рельефным буквам приглашения. И вспомнила, что сказал ей венгерский чиновник во время последнего звонка через океан: «Мисс Ла Санда, мы обнаружили упоминание о Конраде Вулкане в одном из венгерских исторических документов, датируемом ориентировочно тысяча триста сорок вторым годом, но вряд ли там говорится о том джентльмене, которого вы разыскиваете. Этот принц Вулкан был последним представителем древнего рода из северной провинции, претендующего на королевский престол. Ему только исполнилось семнадцать, когда его карета опрокинулась на горной дороге, а самого юношу, предположительно, съели волки. Что же касается неизвестного, выдающего себя за особу венгерского королевского рода, то это, честное слово, совсем другая история. Нам не хотелось бы, чтобы доброе имя нашего правительства было как-то связано с подобными… скажем так, неприглядными делами».
– Для человека королевской крови ваш принц Вулкан слишком мало заботится о собственном комфортном существовании, вам так не кажется? – сказала Пейдж.
– Замок идеально ему подходит. – Фалько затушил сигарету в ониксовой пепельнице, стоявшей перед ним. – Он живет там приблизительно так же, как жил у себя в Венгрии. Ему не нужна роскошь, не нужны бытовые удобства современного мира. Он никогда не пользовался телефоном и не собирается впредь. Для освещения всегда ведь найдутся свечи.
– А для тепла он пользуется каминами?
– Именно так.
– Что ж, мне доводилось продавать или сдавать в аренду как жилые дома, так и промышленные здания самым разным людям, но должна признать, что ваш принц Вулкан – совершенно уникальная личность. – Она затянулась сигаретой и выпустила дым к потолку. – Я приобрела этот замок за смешные деньги. Одно время ребята из «Хилтона» подумывали о том, чтобы перестроить его в отель, но их планы по той или иной причине провалились…
– Замок построен на неустойчивой скале, – тихо проговорил Фалько. – Принц Вулкан сказал мне, что временами чувствует, как дрожат стены.
– Да что вы? – Щеки Пейдж чуть покраснели. Разумеется, ей уже было известно об этом обстоятельстве от экспертов «Хилтона». – Ну ничего, он простоял так больше сорока лет, и я уверена, что простоит еще сорок. По меньшей мере. – Она откашлялась и почувствовала на себе застывший взгляд старика. – Но принц Вулкан никак не связан с местным торговым бизнесом?
– Никак.
– Тогда зачем ему нужны эти склады? Это, конечно, не мое дело. Пока он платит за аренду, меня не должно заботить, что он там хранит, но…
Фалько кивнул:
– Я понимаю ваше любопытство, и принц Вулкан тоже. Поэтому я предложил бы вам принять его приглашение. Там все и объяснится.
– Я никогда раньше не встречалась с принцем, – задумчиво проговорила Пейдж. – Пара шейхов, горстка рок-звезд – это да, но только не принц. Или даже бывший принц, раз уж на то пошло. А сколько ему лет?
– Он достаточно стар, чтобы быть мудрым, и достаточно молод, чтобы иметь амбиции.
– Интригующе. Значит, в восемь часов? – Она подняла карточку, посмотрела на нее, а затем – на подпись, стоявшую на чеке. – У меня уже назначена встреча на завтрашний вечер, но, думаю, я могу ее разок и пропустить. Какого черта! Я никогда еще не ужинала в старом замке, где гуляют сквозняки. Передайте ему, что я сочту за честь поужинать с ним.
– Очень хорошо.
Фалько встал и нетвердым шагом направился к выходу. А потом замер на мгновение, держась за ручку двери.
– Что-нибудь еще? – спросила Пейдж.
Позвоночник Фалько словно утратил гибкость. Старик очень медленно повернулся к ней, и теперь глаза на морщинистом, изможденном лице втянулись так глубоко, что казались всего лишь маленькими черными кружочками где-то в мозгу.
– Я говорил от имени принца Вулкана, – сказал он тихим, усталым голосом. – Теперь я буду говорить от своего имени, и да поможет мне Бог. Отклоните это приглашение, мисс Ла Санда. Отправьтесь на ту встречу, которая у вас назначена. Не приходите в замок на скале.
– Что? – Пейдж неуверенно улыбнулась. – Я ведь уже сказала, что приду. Ни к чему проворачивать нож интриги…
– Я отдаю себе отчет в том, что говорю. – Он помолчал и с таким напряжением посмотрел на Пейдж, что у нее по спине пробежал холодок. – Так какой ответ я должен передать принцу?
– Э-э… я приду. Наверное.
Фалько кивнул:
– Я передам. Доброго дня, мисс Ла Санда.
– Доб… э-э… доброго дня.
И Фалько вышел за дверь.
«Так что же все это, во имя Христа, значит? – спросила она себя. Потом снова взяла чек и мрачно подумала: – Надеюсь, он настоящий».
Присмотрелась к подписи, пытаясь по ней представить, что это за человек. Тонкие изящные линии с затейливым росчерком под именем напомнили ей подписи на старинных пожелтевших документах.
«Вероятно, он писал пером, – решила она. – „Бик“ или „Марк Кросс“ – это не для принца. Он наверняка шатен, очень высокий и худой, как обнаженная рапира. Ему должно быть около пятидесяти, а список его бывших жен, наверное, растянется во весь бульвар Уилшир. Возможно, поэтому он и переехал в Штаты – чтобы избавиться от алиментов».
Пейдж задумалась над тем, что надеть: благоразумный серый деловой костюм или элегантное и сексуальное черное платье? Она решила, что заскочит во время ланча в «Бонвит Тейлор» и посмотрит, что там новенького в витринах.
Интерком снова затрещал:
– Пришел мистер Доэни, мисс Ла Санда.
– Спасибо, Кэрол. Пусть заходит прямо ко мне.
Она сложила чек и, мечтательно улыбаясь, убрала в ящик стола.
V
Кроваво-красный «крайслер-империал» с привязанным к антенне лисьим хвостом плавно припарковался на тротуаре Мачадо-стрит в Восточном Эл-Эй, за три квартала от дома Сантоса на Дос-Террос-стрит. Из машины вышел чернокожий молодой человек в темных очках и в бледно-голубом костюме, настороженно огляделся по сторонам, потом с важным видом прошел несколько футов до некрашеной деревянной скамейки и уселся на нее. Он быстро управился с делами на Уиттиере, поэтому приехал раньше времени и теперь ждал.
На другой стороне улицы между темными кирпичными зданиями были натянуты веревки с разноцветным бельем. Время от времени кто-нибудь – женщина в ситцевом платье, мужчина в грязной майке, ребенок с узкими плечами – проходил мимо окна и останавливался, чтобы бездумно поглазеть на окружающий мир. Из других открытых окон до чернокожего мужчины доносились дребезжание транзистора, грохот кастрюль и сковородок, протяжный детский плач и взвизгивающие в лихорадочном гневе голоса. Кое-где между большими многоквартирными домами втискивались ветхие домики с просевшим крыльцом, с остовами автомобилей и корпусами стиральных машин на усыпанном камнями дворе. Было чуть больше полудня, и солнце с беспощадностью молота крушило высохшие безжизненные улицы; казалось, все вокруг дрожало у самой точки воспламенения, готовое вспыхнуть огнем