— Но…
— Довольно! Я был королем и привык к повиновению. Закрой рот и засохни… Спорить будем позже…
Мериносу ничего другого не оставалось, как смириться.
— Это не человек! Это — сталь и ртуть!
Хотя сам Тотор этого бы сейчас не сказал. Он отнюдь не был уверен в успехе.
Трудно ориентироваться в темноте. Не на что опереться, приходится двигаться наугад.
Тотор нащупал внизу еще одну деревянную балку, спустился, попробовал, прочная ли. Оказалось, что можно не опасаться.
Он схватился за балку руками, повис в воздухе и стал шарить ногами дальше.
— Какое наслаждение! Да тут настоящая лестница со ступеньками.
Тотор двигался очень медленно, понимая, что любая неосторожность или спешка могут стоить ему жизни. Так что не до шуток. Он чувствовал груз ответственности, ведь если он сам погибнет, Меринос пропал… да еще бедняга Хорош-Гусь! Ему, быть может, совсем худо. Кто знает?
Крепкие руки цеплялись за поперечины. С каждым движением Тотор продвигался всего на несколько сантиметров, потом долго отдыхал. Когда же это наконец кончится?!
Есть же у колодца дно! Именно там находится Хорош-Гусь…
Тотору не терпелось поскорее добраться туда, но он сдерживал себя, рассчитывал каждое движение, помня старую мудрость: тише едешь — дальше будешь.
Вдруг он вскрикнул от удивления.
Руки ощутили что-то холодное и, как ему показалось, маслянистое. По спине пробежал холодок. Порой даже очень отважные люди невольно пугаются пустяков.
Тотор взял себя в руки и пощупал смелее.
— Да это же человеческое тело! Хорош-Гусь?..
В ответ послышался тихий, испуганный стон.
Сомнений не было: существо жаловалось, страдало — и это была женщина!
Внезапная догадка пронзила Тотора.
— Йеба? Это вы?
— Да, бедная Йеба!.. Мертвая! Несчастная!
— Мертвая? — поразился Тотор. — Ну, об этом еще можно поспорить. Дитя мое, где вы? Протяните мне руку.
Бедняжка в самом деле считала, что умерла. Но голос, который она сразу узнала, подбодрил ее.
— Коколь! Вы Коколь?
— Совершенно верно! Небольшое усилие, дорогая! Раз, два…
Увы! На счет «три» Йеба всей своей тяжестью упала на руки Тотору, тот не удержался, балка треснула, и оба кубарем полетели вниз.
Падали они не долго. Неведомо как очутились на дне. Тотор в это время думал, что сейчас они разобьются как стакан.
Между тем упали они на что-то мягкое, упругое и издающее душераздирающие вопли.
Хорош-Гусь!
В первый момент никто не мог произнести ни слова.
Пока Хорош-Гусь стонал, а Йеба причитала, Тотор поднялся на ноги.
— Эй! Сколько нытиков! Замолчите вы наконец! Подумайте только, мы снова вместе! Не хотите ли вы сказать мне «Добро пожаловать»? Жамбоно, заткнись же в конце концов! Отвечай, что ты тут делаешь?
— Я разбился, — всхлипывал негр. — У меня по меньшей мере сломано две конечности.
— Какие?
— Точно не знаю…
— Погоди-ка, я посмотрю. Хотя слово «посмотрю» в данной ситуации не совсем подходящее. Йеба, отойди в угол, чтобы я мог свободно двигаться. Пощупаем, что стряслось с этим нытиком.
Тотор опустился на колени. Земля была влажной и скользкой. Осторожно, как заправский хирург, он ощупал тело Хорош-Гуся. Негр плакал как дитя.
— Да ты врун! Ни черта у тебя не сломано! Ушибы есть, не спорю, но не переломы. Кости целы! Поднимайся-ка, симулянт! Вставай, вставай, да поживее!
Непререкаемый авторитет Тотора совершал чудеса. Хорош-Гусь не мог противиться приказу патрона. Кряхтя и охая, он тем не менее встал и радостно произнес:
— И правда! Ничего не сломано.
— Это все, что ты можешь сказать Йебе? Она не в лучшем состоянии…
— Йеба! Дорогая моя! Красавица моя!
— Дай лапу! И вы, мадам, дайте мне вашу ручку! Вот мы и обменялись рукопожатиями. Взбодритесь! Так что же с вами приключилось? Нет, нет! — перебил он сам себя. — Прежде всего Меринос! Его немедленно надо переправить сюда.
Тотор поднял голову и закричал что было мочи:
— Меринос! Меринос! Эй! Как ты там? Не отвечает… Меринос! Меринос! Не случилось ли чего?.. Господи! Ну почему всегда что-нибудь да не так?
Он крикнул еще раз:
— Меринос! Это я, Тотор! Откликнись!
Ни звука в ответ.
У Тотора сердце ушло в пятки. Это удар ниже пояса!
Подниматься! Нечего и думать! Они в высохшем колодце, стены сделаны из прочного камня… Что могло случиться с его другом? Он оставил Мериноса в безопасности и строго-настрого наказал не двигаться. Не мог же он улетучиться! А если бы упал, то им на голову…
Быть может, обморок?
В таком случае он рискует разбить себе голову о каменные стены!
Вдруг раздался крик Хорош-Гуся:
— Смотри, Тотор! Вон там, в воздухе…
Тотор поднял голову и остолбенел.
Сквозь стену пробивался свет. Еле заметный, как будто откуда-то издалека, из глубины метра в два. Не дневной, а какой-то желтоватый…
Тотор мигом вскарабкался на плечи Хорош-Гусю, нащупал выступ и через секунду был уже в своеобразной нише… Но нет! Это оказалась настоящая галерея.
Послышался чей-то раздраженный голос. В ответ кто-то бранился и изрыгал проклятия.
Свет почти погас, но тут Тотор ясно различил чей-то силуэт.
Двое невидимок снова заспорили… раздался выстрел!..
Тотор кинулся на звук…
— Тотор! — услышал он. — Ты явился как раз вовремя. Подбери факел, а я займусь этим негодяем. Он хотел продырявить мне башку! Как бы не так! Успокойся, успокойся, грязный бош!
На земле, в узеньком коридоре, где едва разошлись бы двое, валялся догорающий факел.
Тотор подхватил его, поднял вверх, старательно раздул.
И что же он увидел?
Меринос вцепился в глотку лейтенанту фон Штерманну, человеку из Камеруна, предателю, сообщнику работорговцев, сеиду султана Си-Норосси! В руке у лейтенанта поблескивал револьвер, но Меринос крепко сжимал запястье врага, так что воспользоваться оружием тот никак не мог. Однако силы уже оставляли американца…
Тотор кинулся на подмогу. Два метких удара — и фон Штерманн повалился на землю… Тотор вырвал револьвер и приставил к виску немца:
— Имей в виду: вздумаешь шутить — пристрелю!
В ответ лейтенант лишь пробормотал что-то бессвязное. Он смирился с поражением.
— Делай со мной что хочешь, проклятый француз, бандитское отродье!
Тотор велел немцу встать, подтолкнул к выходу и, высунувшись, подозвал Хорош-Гуся:
— Тебе ценная бандероль! Я посвечу, а ты полюбуйся. Видишь?
— Да! Да! Это Бисмарк![75]
— Принимай! Да не забудь связать как следует.