Ab duobus fine ad unum finem, «с двух концов — к одной цели».
[1] Эта статья была уже написана, когда солидная «буржуазная» газета «Известия» отвела целую полосу (в номере от 13 января 2010 года) статье «Кто говорит ложь — не спасется» В. В. и А. В. Бойко-Великих, где Грозный назван святым, а фильм Павла Лунгина «Царь» (о котором речь ниже) — лживым и клеветническим; в статье, однако, правомерно обращено внимание на целый ряд исторических неточностей, допущенных в фильме.
[2] Ф р о я н о в И г о р ь. Сталин и Грозный. Цитата по ресурсу «Русская линия» <http://www.rusk.ru>.
[3] См.: Д е н и с о в В. Дело Сталина: от прошлого к будущему. М., 2009, стр. 411.
[4] О фильме Павла Лунгина «Царь» см. «Кинообозрение Натальи Сиривли». — «Новый мир», 2010, № 1.
[5] Я н о в А. Тень Грозного царя. М., 1997, стр. 133.
[6] Д о н-А м и н а д о. Наша маленькая жизнь. М., 1994, стр. 69.
[7] В нашей исторической науке есть достаточно убедительное, на мой взгляд, направление, представленное такими историками, как В. Махнач, А. Горянин и некоторые другие, усматривающее длительное преобладание эволюционного вектора в истории России, нарушенное Иваном IV (а также Петром I, но в его революционных преобразованиях позитива было определенно больше, чем негатива).
[8] Цит. по: Ф е д о т о в Г. П. Собр. соч. в 12-ти томах, т. 3. М., 2000, стр. 79.
[9] К л ю ч е в с к и й В. Сочинения в 8-ми томах, т. 2. М., 1957, стр. 396.
[10] С т р у в е П. Б. Мосты. Мюнхен, 1967, стр. 212.
[11] И л и з а р о в Б. Тайная жизнь Сталина. М., 2003.
[12] И л и з а р о в Б. Указ. соч., стр. 69.
[13] Слово взято мною из романа Игоря Малышева «Подмёныши». Согласно народным поверьям, подмёныш — ребенок, подброшенный русалкой, лешим или иным лесным духом взамен похищенного человеческого дитяти. В ситуации психологической потерянности, охватившей ббольшую часть населения, появилась возможность убедить его, что новоявленный «подмёныш» — не диво лесное, а власть приставленная.
[14] В данном отношении Французская революция с ее публичными гильотинированиями была революцией в изначальном смысле слова, то есть «возвращением назад». Как-никак, к тому времени был «уже написан „Вертер”» (в 1774 г.).
[15] И л и з а р о в Б. Указ. соч., стр. 430, 435.
[16] Там же, стр. 403.
[17] В самый канун войны я гулял с бабушкой на бульваре, когда к нам подошел высокий красивый лейтенант, взял меня на руки и спросил: «Кого ты больше любишь, папу или маму?» Я ответил: «Дядю Сталина». Лейтенант рассмеялся и сказал: «Это хорошо, но папу с мамой надо любить тоже». Где-то потом сложил свои косточки этот красивый лейтенант?
[18] Подробнее я писал об этом в статье «Panta rhei. Заметки о связи времен» («Новый мир», 2001, № 10).
[19] В мои детские годы я привык видеть на одной хорошо знакомой мне стене картину Левитана «Над вечным покоем». Почему-то от нее была отрезана верхняя половина. Быть может, хозяевам понравилась красивая рамка, вмещавшая только половину картины, и они решили пожертвовать ее верхней частью. Я-то не подозревал, что вижу не всю картину. Поэтому в настоящем своем виде она явилась для меня сюрпризом: это было то самое и вместе совсем не то. «Над вечным покоем» простиралось огромное, насыщенное облаками небо. Случайный, в общем-то, эпизод представляется мне теперь символическим.
[20] С о л о в ь е в В. С. Сочинения в 2-х томах, т. 2. М., 1989, стр. 637.
[21] Цит. по: П л а т о н о в С. Ф. Русская история. М., 1996, стр. 96.
[22] И в а щ е н к о Н. Взрослая болезнь кривизны. — «Посев», 2009, № 2, стр. 26 — 27, 28.
[23] Ш а р г у н о в С. Битва за воздух свободы. М., 2008, стр. 78.
[24] T o c q u e v i l l e A. d e. Selected Letters on Politics and Society. Berkeley, 1985,
р. 294.
[25] Л е ф о р т К. Формы истории. Очерки политической антропологии. СПб., 2007, стр. 329.
