Читать интересную книгу Прокурор - Анатолий Безуглов

Однако к еде она едва притронулась. И чем больше Гранская приглядывалась к приятельнице, тем сильнее замечала в ней какую-то перемену. Синева под глазами, которую не могла скрыть косметика, замедленность, нерешительность в движениях, печальный взгляд.

- Ты плохо ешь, голубушка, - сказала Инга Казимировна. - Я понимаю, другое дело у тебя в саду, на свежем воздухе...

- А мне там нечем дышать, - с каким-то тихим отчаянием призналась Самсонова.

И Гранская поняла, что подруга пришла к ней не для того, чтобы болтать о поэзии... Что-то тяжелое было у нее на душе.

- Я в последнее время часто вспоминаю один случай. Мне отец рассказывал. Он ведь в сорок первом воевал в ополчении под Москвой... Как-то был жестокий бой, погибла масса народу. Отца тоже ранило. Но легко. Ползет он под пулями. Слышит стон. Видит, в снегу, в луже крови, девчонка. Совсем молоденькая, школьница еще. С санитарной сумкой. Отец наклонился к ней, говорит, держись, мол, сейчас я тебя перевяжу и дотащу до наших. Она смотрит на него и головой качает. Отец ей: чего тебе? Попить? И подставляет к губам фляжку. А девочка шепчет: "Поцелуйте меня... Меня еще ни разу никто не целовал..."

Самсонова замолчала.

- Умерла? - спросила Инга Казимировна.

- Отец не знает. Вытащил он ее с поля боя. Отправили в тыл, в госпиталь... И вот я думаю: а была ли у меня в жизни любовь?

- Вот те на! - изумилась Инга Казимировна. - Прожила с мужем полтора десятка лет...

- Ну и что? - перебила ее Вера.

- Да и Глеб...

- Не то, не то ты говоришь, - поморщилась Самсонова. - Не помню, почему и как я вышла за него. Что-то показалось... А на самом деле... она вяло махнула рукой.

- Просто ты вбила себе в голову! - решительно сказала Гранская. Пройдет. Я читала, в семейной жизни бывают кризисы. Первый раз - после женитьбы. Все мы ждем чего-то необыкновенного и разочаровываемся... Второй кризис - когда подрастают дети. Это очень опасный момент. Действительно, Катька твоя почти невеста...

- Катя ни при чем... - Самсонова сцепила свои длинные пальцы. Она сидела некоторое время, потом с болью и отчаянием сказала: - Жить не хочется.

Инга Казимировна испугалась.

- Не говори глупостей! Что ты решила?

- Не знаю, Инга, не знаю. Ничего не знаю. - Вера безвольно опустила руки на стол. - Весь ужас в том, что и хочу уйти от Глеба и не могу... Ты что на меня так смотришь?

- Переживаю за тебя.

- А мне показалось, боишься.

- И боюсь.

- Не надо, - серьезно сказала Вера. - Я не люблю, когда меня жалеют.

У Гранской немного отлегло. Она достала припрятанную пачку сигарет. Но Вера решительно отобрала у нее курево.

- Бросила, так крепись, - сказала она. - Тоже мне, следователь...

- Вот такая ты мне нравишься, - нервно засмеялась Инга Казимировна. Так в чем же дело? Какая муха тебя укусила?

- Все очень сложно...

- Или очень просто... Я дам тебе почитать одну статью в психологическом журнале. Это, по-моему, то, что тебе надо знать. А зная болезнь, можно считать, что уже наполовину вылечилась...

- Интересно, - с иронией протянула Самсонова. - Что же в этой статье?

- Как раз твой случай. Понимаешь, при длительной несовместимости двух супругов возникают разные расстройства - депрессия, раздражительность. Дальше - хуже. Неврастения, ипохондрия, психопатия... Махните-ка вы на юг. Будь с ним понежней, дурачься...

- Ну-ну, - продолжала иронизировать Вера. - Интересно...

- Еще один вопрос, - увлекшись, продолжала Гранская. - Не замечала, Глеб в последнее время не прикладывался к рюмке?

- Да, в общем, не прочь, - неопределенно ответила Самсонова.

- Типичный случай! - воскликнула Гранская. - У мужчин добавляется склонность к алкоголю. Так сказать, компенсация и...

- Эх, Ингуша, - остановила ее жестом подруга. - Ты ничего не поняла... Один писатель сказал замечательные слова о человеческом общении. Он так и считает, что человеческое общение - это роскошь!.. Взять хотя бы тебя и Кирилла...

Но она не договорила. Хлопнула входная дверь, которую Гранская по привычке не закрывала днем на запор. В прихожей раздались чьи-то уверенные шаги и стук поставленного на пол чемодана.

На пороге кухни возник сын. Загорелый до черноты, в выцветшей рубашке.

- Юрочка! - Инга Казимировна бросилась к нему. Юра смущенно поцеловал мать и поздоровался с гостьей.

- Здравствуйте, Вера Георгиевна.

- Здравствуй, здравствуй! Тебя прямо не узнать...

- Чудик ты этакий, - все еще не могла успокоиться Инга Казимировна. Без всякого предупреждения... Без телеграммы...

