В конце концов захотели высказаться все. Их реплики бесконечно вертелись вокруг одного и того же. Им нужно было выговориться, снять с себя бремя. Но к тому времени, как они наконец прервали собрание, единогласно решив продолжать полет, Реймон и Линдгрен почти падали с ног.
Они урвали минутку для разговора друг с другом, когда люди разбились на группы, а корабль неистово грохотал. Линдгрен взяла его за обе руки и сказала:
— Как я хочу снова стать твоей женщиной.
Он запнулся от радости.
— Завтра? Нам, нам придется перенести личные вещи… и объяснить нашим партнерам… Завтра, моя Ингрид?
— Нет, — ответила она. — Ты не дал мне договорить. Всем существом я стремлюсь к этому, но это невозможно.
Потрясенный, он спросил:
— Почему?
— Мы не можем рисковать. Эмоциональный баланс слишком хрупок. Все, что угодно, может высвободить ад в любом из нас. Элоф и Ай-Линг тяжело воспримут то, что мы ушли, когда смерть так близка.
— Она и он могли бы… — Реймон умолк на полуслове. — Нет. Он мог бы.
Она бы согласилась. Но нет.
— Ты не был бы мужчиной, которого я желала бессонными ночами, если бы потребовал этого от нее. Она ни разу не позволила тебе заговорить о тех нескольких часах, подаренных нам?
— Нет. Как ты угадала?
— Я не угадывала. Я ее знаю. И я не могу заставлять ее жертвовать собой ради нас, Карл. Один раз было справедливо. Это вернуло нам то, что мы создали вместе. Чаще, украдкой, этого делать нельзя. — Голос Линдгрен стал суше. — Кроме того… Элоф. Он нуждается во мне. Он обвиняет себя в том, что корабль летел слишком долго — как будто кто-либо из смертных мог предугадать Если бы он узнал, что я… Отчаяние, а, возможно, и самоубийство одного человека может ввергнуть в истерию всех.
Она выпрямилась, взглянула на него, улыбнулась и нежно произнесла:
— Потом, да. Когда мы будем в безопасности. Тогда я никогда больше не отпущу тебя.
— Мы можем никогда не оказаться в безопасности, — запротестовал он. Есть и такая вероятность. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, пока мы живы.
— Я тоже. Но мы не можем. Не должны. Они зависят от тебя. Абсолютно.
Ты — единственный, кто может провести нас через то, что ждет впереди. Ты дал мне столько силы, что я теперь тоже могу немного помочь тебе. И все же… Карл, никогда не было легко быть королем.
Она повернулась и пошла прочь.
Некоторое время он стоял один. Кто-то подошел к сцене с вопросом. Он отмахнулся от него.
— Завтра, — сказал он.
Спрыгнув со сцены, он пробрался к Чи-Юэнь, которая ждала его у выхода.
Она обратилась к нему почти деловым тоном:
— Если мы умрем вместе с последними из звезд, Шарль, у меня все равно в жизни было больше, чем я могла надеяться, потому что я знала тебя. Что я могу для тебя сделать?
Он посмотрел на нее. Дикое пение корабля отгородило их от остальных людей.
— Вернись со мной в нашу каюту, — сказал он.
— Больше ничего?
— Нет. Только будь такой, какая ты есть. — Он запустил пальцы в свои тронутые сединой волосы. Неловко и озадаченно он сказал:
— Я не умею складно говорить, Ай-Линг, и я не привык к утонченным чувствам. Скажи мне, можно любить одновременно двух разных людей?
Она обняла его.
— Конечно да, глупый!
Ее ответ был невнятным, так как она прижалась к нему губами, и не очень уверенным. Но когда она взяла его за руку и они направились в каюту, она улыбалась.
— Знаешь, — добавила она через некоторое время, — я думаю, не будет ли самым большим сюрпризом следующих месяцев то, что обыкновенная жизнь продолжает существование.
Глава 21
Дочь Маргариты родилась ночью. Уже не было ни одной звезды. Корабль несся сквозь бурю и гром. В момент рождения ребенка отец руководил рабочей бригадой и изо всех сил пытался упрочить корпус корабля. Первый крик младенца ответил шуму коллапсирующих миров.
Затем на некоторое время все успокоилось. Ученые производили вычисления, пока не поняли кое-что о неведомых силах, стремящихся через световые годы. Перепрограммированные роботы вели корабль так, чтобы ветра и водовороты чаще были попутными.
Ни у кого не было настроения устраивать большой праздник. Были только те, кого пригласили Иоганн Фрайвальд и Джейн Сэдлер. Приглушив освещение, Джейн превратила угол спортзала в маленькую теплую комнату. От этого сильнее бросались в глаза украшения в честь кануна дня всех святых, которые она развесила.
— Может, не стоило? — спросил Реймон, когда они явились с Чи-Юэнь.
— По календарю мы недалеко от этой даты, — ответила Сэдлер. — Почему не совместить оба повода? Мне кажется, что фонарики такие красочные, а это очень кстати.
— Они могут оказаться слишком живым напоминанием. Возможно, не о Земле — я думаю, что это мы преодолели — но… мм…
— Да, мне это тоже приходило в голову. Корабль, полный ведьм, дьяволов, вампиров, гоблинов, призраков и духов, несущийся по небесам, оглашая их воплями, на Черную Мессу. Ну и что, разве это не мы? — Она ухмыльнулась и прижалась к Фрайвальду. Он рассмеялся и обнял ее. — У меня вполне подходящее настроение для того, чтобы скрутить кукиш таким вот образом.
Остальные согласились. Они выпили больше, чем обычно, и расшумелись.
В конце концов они усадили Бориса Федорова на сцене, как на троне, увенчали венками и гирляндами и назначили двух девушек, чтобы они исполняли любое его желание. Несколько человек стали в круг и орали древнюю песню тех времен, когда корабль покинул родину.
Неважно, куда я попаду, когда умру.Неважно, куда я попаду, когда умру.Вверху на небе, иль внизу, в адуЕсть у меня друзья, что будут рады мне.Неважно, куда я попаду, когда умру.
Майкл О'Доннелл, который присоединился к ним после вахты — в каждом важном месте в эти дни дежурили люди — протолкался сквозь толпу.
— Эй, Борис! — крикнул он.
Его голос потонул в шуме.
…Ах, тебе не нужны будут деньги, когда умрешь.Святой Петр не требует билета,Когда ты будешь стоять у врат рая.Ах, тебе не нужны будут деньги, когда умрешь.
Он добрался до сцены.
— Эй, Борис! Поздравляю!
Ты получишь мой велосипед, когда я умру.Ты получишь…
— Спасибо! — проревел Федоров. — В основном постаралась Маргарита.
Ничего себе работенка, а?Потому что последний километрЕдет тандем — я и Святой Петр…
— Как вы назовете малышку? — спросил О'Доннелл.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});