Но как ни старались парни беречь свою спутницу, путь по осеннему бездорожью не прошел для нее даром, и к концу седмицы бедняжка была изрядно простужена, постоянно чихала и шмыгала носом.
— И вы бродите уже не первый год? — спросила она одним вечером, ужиная у костра хлебом с копченым мясом (по части провизии Шорст хорошо снарядил их в дорогу). — Сейчас еще осень, а что же зимой? Мокро, холодно, грязно. Даже местечко для ночлега не найти.
— Ромашечка, мы не кающиеся, грехов пока искупать не собираемся. К чему нам умерщвление плоти муками осеннего бездорожья? — ответил кошак. — Как только в воздухе всерьез запахнет стылью и прелым листом, мы обычно обосновываемся в каком-нибудь городе и проводим зиму там, в тепле, сухости и удобстве.
— Я, пока один был, и зимой бродил, — предался воспоминаниям Дрозд. — Только ночевать все-таки в селениях старался. Иногда задерживался там-сям ненадолго, особенно когда работа подворачивалась.
— Дроздок, а если потаенный тебе помочь не сможет, куда подашься? — спросила Винка.
— Не знаю. Теперь впору в лесу обосноваться, как ты и советовала, — ответил пес. — На дорогах меня живо изловят.
— Ну что вы опять заладили! — рассердился Вьюн. — Удачу спугнете!
— Спугнешь ее, пожалуй, — проворчал Дрозд. — Ее со мной давно близко нет.
На следующий день, поднявшись на небольшое всхолмье, поросшее уже отцветшим вереском и корявыми, по-зимнему голыми березками, они углядели, наконец, вершины одного из восточных отрогов Кедрового кряжа. Большую часть невысокой гряды покрывал лес, лишь справа виднелся серый каменный контур, напоминавший выгнутую кошачью спину и голову с прижатыми ушами. Шорст называл это место перевалом Драчливого Кота. Там, в лесу у подножия скал и жил потаенный, оборотень-медведь по прозванию Хвощ.
Запах жилья парни почуяли издали. Винка тут же стала вглядываться в промежутки меж серо-рыжими сосновыми стволами, стараясь разглядеть дом. По словам Шорста, хозяйство у потаенного было не маленькое. Впереди же виднелись одни деревья: ни забора, ни крыши, ни даже намека на просеку.
— Дымок! — наконец обрадованно воскликнула девушка. — Вон, впереди, смотрите!
— Чего смотреть, я его давно почуял, — фыркнул Вьюн. — Только идет он не из трубы, а будто из-под земли.
— Из землянки, — поправил Дрозд. — Может, медведь-потаенный ложится на зиму в спячку?
— Эк тебя шутить не вовремя разобрало, — одернул друга кошак. — Молчи лучше, я сам с ведающим говорить буду.
— Как скажешь, — пожал плечами пес. — Мне так даже проще. Только не проболтайся, кто я на самом деле.
Миновав заросли молодых сосенок, они оказались перед открытым пространством, затянутым пышным седым лишайником, но ступить на него почему-то не решались. Никаких следов землянки видно не было, дымок поднимался прямо от нетронутого лесного ковра.
— Пахнет не печным дымом, — с удивлением сказал Вьюн.
— Листьями палеными, — кивнул Дрозд. — Будто сад поблизости, и сторож опад жжет.
Винка, не первый день мучавшаяся насморком, не могла судить о таких тонкостях и просто оглядывалась по сторонам. На ветке сосны она заметила сойку, в свою очередь изучавшую троицу, наклонив голову на бок.
— Вы зачем сюда пожаловали? — вдруг раздался скрипучий старческий голос.
Парни и девушка вздрогнули и уставились на согбенного седого старичка, появившегося незнамо откуда и теперь приближавшегося к ним, опираясь на узловатую палку ходящей ходуном сморщенной рукой. Винка даже дыхание задержала. Казалось, дунь на старца, и он рассыплется, разлетится по ветру, как пушистые семена чертополоха осенью.
— Мы, дед, потаенного ищем, — ответил Вьюн. — А ты кто таков и что в глуши делаешь?
— На что вам потаенный? — прошамкал дедок, полностью игнорируя обращенный к нему вопрос. — Девку от простуды лечить?
— Нет, у нас серьезное дело. Хотя Ромашечку тоже неплохо бы в порядок привести, — быстро опомнился под тяжелым взглядом Дрозда заважничавший было кошак. — Нам сказали, Хвощ где-то тут проживает.
— А почем ты знаешь, что я не он? — разулыбался старичок, обнажая розовые десны с несколькими одиноко торчащими полусгнившими зубами.
— Ты, дед, не обижайся, но по описанию не подходишь, — кошак говорил все более раздраженно. Идея с потаенным принадлежала ему, и наткнуться вместо обещанного чародея на какого-то гриба трухлявого было обидно. Паршивец-пес и не старается скрывать издевательскую усмешку, да и Ромашечка киснет прямо на глазах. — У Хвоща, сказывали, хозяйство немалое, дом добротный. Сам он мужик хоть и возрасте, но крепкий. А ты где живешь? В землянке или просто под кустом?
— Вьюша, ну что ты сердишься? — не выдержала девушка. — Дедушка, не серчай, помоги, пожалуйста. Мы, верно, с пути сбились. Как бы к жилищу ведающего выйти?
— Экая бойкая людина! — хмыкнул старичок. — Чего с оборотнями-то таскаешься? Не могла парня из своих найти?
— Слушай, дед, ты хоть и старый, а из ума, по-моему, еще не выжил. Не болтал бы почем зря, — Дрозду тоже надоело молчать. — Кому какое дело, почему она с нами ходит?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});