- Без телеграммы, - прозвучал за спиной Юры голос Шебеко. - Но зато с бородой.

Кирилл Демьянович был все в той же полевой одежде - джинсах и ковбойке.

Теперь уже смутилась Гранская. Она представила Кирилла подруге. Он галантно поцеловал Вере руку.

- Как борода? - балагурил профессор похлопывая Юрия по плечу.

Глядя на жидковатую растительность на подбородке и щеках сына, Инга Казимировна рассмеялась.

- Не Черномор... Но, как говорится, лиха беда начало... Ты что, Вера? - спросила она у подруги, которая поднялась со стула, явно намереваясь уходить.

- Пойду...

- Нет-нет, - воспротивился Шебеко. - Мы вас не отпустим... Будем есть фрукты, пить вино. Замечательное вино, - говорил он, подражая кавказскому акценту. - "Псоу"! Во всем мире такого не сыщете!

- Благодарю. Честное слово, мне пора, - вежливо отказывалась Самсонова. - Как-нибудь в другой раз.

И, как ее ни уговаривали, она настояла на своем.

Инга Казимировна пошла ее провожать до подъезда.

- Счастливая ты, Ингуша, - шепнула Вера, целуя на прощанье Гранскую.

Инге Казимировне стало неловко за свою радость, за то, что разговор их прервали. Сердце защемило от жалости: человек пришел поделиться своими бедами, но так и ушел, не облегчив душу.

- Я к тебе на днях забегу! - пообещала Гранская.

Вера кивнула грустно и задумчиво.

А стол в кухне был уже завален янтарным виноградом, крупными сизыми плодами инжира, персиками, прямо-таки светящимися грушами, неправдоподобной величины помидорами. Пряно пахла киндза и еще какая-то незнакомая Инге Казимировне трава.

А Кирилл все доставал и доставал из сумок фрукты и овощи.

- Кто это у тебя был? - спросил он, держа в руках оплетенную бутыль с вином.

- Вера Георгиевна? Инспектор гороно, - ответил за мать Юра.

- То-то я смотрю, оробел ты, парень, - усмехнулся Шебеко. - Для мыши страшнее кошки зверя нет...

- Как раз ее никто в классе не боялся, - сказал Юра.

- А у меня рудимент школьных страхов остался, - признался профессор. - До сих пор снятся мучительные сны - экзамены по тригонометрии, а я ни в зуб ногой...

Глядя на своих мужчин, Инга Казимировна подумала, что Вера права она действительно счастлива.

- Какие планы? - спросила Инга Казимировна, когда Кирилл и Юра после ванны уселись за стол.

- Добрый молодец - в столицу, - сказал Шебеко, разливая по бокалам привезенное из Абхазии вино. - Экзамены.

- Ты сам разве не поедешь? - удивилась Инга Казимировна.

- А что мне там делать? - в свою очередь, спросил профессор. - Чтобы потом говорили: Шебеко кого-то тащил, на кого-то давил, чтобы повысили оценки его протеже?

- Повысили! - воскликнула Гранская. - Хоть бы не занизили!

- И вообще, - продолжал Кирилл, - хорошо бы во всех вузах ввести правило: во время вступительных экзаменов ни одна душа, не имеющая отношения к приемной комиссии, не должна там появляться...

- Но ведь у вас пока такого правила нет.

- Инга, - решительно заявил Шебеко, - обижайся не обижайся, но я никуда не поеду. Кстати, и сын твой в этом не нуждается.

- Ладно, - вздохнула она, видя, что его невозможно переубедить. Признаюсь, я даже надеялась, что ты будешь в приемной комиссии. Как тогда...

- Избави бог! - откликнулся профессор. - Меня туда теперь и на аркане не затащишь! Ведь я не всевышний, чтобы каждый раз решать: этому абитуриенту дать дорогу в университет, а этому закрыть! Бывает, из-за каких-нибудь полбалла у юноши или девушки рушится мечта! А как можно точно оценить знания, если видишь человека впервые? Может, он знает предмет на пять с плюсом, а на экзаменах растерялся, не смог справиться с нервами? Я уж не говорю о звонках, различного рода просьбах, уговорах. Иногда даже угрозах... И что отвратительно - на некоторых членов приемной комиссии это действует... Но не вешай носа, - сказал он. - Я уверен, Юра пройдет. Ведь не зря он столько перечитал. Экспедиция многое ему дала. Пусть едет, сдает. А мы в это время будем с тобой бывать на природе, отдыхать.

- Кирилл, дорогой, - грустно сказала Инга Казимировна, - не забывай, у меня работа.

- Ну а выходные дни? Они-то хоть твои?

- Когда как, - ответила Гранская.

А сама подумала: "Еще неизвестно, кому кого придется ждать: мне тебя из экспедиций или тебе меня из командировок..."

* * *

Через день рано утром выехали втроем в Рдянск - посадить парня на прямой столичный поезд.

Моросил дождь. Шебеко вел машину осторожно. Успели к самому отходу поезда. Наскоро попрощались, Инга Казимировна пожелала сыну ни пуха ни пера. Мелькнуло в вагоне загорелое лицо Юры с белым пятном там, где была сбритая начисто несуразная мальчишеская борода.