о их перформансе. По крайней мере, встретили их не полусонные девицы, которых застали врасплох, а хорошо организованная оборона. Цель — вернуть девчонку. Обошлись без потерь с нашей стороны. Но про девочку стало много кому известно. Как думаешь, оставлять ее без моего присмотра правильно?
— Здесь небезопасно.
— Правда, рядовой? А мне думалось, вокруг радужные пони и пончики. Сомневаешься?
Повержено поднял руки, давно понял: сомневаться в Бейкиных действиях себе дороже. Любая глупость с ее уст рано или поздно оборачивается истиной.
— Так что? Остаешься с нами? — вернулась к тому, с чего начали. Я согласно кивнул.
— Что и ждала услышать, — глянула на часы, цокнула языком. — Через полчаса Берсеркин хочет видеть тебя на офицерской планерке.
— Что-то важное?
— Мы на войне, рядовой. Здесь не вызывают любопытства ради и прихоти для. Хочу, чтоб был осторожен.
Кивнул, понимая, о чем она.
— Есть кого опасаться?
— Полковник Фисенко — человек Вербицкого. Капитан Варламов — его хвост: что скажет первый, повторит и он. Вратоградскую кампанию доверили вести Берсеркину, в конце концов, он стоял у истоков как рейда, так и прорыва.
Скинула через Ириску фотографии: передо мной возникли голографические портреты. Человек и эльф, оба при погонах.
— Каждое их предложение следует рассматривать с долей скептицизма.
— Берсеркин что же, не знает?
— Знает. Но он ведь, как понимаешь, командует не всем. В армии так заведено: кто-то рулит танками, кто-то пехтурой. Берсеркин главный, они будут выполнять его приказы. Но сам понимаешь, выполнять можно по-разному.
Чуть не спросил: им что, плевать на людей? Вспомнил Вербицкого-старшего — его клика придерживается тех же идей.
— Горомир — уже другое дело, — портреты тех двух сменил запечатленный в анфас орк. Зеленый, грубоватые черты лица, благородство во взгляде. Бейка продолжила: — Интернациональными корпусами командует. Сам видел: его ребята приволокли вас сюда. Немного себе на уме, но уж точно хочет из этой кампании выйти победителем. Остальные — в большей части подпевалы той или иной стороне. Своего мнения не имеют, смотрят в рот, что скажут остальные.
Кивнул, решил прояснить:
— Хорошо. Но я-то там зачем? Даже при новом звании сбоку припека!
— А это хор-роший вопрос, рядовой! Сама хотела бы знать.
— Ты не идешь на эту планерку?
Командующая затрясла головой.
— Нет. Я не боевой офицер и в планах наступления и освобождения не участвую. Наша задача как заградительного отряда — держать фланги. Слышал судьбу иных рейдовых подразделений?
Покачал головой. Ната что-то говорила, но, чувствую, информация устарела.
— Частичного успеха сумели достичь три группы. Еще две смогли выполнить минимум поставленных задач. Остальные уничтожены. Твоя — самая успешная.
Рад был слышать.
— Если бы успех других был хоть чуточку близок к твоему, мы бы здесь не потребовались. А так — угроза прорыва по левому флангу.
— А другие заградительные пункты? Тоже тут? — помнил, что наш не единственный. Бейка кивнула.
— Еще три группы. Растянули по освободившемуся участку фронта. Задача — держаться до подхода основных сил.
Вспомнил видения о Восьми: им ведь тоже была дана задача стоять до последнего. Потому что больше некому.
Хотелось верить, не придется быть героями, как тем девчатам.
Бейка будто прочитала волнение на моем лице.
— Не беспокойся. Царенат нынче занят обороной. Случившееся во Вратограде показало их уязвимость. Надломило уверенность в собственных силах. Преследующие неудачи на фронте только укрепляют в этом мнении: оппозиционные силы, что следовали идеям Лия Цаесара, набирают все больше и больше сторонников. Если вывести Кьяру на арену, грамотно использовать ее происхождение, сможем закончить войну.
