Листвяная дверь под аркой распахнулась. Прыгая на одной ноге и отсчитывая слова считалки по всей видимости интернациональной детской игры в классики, во двор заскочило худущее несуразное существо лет этак меньше некуда. Светлые волосы блеснули эльфийским золотом под лучами заходящего солнца, когда девчонка с заплетёнными на висках по здешней моде косичками задорно проскакала через весь двор, и на Арриола уставились два пытливых зелёных глаза.
И всё же, через миг узнавания этот взор потемнел.
- Что ты здесь делаешь, мерзкий homo? Зачем ты пришёл к порогу дома моей матери?
Снятый шлем и нагревшиеся стальные перчатки словно придавили руки Арриола незримой и оттого непреодолимой тяжестью. Медленно как во сне, он пробормотал, что приехал посланником… но звонкая пощёчина расставила всё по своим местам.
- Ты вор и убийца, убирайся отсюда! - похоже, эльфийское дитё относилось к людям не в пример хуже, нежели к лягушками или всяким букашкам.
Девчонка немедля бросилась царапаться и лягаться. И отшатнувшись, Арриол совсем некстати почувствовал спиной нагретую стену дома, его вечную и тихую печаль. И когда в ворота проскользнула изящная эльфка и бросилась отдирать терзающего рыцаря ребёнка, с изодранных ногтями щёк на потёртую кольчугу уже капали алые бусинки крови.
- На помощь, avari! - закричала та, и парень похолодел от этих слов. - Презренный homo вознамерился обидеть мою дочь!
Всколыхнулась, поднялась почти до небес незримая волна, и обхватила человека могучими необоримыми щупальцами. Стиснула словно удав добычу, и швырнула спеленатого под ноги набегающим эльфам.
А мать уже утешала ревущую и содрогающуюся девчонку, и от взгляда её хотелось спрятаться в самые тёмные подземные бездны.
- Он посягнул на самое святое, на детей наших… мерзкие твари эти homo… под землю его, на цепь…
- Светлейшая Королева, когда-то мы были друзьями. Да видно, тщетно я льстил себя надеждой, что мы понимаем друг друга, - закаменевший в ярости взгляд Императора в полной мере соответствовал этим хлёстким словам.
Большой и залитый прохладной, столь благословенной сейчас тенью тронный зал затих. Недвижно, словно оказывались высеченными из диковинного, алого с серебряными прожилками мрамора, замерли портьеры, а за окнами словно застыло ещё только что расплавленное и бурлящее золото полудня…
Королева перворождённых отшатнулась. Боль, боль и недоумение плескались в её взоре, когда она оторвала его от сидящего на троне повелителя Полночной Империи и словно в поисках поддержки отвернула в другую сторону.
Угрюмо насупились члены Палаты Пэров и другие представители Дворянского Собрания. Недоверием и даже презрением сочились отчуждённые лица собравшегося чуть дальше Гражданского Сената, где обреталась публика попроще - купцы золотой гильдии, знатнейшие банкиры, блестящие учёные и могучие волшебники.
- Проступку бывшего рыцаря не может быть ни оправдания, ни снисхождения, - в мягком сумраке слова эльфийской королевы пронеслись даханием весны. И всё же…
- Августейшая и блистательная Элеанор - а напомните-ка нам о статусе посланника. Что там говорится насчёт неприкосновенности в древних, столь почитаемых вами законах? - чувствующий себя последним идиотом в этом парадном вызолоченном камзоле с жёстким стоячим воротником, герцог Саймон на правах первого министра позволил себе подать голос.
- Он посягнул на честь девушки. Мало того, по праву рода т'Эллинэль со временем должна стать одной из самых высокопоставленных представительниц Эльфийского Двора, - на этот раз в голосе Королевы прозвучала отчуждённость. - И клан Осенней Вьюги имел полное право покарать насильника.
Итак, обвинение всё-таки прозвучало. Столь страшным и мерзким оказалось оно, что лица побледнели, и на некоторых даже выступил пот. Во всяком случае, с одной маркизой даже сделалось сердцебиение. Однако, в наступившей почти звенящей тишине раздался странный смешок. Совсем ещё молодая волшебница из дальнего угла, даже в этот знойный полдень окутанная сиянием ночного светила, шагнула вперёд. Её каблучок с такой силой гневно топнул по чёрным с радужными прожилками гранитным плитам, что по всему полу словно по морю заходили маленькие, призрачные волны зарождающейся бури.
- Нет, но какова же каналья… - глаза юной нахалки заблистали, и она чётко, звонко отчеканила дальнейшие слова. - Никто и никогда не убедит меня, что потомок древнего рода Арриол, рыцарь д'Эсте, прельстился какой-то худосочной эльфийской малолеткой!
- Хорошо сказано, - невесело усмехнулся Император с высоты трона и с тихим вздохом откинулся на спинку трона. - И всё же, объяснитесь, госпожа дерзкая волшебница - или вы с таким треском вылетите из Сената и этой залы, что ваш позор войдёт в поговорку.
Нежные лучи Селены мягко бросили на благордный гранит несколько своих сполохов, прежде чем она ответила.
- Арри считал, что женщины всего лишь мерзкие и похотливые сучки. И пользуются тягой к себе мужчин, чтобы захомутать их, сесть на шею да ещё и свесить ножки. Так что, он попросту презирает нас, и ни за что не сделал бы первый шаг - а уж тем более проявить насилие? - нос её дерзко задрался. - Я знаю то доподлинно, потому что… потому что я несколько раз была с ним.
Зелёные и чарующие глаза эльфийской Королевы изучали гордо стоящую посреди залы волшебницу с неподдельным интересом кошки, заметившей дерзко атакующую её мышь.
- Эта несносная нахалка даже во мне зародила сомнения, - Элеанор чуть нахмурила бровку и возвысила голос. - Но всё же, тому было несколько свидетелей - и прежде всего мать, почтенная и уважаемая леди Норвайр, которая лично вырвала отбивавшуюся дочь из лап насильника.
Вновь воцарилась тишина - да такая, что стоявшие где-то снаружи напольные часы гномьей работы даже сюда донесли скрежет и звон отбиваемого ими полудня. И только сейчас старый барон Мелит, которого ввиду необычности вопроса специально доставили сюда через волшебный портал, словно проснулся, оторвался от горестных раздумий. Его рука ещё вполне могла поднять в защиту Империи меч или рыцарский цеп - однако на этот раз старый дворянин всего лишь рванул душащий его кружевной ворот, а затем с размаху швырнул к подножию трона тускло блистающую латную рукавицу.
Надо признать, Император с неудовольствием рассматривал некоторое время это дязгнувшее о камень недоразумение. Однако, по праву древнего рода барон имел право на такие вольности - а потому, едва лицо повелителя прояснилось и еле заметно кивнуло, как старый вельможа шагнул вперёд. Его громоподобный рёв, привыкший отдавать приказы на поле боя, гулко загремел под высокими и сумрачными сводами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});