[26] Л е в и ц к и й С. Трагедия свободы. М., 1995, стр. 357 — 358.
[27] И сам, по его признанию, рвался из этой «клетки»: ему были близки пылкие герои Стендаля и Гюго, его постоянно соблазняли «зрелища сражений». Более того, носитель «громкой» аристократической фамилии, чья родня в значительной части была гильотинирована в 1793-м, он испытывал смутную симпатию к якобинцам «благородной» разновидности типа Сен-Жюста. Но свои страсти и влечения Токвиль держал в кулаке, выстраивая свою концепцию так, как ему подсказывал разум.
[28] А н д р е е в Д. Роза мира. — «Новый мир», 1989, № 2, стр. 179.
[29] О своих подданных он писал, слегка перефразируя Исайю: «От ног и до самой головы нет в них ничего здорового: струпы, язвы, раны горящие, которые не залепишь пластырем, не зальешь маслом и не перевяжешь» («Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским». М., 1979, стр. 132). Речь здесь идет, конечно, о душах, а не о телах.
[30] Кстати говоря, эта трагическая фигура, на мой взгляд, так и не нашла достойного отражения в русской литературе.
[31] Цит. по: N i e b u h r R i c h. The Kingdom of God in America. New York, 1959, р. 138.
[32] Г о б б с Т. Сочинения в 2-х томах, т. 1. М., 1989, стр. 378.
[33] D e l u m e a u J. Le pбechбe et la peur. Paris, 1983, р. 11.
[34] Ю н г К. Г. Психология бессознательного. М., 1996, стр. 271.
[35] О тайне Божьего суда тонко сказал Паскаль: «Не бойтесь, если вы боялись (Бога. — Ю. К. ); но если вы не боялись, бойтесь» (П а с к а л ь Б. Мысли. М., 1995, стр. 289).
[36] Но и дневное небо не только исполнено величия, но и таит в себе некую угрозу. У Дебюсси есть миниатюра «Облака», это просто короткая пейзажная зарисовка: плывут по небу облака, и не тяжелые, грозовые, а — так слышно — легкие, светлые, и вдруг — от них исходит совсем неожиданный угрожающий звук (и потом еще повторяется).
[37] Цит. по: П л а т о н о в С. Ф. Указ. соч., стр. 105.
Из прозаических тетрадей
Если бы я мог из ста поэтов
Взять по одному стихотворенью
(Большего от нас не остается),
Вышел бы пронзительный поэт.
<…>
Ах, какой бы стал поэт прекрасный
С лирой тихою и громогласной!
Был бы он такой, какого нет.
<…>
Но, конечно, замысел нелеп.
Д. Самойлов, «Exegi»
Книга прозы Давида Самойлова «Памятные записки» [1] составлена в основном из глав, подготовленных к печати им самим. Остались различные планы, заметки, начатые и незавершенные темы, свидетельствующие о намерении автора продолжать и развивать повествование, буде это окажется возможным.
Отдельные наброски, посвященные исключительно поэтам, мне показалось интересным свести воедино и предложить вниманию читателя, для которого станет очевидным, что некоторые персонажи, как то: Сельвинский, Слуцкий, Наровчатов, Мартынов, Бродский — уже фигурировали в печатном варианте текста. При неизбежном повторении отдельных деталей (описание внешности Наровчатова, манеры Сельвинского читать стихи, мартыновских фобий и т. д.) это все-таки иной ракурс взгляда — более личный, более пристрастный, а может быть, и не стремящийся к объективности, к общепринятому среднеарифметическому результату. Не первый раз рассматривает Самойлов и общую картину нашей поэзии в ее членении на поколения, но в приводимой записи с иными нюансами, чем прежде, с большим и довольно строгим интересом к будущему, к перспективам и надеждам на них, хотя весьма и весьма индивидуально.
Все публикуемое относится к 70-м годам теперь уже прошлого ХХ века.
О поколениях советской поэзии
Странная у нас периодизация поэзии. Не по возрастам, а по территориальной принадлежности. К первому поколению советских поэтов причисляют тех, кто жил или, на худой конец, умер (как Цветаева) на территории Советского Союза.
Можно ли считать первым поколением советских поэтов Блока, Брюсова, Пастернака, Ахматову, Цветаеву, Мандельштама, Есенина, Хлебникова, даже Маяковского — гениев, родившихся в конце прошлого века и уже вступивших на стезю поэзии до 17-го года? Они формировались иным временем и по-своему проживали наши времена, с трудом их выдерживая, не умея сдержаться и погибая от нашего времени, как Есенин, Маяковский, Цветаева, Мандельштам.