Вскоре наша карета въехала во двор дома Марслейн, и я избавился от морока. Пожилой дворецкий — старый знакомый — приветствовал нас низким поклоном и проводил в гостиную, где уже ждал герцог Бакстоун — седобородый благообразный старец. Казалось, он искренне обрадовался, увидев принцессу.
— Ваше высочество, я несказанно счастлив лицезреть вас в добром здравии. Сейчас, когда его величество болен, вы — наша единственная надежда. — Заявил он, после чего обещал всяческую поддержку и помощь.
— Ты веришь ему? — спросил я на обратном пути, разглядывая в окно унылые темные улицы Виндора, по которым ходили стайки подозрительных личностей.
— Не в этом дело, — усмехнулась Дарианна. — Он сказал правду. Я действительно единственная надежда дворянства. Аристократы заинтересованы в сохранении правящей династии. Ведь в противном случае всем им тоже придется несладко. Августейшая семья — гарант спокойствия дворян. К тому же, братец мой увеличил вдвое налог на доходы с имений. Копыл рассказывал, что для многих дворян содержание поместья становится убыточным. Это нам на руку…
Карета вдруг содрогнулась, принцесса, оборвав речь на полуслове, с криком отшатнулась от окна. Какой-то разбойничьего вида оборванец умудрился на полном ходу вскочить на подножку. Воинственно ощерившись, он протянул грязную лапу к шее Дарианны, намереваясь сорвать поблескивающее под распахнутой меховой накидкой колье. Сначала я ему попросту дал в морду, свернув на бок и без того кривой нос. Потом уже сбросил на землю заклятием Железного кулака. Схватил в объятия испуганную девушку, мысленно кляня себя последними словами: тролль, дубина, благодушный идиот, не мог сразу поставить на карету плотный щит!
— Прости, — я запоздало сотворил защиту над экипажем, — прости, это я во всем виноват!
— Ничего, — в дрожащем голосе принцессы вдруг прорезался металл, — Скоро я выведу всю эту мразь… под корень.
По пути на нас нападали еще дважды. Грабители отскакивали от кареты, словно демоны от Луга всеблагого. Дарианну их попытки уже не пугали, но лицо ее делалось все мрачнее. Губы сжались в тонкую линию, подбородок упрямо выдался вперед, глаза при виде очередной человеческой швали недобро щурились.
— Сколько же предстоит работы, — пробормотала она, когда экипаж благополучно миновал ворота и закачался на кочках неровной дороги, ведущей к лесу Душегубов.
В лагере Копыл встретил нас нетерпеливым вопросом:
— Удачно?
— Думаю, да, — ответила Дарианна.
— У меня тоже есть новости, — довольно прищурился волшебник, — здесь командир третьего полка имперских ястребов. Просит аудиенции ее высочества.
— Конечно, — рассеянно произнесла принцесса, — я приму его. А ты, Рик, ступай. Отдохни.
Она устало улыбнулась мне, вздохнула:
— Пойдемте, Вадиус…
Тут же в ней произошла очередная разительная перемена. Плечи расправились, взгляд стал уверенным, с лица исчезло угрюмое выражение. Высоко подняв голову, ровно, словно ступая по мягкому ворсу эмиратского ковра, а вовсе не по скользкой снежной корке, Дарианна поплыла к храму Брижитты. Порода… я преисполнился зависти к незнакомому полковнику, которому даровано было счастье лицезреть эту красоту. Даже ревность кольнула в сердце. Но делать нечего: не пригласили так не пригласили. Я отправился в свой шатер, где обнаружил Лютого и дядю Ге. Почти целые сутки проведя в обществе Дарианны, я так и не нашел времени поговорить с ними.
— Как дела, сынок? — спросил мой опекун.
— Пока еще ничего не ясно.
— Угу, угу… а я потолковал с соседями в Портовом квартале. Походил, побродил. Народ у нас и раньше богатым не был, а сейчас и вовсе скудно живет… В общем, как ни крути — а бунта не избежать. Справедливости люди хотят, вот что я скажу. Ну, а даст ее принцесса или нет — дело ее совести, м-да… — дядюшка задумался.
— Я был прошлой ночью в казармах ястребов, говорил с ребятами, — по-военному кратко отрапортовал Ом, — все они недовольны. Говорят, им задерживают жалованье, их семьи бедствуют.
— Командир третьего полка сейчас у принцессы, — сказал я.
— Значит, решил ее поддержать.
Лютый оказался прав: днем третий полк имперских ястребов открыто покинул казармы и в полном составе прибыл в лес Душегубов. Воины разбили свой лагерь неподалеку от нашего. Первая, и самая главная, победа была одержана. С этого дня в события в Виндоре стали развиваться по странному, почти сумасшедшему сценарию. К нам начали присоединяться дворяне. Они являлись с оружием, некоторые в одиночестве, другие — в сопровождении челяди. Были такие, которые приезжали в каретах целыми семействами, с женами и детьми. Проходили проверку зельем правды, удостаивались аудиенции принцессы и оставались в лагере. Вскоре лес Душегубов превратился в город под стенами города. Маги, гадатели, травники, ведьмы шли просто косяками. Их мы проверяли с помощью считывания сущности, затем отправляли работать в столицу. И они трудились на совесть. Пророчили, предсказывали, пугали и наставляли. Прогуливаясь в астральном теле, я слышал, как хорошенькая молоденькая гитанка, ворожа по руке дюжему ремесленнику, нашептывала: «А ждет тебя недоброе, красивый. Нищета, голод. Детки твои плакать будут, хлебца просить, жена исхудает, зачахнет. Исчадье мрака надвигается, всем плохо станет. Скоро принц Келдин страну кровью зальет, а мастерскую твою отберет. Не пугайся, золотой-бриллиантовый. Горю твоему помочь можно. Придет, придет счастьице и на твою улицу! Ты только не упусти его, крепко держись, драгоценный. Есть еще правда на земле, не затоптали ее, не погубили. Скоро придет она, принцесса, краса ненаглядная, умная да добрая. Ты тогда уж помоги ей, не дай клятым воронам заклевать надежду нашу. И друзьям своим скажи: только Дарианна народу поможет…» В магической лавке приветливый пожилой чародей доверительно сообщал покупателю, торговцу, выбиравшему амулет на удачу: «Звезды говорят, что грядущий год неблагоприятен для заключения сделок. Гадание на кофейной гуще подтверждает: удачи в торговых делах не будет. Сам собираюсь закрывать лавку. Вы ведь слышали: налоги будут подниматься. А люди беднеют, денег на покупки у них все меньше. Конечно, я продам вам амулет, но не могу обещать, что он подействует. Здесь нужны более серьезные меры…» Виндор наполнился слухами, один страшнее другого. Говорили, что Келдин, как и покойный Падерик, продал душу демонам. Что он слабоумен и ничего не решает, а всеми делами страны заправляет его любовник — глава людоедской секты. И что сам принц тоже не чужд радостей каннибализма. Что он по ночам устраивает во дворце шабаш, на котором приносит в жертву младенцев, а потом предается в лужах крови отвратительным оргиям… много чего рассказывали в Виндоре. Мне оставалось только удивляться буйной фантазии Копыла и его команды. «Зачем темнейшему князю стараться? — ворчал лорд Феррли, выслушивая новую порцию сплетен. — Люди сами себе устроят и хаос, и мрак на земле…» Я не понимал, чем недоволен капризный демон. Казалось бы, он-то должен быть счастлив: для темной сущности такая смутная атмосфера — дом родной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});