— Лий Цаесар был не подарок, — возразил. Бейка пожала плечами.
— Все так. И не доброты душевной человек. Однако прекращение огня было одной из его целей. Хочешь, чтобы воевали до последнего?
Должен признать, подобные мысли были. Как возможен мир с рабовладельцами? Только перемирие.
— Если сумеем посеять в умы царенатского общества новые идеи, может, спасем куда больше жизней, чем в бездумной резне.
— Я ничего не говорил про бездумную резню.
— Но думал о ней, Потапов. Не будем об этом, время… — командующая кивнула на часы. Обреченно выдохнул, час, выделенный на сон и отдых, ушел на болтовню…
* * *
У Берсеркина в шатре было прохладно. Горячий кофе дразнил ароматом, манил припасть к кружке.
Офицеры, не спавшие день, а то и другой. На лице каждого отпечаток огромной ответственности за тысячи приказов.
Стол, россыпь тряпичных стульев, мятая карта на столе. Генерал по-прежнему доверял бумаге больше, чем общению через связь. В какой-то мере я мог его понять.
Знакомые лица: Фисенко, остроухий, похожий на любопытного хорька Варламов. Горомир явился позже моего, к самому началу. Иные ждали часа блеснуть умом молчания, проявить талант в кивании.
Берсеркин прочистил горло, начал.
— Младший лейтенант Потапов, прошу доложить.
Десяток пар глаз тут же обратил на меня внимание.
Бумажный Вратоград лежал во всей красе. Красно-синие фигурки войск. Наши синие.
— Докладываю. Согласно полученным приказам, производственный комплекс, расположенный на объекте «Сапожная фабрика» выведен из строя, почти уничтожен. Немалые повреждения получила суточная партия беспилотников, — вспомнил, как взрывом намяло бока. Насилу ушли с Фелицией.
Пришла пора для козырей. Выудил из кармана лист добытого документа.
— Согласно приказам, вмешался в работу ЦРУ. Проник в их учреждение.
Напялив очки на нос, Фисенко потянулся загребущими ручонками к бумаге.
Ага, сейчас!
Проигнорировал, отдал Берсеркину лично в руки. Остроухий Варламов, видя унижение шефа, чуть не взорвался от возмущения. Чудом сдержался.
— Это все? — генерал ждал большего.
— Нет, — покачал головой. Следующий лист лег ему ладони. — Из учреждения добыт чертеж, ЦРУ использует аугментационные машины для создания искусственных магов. Заигрывают с системой.
— Фи, — Фисенко фыркнул, забурчал, ухмыляясь в кулак. Я не обратил внимания, продолжил.
— Постройка одной из таких машин была нарушена и приостановлена в башне де Ла Руни.
Указал пальцем на карту. Повинуясь, Ириска для одного меня создавала голографические объемные модели.
— Значит, действия разведки приостановлены? — заговорил тот, кого не приметил сразу.
Меньше всего говоривший походил на офицера: потная залысина, круглые очки в толстой оправе. Невзрачный бежевый костюм с уродским галстуком.
Ириска шепнула быть осторожным в словах и подбирать выражения. Шеф разведки Колесников Дмитрий Павлович.
Кивнул, не стал обманываться внешним видом.
— Нет. Удалось помешать или приостановить работу лишь одной из ячеек.
Мой ответ его не впечатлил. Толстяк шумно выдохнул, промокнул лысину мятой тряпицей. Умолк.
— Как принцесса Царената оказалась у вас? — у Фисенко оказался до противного скрипучий голос. Затарабанил пальцем по лежащему перед ним листу: — Среди ваших задач не значилось ничего подобного!
— Действовал по обстоятельствам согласно восьмому пункту, — отразил словесную атаку. Берсеркин повелительно поднял руку.
— Господа, младший лейтенант Потапов не на допросе. Попрошу воздержаться от подобных вопросов. Продолжайте, — кивнул мне.
Наш человек, в обиду не даст.
Я указал на аэродром.
— Аэродром